- Нормальная кликуха, а меня по фамилии кличут. Многие думают, что у меня погоняло такое, а я не возражаю. - Беда тяжело вздохнул и тревожно произнёс. - Я вот подельника своего потерял Кадыка, - ты его, наверное, не знаешь, он в футбол мало играл, и то только в юношеской команде. Потом в ДОСАФ пошёл на планериста учиться. В тюрьме слух прошёл, что его за неделю до меня отправили сюда.
- Погоди! Погоди! - а Захар Минин, - тебе же родственником приходится? - спросил Рудик, - он, где сидит?
- С Захаром ясней некуда, он в Соликамске чалится, а вот Кадык должен быть рядом.
- Кадыка я не знаю, но ты не тужи, может он здесь? Ты просто не знаешь. Лагерь большой, около трёх тысяч человек. Здесь затеряться запросто можно, - пытался обнадёжить его Рудольф. - Многие зэки работают в три смены и встречи бывают случайные, как у нас сейчас с тобой произошла.
- Нет его, - уверенно отверг предположение Рудольфа Иван, - был бы здесь, мне давно бы сказали. Я почти все отряды проверил, с первого дня пребывания на зоне.
Пока они шли до барака, Беда обратил внимание, что с Рудольфом многие встречные здороваются и перекидываются на ходу добродушными фразами.
- Вот этот маленький дедушка с приятной улыбкой, - он показал в спину удалявшего от них заключённого в шапке с опущенными ушами, - это ходячая летопись советских карманников. В прошлом знаменитый щипач по кличке "Чужой", гастролировал по всем городам и щипал лопатники у буржуев и торгашей. В войну был в розыске у сыскарей за свои грехи. Но в Харькове, говорят у какого - то немецкого офицера из автомобиля утянул планшетку с важными сведениями для нашей разведки. Его моментально по всем старым хвостам амнистировали. Сейчас на пенсии, но чёрт попутал на старости. Пришёл на приём к врачу и обчистил его карман халата, пока тот его осматривал. Здесь много сидят публичных людей, даже двое бывших генерала есть с большими сроками. За нарушение норм строительства аэродромов они срока свои отбывают. Один генерал за зону выходит без конвоя, прорабом у гражданских строителей работает. Музыкант из оркестра Александра Цфасмана, тоже здесь отбывает. Знаменитый своим сроком и наш земляк дядя Костя с сорок седьмого года сидит, ему двадцать пять лет дали. Сейчас хорошо Хрущёв сделал, - вышка пятнадцать. Этого срока вполне достаточно осознать тяжесть вины любого тяжелейшего преступления.
- Об этом, наверное, не только вольный люд, но и зеки все знают, - сказал Иван, - а что - же этот дядя Костя в 53 году и под амнистию не попал?
- Никаких амнистий для него не было. Зарубил двух кассиров в сберкассе и забрал деньги. Ему под шестьдесят лет сейчас. Выйдет куда пойдёт, - неизвестно? Родственников никого нет, наверное, сразу в дом престарелых направят. Бабок будет там шарахать. Здесь такие огурцы у крахов попадаются. Один без двух рук за изнасилование сидит. Экземпляров подобных ему, хватает в лагере.
Они пришли к бараку и, смахнув снег с сапог, прошли в курилку. Там сидел парень в подшитых валенках и нижнем белье. В пальцах он держал козью ножку, от которой вился змейкой сизый дым и исходил крепкий запах самосада.
- Палёный, давай чифирю заварим? - земляка встретил, надо отметить, - сказал Рудольф парню.
Парень, не докуривая до конца цигарку, бросил её в ведро:
- Сейчас схожу, самовар принесу, - сказал он и ушёл в секцию.
- Раздевайся, жарко здесь. Давай повесим бушлат на вешалку, - проявил заботливость Рудольф.
Парень, которого Рудик назвал Палёным, принёс закопчённую алюминиевую кружку и полплитки чая, завернутого в фольгу.
- Сколько заваривать будем? - спросил он.
