Так, на одном тральщике вытралили мину, подтянули ее к борту, подвесили подрывной патрон на рогульку, подожгли запал, стали травить трос, опуская мину в воду, а лебедку заклинило, а рядом — ни топора, ни чего-либо похожего, чтоб сбросить за борт подготовленные к взрыву триста килограммов тротила.
По слухам, по утверждавшейся офицерской молве, получалось так, что капитан-лейтенант Кунин входил в историю по крайней мере Черноморского флота небылицей, хохмой, скандалом, что, конечно, уязвляло его.
Или так: сработала нечистая сила! Колдовство! Проявление инфернальных сил, бороться с которыми бессмысленно.
Так думали все, преподаватели на курсах тоже. Лишь адмиралы не сдавались, во всем виня Кунина.
А тот сырость артпогреба, неловкость матроса на трапе, ветхость ящика и падение одного снаряда абсолютно точно на другой объяснял единственной причиной: москвичка навела порчу на него, эта ведьма Алина подстроила чрезвычайное происшествие с трагическим для его карьеры исходом!
Она! Только она! И догадка эта возникла в день и час, когда сухой док, в котором стоял эсминец, стал заполняться водой, чтоб корабль мог расстаться с сушей, и со дна дока поднялись карандашные стружки.
Он измучился. С нетерпением ждал отпуска, чтоб уж дома, в Ленинграде у родителей, отоспаться и забыть обо всем. А москвичку он возненавидел.
Отпуск получил. Скорее по привычке, чем по нужде решил на пару суток задержаться в столице. Кончался март, мокрый снег облеплял шинель, Кунин заходил в подъезды и отряхивался. С натугой пробирались через рыхлый снег автобусы и троллейбусы, люди роптали, не ведая, что в столице безнаказанно живет-поживает ведьма, способная швырнуть человека под колеса автомобилей, на трамвайные рельсы.
Как-то, недобро поминая ведьму, шел он по Ленинскому проспекту и оказался невдалеке от МГУ. Курил, думал — и решился, пошел к высотному зданию, его мучила прежняя, севастопольская мысль: да по какой же это случайности или необходимости один снаряд шлепнулся капсюлем абсолютно точно в острие головной части другого? В чем природа чуда, необыкновенного явления? Закономерность или случайность? Не может же поезд Севастополь-Киев столкнуться с экспрессом Москва-Ленинград!
Задрав голову, смотрел он на шпиль прославленного учебного заведения. Есть же в МГУ профессора, которые объяснят ему, какая связь между московской ведьмой, которая сейчас глумится над школярами, и небывалым происшествием в снарядном погребе!
Отряхнувшись у входа в святилище науки, Кунин вошел в теплый и просторный холл. Спросил у студентки возле лифта, кто в университете занимается теорией вероятностей. Та, косясь на черную шинель и фуражку, рассказала, в каком корпусе кафедра нужного факультета и какими лифтами добираться до нее. Проблуждав полчаса, Кунин понял наконец, что он на верном пути, зашагал по пустынному коридору, увешанному портретами светил математики, — и нос к носу столкнулся с Алиной.
Он был смущен и готов повернуть обратно, не сказав ни слова. Она же — так потрясена, что побледнела, потом радостно вспыхнула и тут же сникла, вглядевшись в него.
— Что-то случилось?
Он притронулся к фуражке, отдернул руку.
— Я… вас не искал…
Это «вы» было сказано с напором, «вы» сразу зачеркнуло калитку и звездный шатер над храмом любви.
— Вижу, — сухо и жестко заключила она, мгновенно перестроившись. — И тем не менее… Что? Как вы здесь?
Он молчал — в замешательстве. Что на кафедре этой — ведьма, лишившая его старпомства и академии, он и предположить не мог. Там, в Севастополе, эта стоявшая перед ним женщина о себе сказала самую крохотную малость: школьная учительница, замужем, москвичка. Не хотела, очевидно, оставлять следов бесовства.
— А вы как сюда попали? — чуть ли не брезгливо спросил он.
— Я?.. Я здесь преподаю. Теорию вероятностей.