Тезис "не опираться на письмена" (бу ли вэнь цзы), восходящий к "Ланкаватаре-сутре", мы позже встречаем в проповеди Бодхидхармы, Хуэйнэна и других чаньских патриархов. Более того, нередко подчеркивается, что великие чаньские наставники были вообще безграмотны, что как бы указывало на предельное выражение "игнорирования письмен".
В не меньшей степени чань-буддизм перенял и тезис о первейшем значении личного опыта, говоря о необходимости само-пестования (цзы сю), само-пробуждения (цзы у), само-исправления (цзы чжэн).
"Ланкаватара-сутра" явилась буквальным техническим пособием по медитации. Тем не менее, тот подход к осмыслению медитации, который предлагал Чань, заметным образом отличался от способов Ланкаватары, о чем мы скажем несколько ниже.
В "Ланкаватара-сутре" были заложены в сжатом виде практически все те аспекты, которые затем получили особое развитие в Чань. Там мы встречаем и учение о "только сердце" или "сердце-основе", т. е. о "Будде внутри себя". Концепция "внезапного просветления" (дунь у) также имеет корни в индийском буддизме. Например, спор о "постепенном" и "внезапном", на основе которого произошло затем разделение на южную и северную школу чань-буддизма, мы встречаем в "Ланкаватара-сутре". А в "Вималакирти-нидреша", которую любил цитировать и вероятно хорошо знал Мацзу есть такие строки: "в тот самый момент он внезапно постиг свою изначальную природу" [6, 541]. И в этом смысле чань-буддизм не изобрел ничего нового, он явился вполне достойным продолжателем ряда аспектов индийского буддизма – он лишь осмыслил их по-новому, выделил из всех остальных многочисленных буддийских категорий.
Загадка первопатриарха Бодхидхармы
Итак, на первый план в учении Чань выходят не столько какие-то философские или тем более религиозные постулаты, но личности конкретных учителей. Именно через них, через их описание Чань сам рассказывает о своей сути. С другой стороны, кардинальную важность приобретает истинная "линия учителей", которая и символизирует собой передачу истинного Знания, и, как следствие, особый интерес представляет сбой фигура человека, которого традиция называет Первопатриархом Чань – Бодхидхарма (кит. Путидамо или Дамо, яп. Дарума).
Бодхидхарма является ключевой и при этом, пожалуй, самой загадочной фигурой не только школы Чань, но и всей буддийской традиции Китая. Он превратился в символ чань-буддизма, стал фигурой скорее знаковой, нежели воплощением некогда жившей реальной личности. До сих пор практически в каждой монашеской келье можно встретить изображения Первопатриарха, при этом особо предпочитают знаменитую картину, где Бодхидхарма на бамбуковом стебле переправляется через море – символ того, как Дамо преодолел "море незнания" и принес свою мудрость людям.
Поразительно, но в образе Бодхидхармы мы видим некого анти-Будду, хотя, разумеется, чань-буддизм никогда не отрицал собственно роли Будды. Но на его место как верховного сакрального владыки, источника милосердия (энь) и благодати (дэ) приходит Бодхидхарма, который формально не является ни бодисаттвой, ни даже ближайшим из архатов. Роль архатов (кит. "алохань" или "лохань", досл. "обладающий заслугами") несколько в другом – это величайшие проповедники, распространяющие и толкующие учение Будды, своеобразные каналы, по которым благодать будд и бодисаттв доходит до человека. Статус Бодхидхармы вообще достаточно странен, и формально его место на иерархической лестнице буддизма находится не очень высоко. Обычно принято перечислять восемнадцать ближайших учеников Будды – архатов, непосредственно слушавших его наставления и являющихся наиболее почитаемыми в буддизме. Число "восемнадцать" стало сакральным для буддизма (впрочем, это связано и с не-буддийской традицией Китая), в частности, на алтаре размещается восемнадцать предметов, в небольших монашеских четках – восемнадцать бусин и т. д. Зал 18 архатов с их скульптурами можно встретить практически в любом буддийском монастыре, однако существуют и другие архаты – обычно называют число 125 или 250, Бодхидхарма входит в число 250 архатов, что по буддийским понятиям, хотя и подчеркивает каноничность его личности, все же не свидетельствует о ее первоочередной важности.
Но в чаньских монастырях происходит как бы "инверсия" святости – Бодхидхарма становится центральной фигурой поклонения. Во многом это объясняется чисто исторической логикой развития китайского буддизма – Будда представляется существом крайне отдаленным, возвышенным над обычным человеком. Происходит "отрыв" божества, вознесение его в предельно высокие и соответственно далекие от человека сферы – этот процесс можно без труда проследить, следуя за всеми изгибами буддийской истории. Более значимыми становятся образы тех, кто осуществляет прямую связь между божественным и профанным – и именно здесь актуализируется образ Бодхидхармы.
