Наука любви и измены - Робин Данбар

Любовь романтическая и родительская, страсть, секс, взаимные обязательства, верность, измена – в этой книге предстают в свете самых последних научных открытий. Известный британский антрополог и эволюционный психолог, профессор Оксфордского университета Робин Данбар рассматривает природу этих загадочных явлений и показывает, как эволюционное "программирование" все еще влияет на наше поведение. Это захватывающее исследование романтических отношений – ответ каждому, кто хоть раз в жизни задавал себе вопрос: почему мы влюбляемся и что с нами при этом происходит?

Содержание:

• 1 - Теперь мы – одно целое 1

• 2 - Нелепо, смешно, безрассудно… 6

• 3 - Моногамный мозг 12

• 4 - Как сквозь тусклое стекло 16

• 5 - Как мы сохраняем лицо 22

• 6 - По дружбе или по родству 26

• 7 - Обман, хоть как его зови 31

• 8 - В постели с дьяволом 38

• 9 - Любовь и измена по интернету 42

• 10 - Дилемма эволюции 46

• Кода 51

• Благодарности 51

• Библиография 51

• Примечания 51

Робин Данбар
Наука любви и измены

Посвящается Пэтси

1
Теперь мы – одно целое

Любовь, как роза, роза красная,

Цветет в моем саду.

Любовь моя – как песенка,

С которой в путь иду.

Роберт Бернс. Любовь, как роза…

Это самое таинственное, что может с вами случиться. Я говорю о влюбленности. Только представьте себе: вот вы мирно живете своей детской жизнью, а потом в нее вдруг врываются гормоны – и вы влюбляетесь. В первый раз – робко; затем вместе с опытом приходит уверенность и решимость. И всю дальнейшую жизнь, пусть и не каждый день, это будет с вами случаться – и всегда застигать врасплох. Удивительное дело! Внезапно вы теряете способность думать о чем-либо еще, кроме вот этого вроде бы случайного человека, который только что шагнул – возможно, тоже ничего не подозревая, – в вашу жизнь. Ваше внимание приковано почти исключительно к предмету ваших желаний. Кажется, что невозможно на него насмотреться. Вам вдруг становится необыкновенно хорошо, глаза при этом блестят, лицо приобретает отрешенно-мечтательное выражение, вас охватывает странное возбуждение. Недаром влюбленность часто сравнивают с одержимостью.

И конца этому чувству, кажется, нет. Уже потом оно вспыхивает вновь и вновь, из ничего и в самый неожиданный момент. Романтическая любовь – одержимость не только очень сильная, но и – по сравнению с партнерскими отношениями у большинства других животных – довольно длительная. Обычно эта ранняя, яркая фаза человеческих отношений длится от года до полутора, но нередко растягивается до нескольких лет, постепенно теряя накал. В бурные 1960-е некоторые интеллектуалы – особенно из числа антропологов – заговорили о том, что влюбленность – это мода, присущая исключительно западному, капиталистическому обществу и навязанная ему с помощью бульварных романов. Дескать, в традиционных обществах браки заключаются не по любви, а по экономическим или политическим причинам. Такое мнение часто можно услышать и сегодня. Но думать так – значит, путать причины, по которым заключаются брачные контракты, с самими отношениями в браке. Человек – существо прагматическое, люди женились по политическим или экономическим соображениям испокон веков, а договорные и династические браки практиковались во всех человеческих культурах и во всем мире. В наше время такие браки распространены главным образом в азиатских странах, от Ирака до Японии, однако они были непременным требованием для всех благородных домов Европы с тех самых пор, как пала Римская империя. Еще и сегодня во всем западном мире браки заключаются ради удобства или из экономических соображений. Но это совсем не означает, что люди перестали влюбляться! Женятся ли они из-за того, что влюбляются, – это уже отдельный вопрос. Ведь сюжет вполне может развиваться и в другом порядке: людей соединил расчет – а потом они нежданно-негаданно влюбляются друг в друга. Как сказано у Мольера в пьесе "Сганарель, или Мнимый рогоносец" (1660): "И очень часто страсть родится только в браке" .

