Повторились серьезные ошибки в сигналах, и опять Битти не сделал вывода – флагманский связист, который обеспечил бы точную передачу его приказов, так и не появился.
В отличие от англичан, немцы быстро сделали выводы из едва не состоявшейся гибели "Зейдлица". Дело в том, что в начале века произошло резкое изменение в конструкции орудийных башен. На "Канопусе" и более ранних броненосцах (включая большинство их зарубежных современников, строившихся под британским влиянием) пороховые полузаряды поднимались в башню одним элеватором прямо из погреба. Безопасность погребов обеспечивали автоматические захлопки, через которые заряды подавались на элеватор. Но на "Формидебле" и более поздних кораблях эти захлопки убрали. Вместо этого полузаряды стали подавать в рабочее отделение, а оттуда второй элеватор поднимал их в башню. Такая схема должна была помешать пламени распространяться по шахте элеватора. К сожалению, тот, кто это придумал, мало разбирался в процессах взрыва. Зато советники Ингеноля, исследовав обгорелые башни "Зейдлица" выводы сделали.
"Рабочее отделение представляет опасность для всей башни. На всех новых кораблях его следует убрать. Шахты снарядного и порохового элеваторов должны снабжаться автоматически закрывающимися дверями. Заряды следует поднимать в башни в огнестойких кокорах. Двери, связывающие погреба соседних башен, следует запирать на замок, чтобы помешать их открыванию. Ключи должны находиться у командира башни, и приказ открыть дверь должен отдаваться только в случае израсходования боезапаса (и необходимости получить его из соседнего погреба)".
Итак, Королевский Флот остался в блаженном неведении относительно серьезных дефектов башен своих дредноутов и линейных крейсеров, а немцы получили достаточную передышку, чтобы исправить все это перед новой встречей Флота Открытого Моря с Гранд Флитом. И снова это лишь подчеркнуло неспособность германцев извлечь другой урок из происшедшего боя. Ингеноль писал: "Слишком редкое совпадение – наши крейсера встречают противника точно на рассвете. Похоже, что неприятель знал о нашей операции заранее". На это Адмиралштаб ответил: "Непонятно, почему сделан такой вывод", однако рекомендовал принять дополнительные меры предосторожности против мифического британского агента, "который должен быть немцем, проживающим в Киле, и передающим свои сведения посредством газетных объявлений". Работа Комнаты 40 осталась в полной тайне.
Бой на Доггер-банке совершенно не изменил стратегической ситуации и соотношения сил. Гибель "Блюхера" лишь подтвердила, что его включение в состав 1-й Разведывательной Группы явилось грубой ошибкой. Хотя англичанам понадобилось довольно много времени, чтобы потопить этот крейсер, его судьба была решена уже минут через 20 после начала боя. Все последующее было просто учебной стрельбой, которую англичане провалили. Англичане израсходовали 1154 тяжелых снаряда, из которых 708 были бронебойными, а 365 – лиддитовыми. Остальные были фугасными старого образца и шрапнельными. При этом англичане добились всего лишь 1% попаданий, если исключить расстрел "Блюхера" в упор. Сильнейший их корабль – линейный крейсер "Тайгер" выпустил 255 тяжелых снарядов, не добившись ни единого попадания. Это при том, что он был единственным кораблем, оснащенным системой центральной наводки! Фишер назвал стрельбу "Тайгера" "предательски плохой" и снял с поста его старшего артиллериста. Джеллико сухо заметил: "Это подтвердило мои подозрения, что стрельба нашего соединения линейных крейсеров нуждается в улучшении, на что я не раз указывал сэру Дэвиду Битти". Кроме того, линейные крейсера израсходовали около 700 средних снарядов (152 мм и 102 мм).
