С точки зрения неверующего смерть ничего хорошего не несет. Более того, она отвратительна, безобразна, противна. А вот ап. Павел смотрел на смерть иначе. Для него это - побежденный враг. Смерть лишь исполняет волю Божию. Поэтому он считал смерть желанной. Ведь она приведет его в присутствие Господа. "Для меня жизнь - Христос, и смерть - приобретение… имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше" (Фил. 1, 20 и 23), - смело заявлял он.
Когда одному из бывших президентов Америки Джиму Квинси-Адамсу исполнилось 80 лет, он встретил своего старого друга. Тот пожал дрожащую руку президента и сказал: "С добрым утром. Как сегодня поживает Джим Квинси?" "Сам-то Джим чувствует себя прекрасно, но хижина, в которой он временно находится, начинает разваливаться. Она шатается в своем основании. Время и внешние обстоятельства уже почти ее разрушили. Крыша прохудилась, и стены дрожат при каждом порыве ветра. Можно сказать, что обветшалое обиталище это становится все менее пригодным для жилья. Я думаю, что Джиму придется скоро из него выбраться. Но сам-то он чувствует себя прекрасно".
"Человекам положено однажды умереть". Приговор суров. Но в Библии мы находим и нечто другое. "Ибо знаем, что, когда земной наш дом, эта хижина, разрушится, мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворенный, вечный".
Верующий знает, что смерть сокрушена, что она не ставит точку в его жизни. Суд над смертью уже состоялся, хотя и исполнение приговора относится к будущему. "Поглощена будет смерть навеки, и отрет Господь Бог слезы со всех лиц, и снимет поношение с народа Своего по всей земле" (Ис. 25, 8). "От власти ада Я искуплю их, - говорит Господь, - и от смерти избавлю их". Апостол Иоанн открывает чудесное будущее верующих: "(Бог) будет обитать с ними… и отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже" (Откр. 21, 3–4).
Но почему же вообще верующие умирают? Если смерть - это расплата за грех, то Бог мог бы избавить нас от ее действия, когда простил наши грехи. Ведь Он же избавляет нас от вечной смерти? Ведь Еноху и Илии, согласно Библии, не пришлось умирать. Они живыми были взяты к Богу.
Может быть, Бог хотел научить нас через это кое-чему, испытать нашу веру (а смерть требует от верующих усиления веры до необычайной степени). Или же Он просто сделал смерть необходимым условием существования, не имея для нее особой цели.
В любом случае, тот факт, что и верующие, и неверующие переживают смерть, нас не смущает. Мы различаем временные и вечные последствия греха. Вечные последствия греха уже не имеют над нами власти, но мы, как представители рода человеческого, переживаем временные, к которым и относится смерть. Так же мы переживаем рождение, взросление, страдания… Когда-то все последствия греха будут устранены, но не сейчас. Время еще не пришло. В настоящее время мы проходим через смерть вне зависимости от наших отношений с Богом. Но для верующего и неверующего ее значение разнится.
Христианин через смерть входит в общение с Богом. Но это не значит, что он должен искать смерти, стремиться к ней. Он прекрасно понимает, что смерть противоестественна и что его обязанность в том, чтобы ждать, пока Бог Сам освободит его от тела смерти и возьмет к себе. Он готов идти с Господом долиной смертной тени, зная, что даже смерть не может отделить его от любви Божией во Христе Иисусе. Божья любовь и милость продолжают сопровождать его. Там он встретит своих друзей, а после возвращения Христа душа объединится с новым духовным телом. Потому что проклятие смерти взял на Себя вместо верующего Христос. Поэтому и в Писании слова о смерти верующего звучат весьма утешительно: "Дорога в очах Господних смерть святых Его!" Ибо смерть - приобретение, переход к Богу.
Бенджамин Франклин написал для себя эпитафию, которая выгравирована на его могильном камне. "Тело Франклина как обложка старой книги, чьи листы вырваны и лишены всего, что на них было написано, - тиснения и позолоты, - лежит здесь пищей для червей. Но эта работа не пропадет, ибо она будет выпущена в свет в новом и более изящном издании, проверенная и исправленная Автором".
Когда мать Томаса Гексли, английского философа и эволюциониста умерла, он смог написать своей сестре лишь эти слова: "Моя дорогая, я не могу утешить тебя, потому что у меня нет слов утешения. Надо просто нести бремя, предназначенное судьбой".