Итак, практически все канонические источники чань-буддизма сходятся на том, что именно Бодхидхарма был первооснователем этой школы, хотя ранние работы, как мы уже говорили, и называли иногда первым проповедником Чань Гунабхадру. Тем не менее, именно Бодхидхарма заложил основы учения о "безмолвном просветлении в созерцании" и "очищении сердца через два проникновения и четыре действия".
Каноническая версия утверждает, что суть проповеди Бодхидхармы заключалась в четырех основных постулатах: не опираться на письмена (бу ли вэнь цзы), т. е. не использовать чтение сутр и других книг для достижения просветления; "непосредственно указывать на сердце человека; "взирая на собственную природу, становиться Буддой", т. е. поскольку каждый человек в потенции является Буддой и изначально обладает "природой Будды", следовательно, можно путем медитации "пробудить" эту природу внутри себя; не передавать учение вовне (цзяо вай бе чжуань).
Прежде чем проанализировать складывание образа Бодхидхармы, изложим каноническую версию прихода Бодхидхармы в Китай и его роли в китайской традиции вообще.
Бодхидхарма, сын одного из правителей южной Индии, происходил из Кондживерами, недалеко от города Мадраса, рано ушел из семьи и присоединился к буддийской общине. Постепенно благодаря необычайным способностям он становится духовным лидером буддизма и 28-м буддийским патриархом. В 520 г., обеспокоенным тем, что буддийское учение неправильно понимается в Китае, он отправляется в Поднебесную империю, посещает город Лоян, беседует с правителем царства Лян У-ди и, наконец, пораженный абсолютным непониманием пути достижения буддийской благодати, поселяется в священных горах Суншань, неподалеку от монастыря Шаолиньсы (Молодого леса). В высокогорной пещере он просидел в медитации лицом к стене девять лет, доказывая, что для просветления нет необходимости читать сутры или размышлять над речениями Будды, но следует лишь "вглядываться внутрь себя". Так он положил начало традиции сидячего созерцания как основного способа очищения собственного сердца. И хотя традиция медитации (дхианы) и раньше была широко распространена в буддизме, ни в одной школе она не рассматривалась в качестве ключевого метода. Бодхидхарма, таким образом, становится первым патриархом Чань и вводит в монашеский обиход несколько важнейших постулатов. Прежде всего, в качестве основного вида практики он рассматривает медитацию лицом к стене (би гуань – "взирание на стену"), а в качестве базовой концепции просветления – "сидя здесь, непосредственно стать Буддой", т. е. непосредственное, необусловленное никакими вспомогательными методами или молитвами воплощение себя как Будды.
Предание продолжает, что первым учеником Бодхидхармы стал Хуэйкэ, позже названный традицией вторым чаньским патриархом. Основным же центром Чань явился монастырь Шаолиньсы, который и по сей день считается всемирным центром чань-буддизма. Сам же Бодхидхарма удалился куда-то на запад, и следы его затерялись. Перед уходом он оставил несколько трактатов, где объяснял суть своего учения, а также экземпляр "Ланкаватара-сутры". Списки этих трактатов (на самом деле значительно более позднего происхождения) разнятся от школы к школе. Так чаньская школа Цаодун с центром в монастыре Шаолиньсы называет два трактата: "Ицзиньцзин" ("Канон изменений в мышцах") и "Сисуйцзин" ("Канон об омовении спинного мозга").
В какой мере эта легенда отражает реальное создание чаньского учения и роль в этом процессе самого Бодхидхармы?
Сразу заметим, что версия о Бодхидхарме, которую мы здесь изложили, несмотря на свою широкую известность, на самом деле достаточно позднего происхождения и весьма эклектична по своей структуре. По сути, создание канонической версии о Бодхидхарме как о первопатриархе Чань завершается лишь в знаменитом трактате "Цзиньдэ чуаньдэнлу" ("Записи о передаче светильника, составленные в годы Цзиньдэ", 1004 г.), содержащем практически полный канон чаньских жизнеописаний, историй и притч. До этого мы можем встретить самые различные версии о его роли в "учении о созерцании" вплоть до полного отрицания его статуса "чаньского наставника".
Если мы внимательно просмотрим ряд исторических источников, мы с удивлением обнаружим, какой разнобой царит в них по поводу личности Бодхидхармы, что в какой-то мере может показаться удивительным, поскольку историю прихода индийского патриарха и его проповеди можно считать ключевой в становлении "священного" характера истории Чань.
В истории жизнеописания Бодхидхармы во всей полноте проявляется явная оппозиция исторического и мифологического подхода в китайском сознании. Китайская традиция никогда не допускала, да впрочем, и не знала чисто исторического подхода. Истинность личности в ней подтверждалась не надежностью исторических источников, а скорее самой мифологической мощью этой личности, ее отдаленностью от сегодняшнего дня.
В этом свете нам значительно легче будет понять суть образа Бодхидхармы в китайской истории и ту удивительную мощь, которую до сих пор несет в себе этот образ.