Сколько мы слышали историй о том, как сосватанная пара, казалось бы, обреченная на несчастливую жизнь, в конце концов проникается взаимной любовью – иногда через несколько месяцев, а порой и через несколько лет после свадьбы. И называть бездушной, узаконенной обществом проституцией подобные браки оснований ничуть не больше, чем супружество по взаимной любви. Многие – если не большинство – из супругов, которых поженили, не спрашивая об их чувствах, со временем влюбляются в своих партнеров. Но ведь западному человеку, живущему в постромантическую эпоху, только кажется, будто у нас есть огромная свобода выбора – в кого хотим влюбляемся, на ком хотим женимся. Однако в действительности наш выбор – как я покажу в следующих главах – сужен целым рядом ограничений, как умышленных, так и случайных. На самом деле потенциального жениха или невесту мы отбираем из очень небольшого числа "кандидатов". И это еще вопрос, когда мы влюбляемся – до или после того, как соглашаемся вступить в брак с данным человеком? Причем и это дано не всем, даже на якобы эмансипированном Западе. Многим приходится, стиснув зубы, довольствоваться тем, что досталось. Однако это вовсе не означает, что феномен влюбленности – всего лишь некая социальная конструкция и люди будто бы влюбляются лишь потому, что "так надо".

Истина же, вопреки множеству яростных попыток доказать противоположное, состоит в том, что романтическая влюбленность, привязанность в той или иной форме существовала всегда, не ведая никаких исторических и культурных преград и границ. А потому можно утверждать, что она заложена в человеческой природе (хотя степень ее проявления различается даже внутри одной культуры).

Ты мне ответишь на зов едва ли,
И тяжко бремя моей печали.
О, как терзаешь меня жестоко!
Должно быть, это веленье рока.
В груди не сердце, а чаша горя.
Вместимость чаши иссякнет вскоре.
Зачах я, точно без влаги колос.
Как я, пожалуй, не тонок волос.
Познав жестокой любовь и чары,
Считаю лаской судьбы удары.
Слезами таю, как тают свечи,
И все ж надеюсь и жажду встречи .

Эти строки принадлежат средневековому персидскому поэту Амиру Хосрову Дехлеви (1253–1325). Приблизительно в то же время – и задолго до эпохи бульварных романов – прославленный французский трубадур Гийом де Машо (1300–1377) писал так:

Моя любовь созвездий ярче,
Моя любовь пожара жарче,
Стихий сильней.
Не помешают мне бураны,
Гроза, шторма и ураганы
Стремиться к Ней.
А вот что сказано в другой его канцоне:
Моя возлюбленная Дама
Навек пленила сердце мне.
Чуть скроют нежный взор ресницы -
Душа тоскует, и томится,
И мотыльком спешит упрямо
Сгореть на сладостном огне .

В написанных на санскрите стихах индийского поэта V века Калидасы есть такая щемящая строфа:

О темноокая, прошу, на миг прекрати
Сплетать в узел прекрасные пряди волос:
Ибо в них запутались мои очи,
Целый день силюсь вытащить их из пут.

А еще раньше, примерно в 900 году до н. э., автор библейской "Песни песней" (или, как ее иногда называют, "Песни Соломоновой"), изливал свои чувства так:

Да лобзает он меня
лобзанием уст своих!
Ибо ласки твои лучше вина.
От благовония мастей твоих
имя твое – как разлитое миро.

И дальше, в том же цикле стихотворений (ибо это не что иное, как стихи):

О, как прекрасны ноги твои в сандалиях,
дщерь именитая!
Округление бедр твоих, как ожерелье,
дело рук искусного художника;
живот твой – круглая чаша,
в которой не истощается ароматное вино;
чрево твое – ворох пшеницы,
обставленный лилиями;
два сосца твои – как два козленка, двойня серны;
шея твоя – как столп из слоновой кости;
глаза твои – озерки Есевонские,
что у ворот Батраббима…

…и так далее, и тому подобное.