Библия, напротив, несет утешение. Апостол Павел обращается к верующим:
"Не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших, дабы вы не скорбели, как прочие, не имеющие надежды. Ибо, если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним. Ибо сие говорим вам словом Господним, что мы живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших, потому что Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем. Итак утешайте друг друга сими словами" (1 Фес. 4, 13–18). Наша печаль - это не печаль людей, не имеющих надежды. Да, и верующие плачут. Это нормально. Мы так привыкаем к нашим ближним, родственникам. Но это печаль другого рода. Это такая же печаль, которую мы испытываем при расставании. При этой печали у нас есть утешение: те, кто умер, с Богом. Мы встретимся с ними.
Подведем итоги нашей беседы. Смерть постигает всех, и верующих и неверующих. Но для верующих проклятие смерти устранено воскресением Христа. Смерть соединяет его с теми, кто ушел из этой жизни раньше. Смерть является продолжением жизни с Богом. Христос говорит: "Слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь… И изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло - в воскресение осуждения" (Ин. 5, 24 и 29). Вопрос в том, с Богом ли я сегодня? Верую ли я в Сына Его Иисуса Христа?
Да благословит нас Бог верить и иметь жизнь. Жизнь вечную. Жизнь с Ним.
Леонид Михович
Смерть и воскресение
Смерть прежде всего отвратительна. В ней есть стыд, срам, поношение и гнусь.
Бог смерти не сотворил, но Он попустил ее. Если Он в предрешенный Им срок посылает ангела смерти, то многие последствия смерти на земле это дело тех, о ком преподобный Серафим Саровский сказал, что они гнусны (бесы).
Приходилось видеть, как в больнице выносят из палаты умершего. Его заворачивают в простыню, чтобы ничего не торчало, и на лицах тех, кто выносит, случается, можно заметить саркастическую улыбку. Она не обидна, естественна; несут неприятную вещь, уже нечистую… Смерть - это, конечно, поругание.
Ужас и отвратительность смерти особенно чувствовал Бунин. В "Жизни Арсеньева" наличие в доме покойника, запах тления человеческого тела, будто все пронизывающий, описаны с особой силой. Уничтожающую силу смерти Бунин показал также в его знаменитом "Господине из Сан-Франциско". Ужасно прежде всего то, что человек, во всяком случае его тело, превращается в вещь, ненужную и такую, что вот-вот станет невыносимой, которую надо будет скорее зарыть, может быть, сжечь или, как это бывает на кораблях, привязав камень, бросить в море.
Священникам случается бывать в гостинице, где одинокий жилец, оказывается, скончался уже 4–5 дней тому назад. В комнате невозможно служить панихиду; надо стоять или в коридоре, или на лестнице, наполняя кадило наибольшим количеством ладана.
Страшно и то, что вместе с человеком мертвеют его вещи, костюм, платье, недопитый стакан воды, недописанная рукопись и, в особенности, ботинки, сапоги, которым уже некуда идти.
Некоторые скажут, что все здесь отмеченное - это следствие языческого отношения к жизни, к этой жизни; слишком большая привязанность к ней, как, например, у того же Бунина.
Отчасти это верно, но вполне ли? То, что поется в церкви при отпевании, острее всего сказанного. Вспомним слова св. Иоанна Дамаскина: "Плачу и рыдаю, егда помышляю смерть, и вижду во гробех лежащую, по образу Божию созданную нашу красоту, безобразну, безславну, не имущую вида", или дальше: "…Приидите, внуцы Адамовы, увидим на земли поверженнаго, по образу нашему все благолепие отлагающа, разрушена во гробе гноем, червьми, тьмою иждиваема, землею покрываема".
Не естественно ли при этом постараться скрыть уродство смерти? Прихорашивание смерти еще больше подчеркивает ее безобразие. Во Франции похоронных дел мастера всегда прилично одеты, вежливы, манерны, подобны дипломатам, придворным… А в Америке, говорят, покойников отправляют в особые мастерские, где их гримируют под живого и приукрашивают. Затем возвращают домой, и собираются вокруг гроба близкие люди и гости, угощаются и будто даже пьют коктейль.
Но ужас смерти не только в телесном разложении, исчезновении. Гораздо мучительнее - это разлука. Правда, как недавно выразилась в одном прекрасном частном письме одна христианка, вся наша жизнь есть цепь разлучений и разлук. Но разлука при смерти, по крайней мере на первый взгляд, представляется окончательной, а за ней следует постепенно, почти еще более невыносимое, хотя и не остро переживаемое, забвение. Об этом в чине отпевания находим также пронзающие сердца слова: "Приидите, последнее целование дадим, братие, умершему…", "Кое разлучение, о братие, кий плач, кое рыдание… целуйте бывшаго вмале с нами… во тьму вселяется, с мертвыми погребается и всех сродников и другов ныне разлучается".
Но мало и этого: перед лицом смерти становится ясным, что вся жизнь наша пронизана ею… Самое время есть постоянная смерть, и, как