Этот бой имел серьезные последствия для немецкого флота. Командование флота допустило слишком много явных ошибок. Как писал капитан 1 ранга фон Эгиди, командир "Зейдлица": "План операции не брал в расчет возможность выхода англичан в море. 24 января показало, в каком тяжелом положении могут оказаться линейные крейсера, если послать их в бой без поддержки Линейного Флота. Если бы мы знали, что у нас за спиной наши главные силы, Хипперу не пришлось бы бросить "Блюхер". Мы смогли бы спасти этот корабль, как англичане сделали с "Лайоном".
Капитан 1 ранга Ценкер, который, как многие германские офицеры, не мог простить Ингенолю упущенную возможность уничтожить 2 эскадру линкоров Уоррендера 16 декабря 1914 года, в меморандуме фон Полю писал еще более резко: "Вся ответственность за столь неблагоприятный результат лежит на главнокомандующем.
Его уверенность, что английский флот заправляется в Скапа-Флоу, не является оправданием для неподготовленности к встрече с превосходящими силами. Наши предыдущие походы к английскому восточному побережью возымели такое действие на английское общественное мнение, что следовало ожидать посылки сильного соединения в Северное море. Также исходя из предыдущего опыта, не стала неожиданной информированность противника о нашем выходе. Такая нехватка предусмотрительности и благоразумия тем более удивительна и достойна сожаления, что главнокомандующий уже был виновен в поражении 28 августа (бой в Гельголандской бухте). Только счастье в двух предыдущих операциях против английского восточного побережья позволило избежать плачевных последствий. Единственная возможность избежать дальнейших несчастий в результате подобной безнадежной негибкости – смена главнокомандующего".
Кайзер согласился. Фон Ингенолю не помогли заявления, что 1-я Разведывательная Группа должна была потопить один британский крейсер, ему приказали спустить флаг.
На его место был назначен фон Поль, благо император был уверен, что это тот человек, который не станет докучать просьбами о выходах в море и тревожить корабли Флота Открытого Моря. Но на всякий случай Вильгельм запретил флоту выходить в море далее, чем на 100 миль, без его личного разрешения. Начальником Адмиралштаба был назначен адмирал Бахманн.
Битва на Доггер-банке аукнулась и на британской стороне. Джеллико передвинул одну из своих эскадр линкоров на юг, в Кромарти, силы Битти в Розайте были увеличены до 7 линейных крейсеров и 3 эскадр легких. Теперь это соединение называлось Флотом Линейных Крейсеров, хотя по-прежнему оставалось в подчинении командующего Гранд Флитом.
23 марта Джеллико написал пророческое письмо Битти.
"Я думаю, германцы попытаются завлечь вас в ловушку, рискуя своими линейными крейсерами, как приманкой. Они знают, что обстоятельства могут сложиться так, что вы окажетесь в 100 милях впереди меня, и постараются увлечь вас к Гельголандской бухте, где я не смогу оказать эффективной поддержки. Это не опасно, если ваши корабли сохранят скорость, но если скорость некоторых из них упадет в бою с германскими линейными крейсерами или в результате атак подводных лодок, их гибель станет неизбежной при столкновении с Флотом Открытого Моря в случае, когда я буду находиться слишком далеко, чтобы помочь до наступления темноты. Германцы знают вас слишком хорошо и постараются использовать ваше стремление "не отпускать, если уж схватил", которым вы, слава Богу, обладаете. Но что необходимо помнить – последствия серьезного уменьшения относительной силы. Если дела пойдут хорошо – можно и рискнуть. Если нет – следует быть осторожным. Я уверен, что вы изберете правильную цель и успешно добьетесь ее".
Прошел, однако, целый год, прежде чем германцы насторожили мышеловку, о которой Джеллико так предусмотрительно предупреждал. Британский линейный флот увеличился до 27 дредноутов, а в германском флоте так и осталось 17. Флот Линейных Крейсеров теперь состоял из 3 эскадр (9 кораблей), а 1-я Разведывательная Группа была усилена одним "Лютцовом". Поэтому фон Поль не рисковал посылать свой линейный флот дальше Хорнс-рифа, даже если Джеллико помимо обычных поисков в Северном море совершал рейды к Скагерраку.