- Полтора мальца кинь на самовар и хватит, остатки положи назад. С чаем сейчас трудновато. Надо экономней пользоваться, чтобы до конца недели хватило, - сказал Рудольф.
Парень, залил в кружку воды и поставил её на печку.
- Не боитесь, что арестуют? - спросил Иван у парня.
- Зеки не заложат, а за красными на улице стоит кто - то смотрит, если что свиснут, - объяснил Палёный.
- У нас тоже своя охрана имеется, - сказал Рудольф. - Здесь есть надзиратель Шурик Краснов, всю свою сознательную жизнь работает в лагере. Он по запаху чай находит. Это самая натуральная ищейка. Все повадки у него жандармские. Нашего брата стрелял бы с закрытыми глазами, дай ему волю. Берию сука почитает, как бога.
- Я понял у вас здесь одна отрада, - это чай. А водки и наркоты не бывает?
- Какие наркотики с водкой, чаю - то вдоволь нет. Если подача есть, в течение часа не успел взять, всё - жди следующего раза. Но нам, как элитному бараку всегда оставляют. У нас пахан зоны здесь живёт, а наркоманов в лагере нет. И дикий закон со времён Берии ещё не изжит, - если в секции найдут запрещённые предметы, заточки, наркотики, водку, чай, то вся секция, а нас здесь восемьдесят человек, сажают на пять дней на пониженный паёк. Поэтому мы бдим за этим.
Когда чай был готов, Рудольф послал парня, в секцию за мужиками. Пришли ещё пять человек.
- А Генерала, что не разбудил? Может и он пару глотков сделает, - сказал Рудольф Палёному.
- Ага, разбуди, а если он сапогом по горбу отоварит,
- заканючил Палёный.
- Хорошо, я сам его разбужу, - успокоил Палёного Рудольф и обернулся к Беде. - Слушай Иван, - этот Генерал лучший кореш нашего Часовщика. Может, ты его и видал у него?
- Не видал, но с Генералом знаком.
Рудольф не слышал или не обратил внимания на последние слова Ивана, так - как моментально скрылся за дверью секции. Вернулся он назад со знакомым ему массивным мужчиной, который при первой встрече с Иваном назывался Генералом.
- Ну что, чифиристы, воюете с лагерным законом? - сказал он, не замечая Беду. - Рождество отмечаете?
- Это кто за забором для них праздник, а для нас выходной день, - сказал Рудольф, - а у меня земляк объявился, - он положил руку на плечо Ивана.
Генерал взглянул в упор Беде в лицо, затем протёр глаза. Иван смотрел на него и улыбался.
- Не может быть! Иван, неужели ты? - спросил он заспанным голосом, не прекращая протирать глаза.
Генерал подошёл к Беде, радушно пожал ему руку и потрепал по голове.
- Видать хорошо устроился, если в гости не приходишь.
- Вроде не плохо, никто не злит, хавка и курево есть.
- А иначе у тебя и не может быть. Лады, пускайте пиалу в круг, - садясь на скамейку рядом с Иваном, сказал он.
Когда кружка опустела, Беда достал портсигар и угостил всех сидящих. Генерал от Севера отказался, а вытащил из-за уха свою папиросу Герцеговина Флор, размял её пальцами и как фокусник ловко кинул себе в рот.
- Какой срок получил? - прикуривая папиросу, спросил он у Ивана.
- Пятёрку. Ну, это и немного и немало, - успокоил Ивана Генерал, - но хватит, чтобы узнать цену свободы и понять каторжанскую жизнь.
- Цену свободы и без срока мы все знаем, - сказал мужчина с хриплым голосом.
- Если бы мы знали ей цену, то сидели бы сейчас в Метрополе за кучерявым столом, а не варили бы чифирь на печке, - веско заявил Генерал. И он вновь всё внимание обратил к Ивану:
- Как там Часовщик поживает, базар шёл, что он приютил себе молодицу какую - то. Не то прислуга не то сожительница?
- Я сам толком не знаю, кто она ему, - остерегаясь сболтнуть лишнего, ответил Иван, так - как по воровским законам семьи заводить ворам, было запрещено.
- Ты не бойся, со мной можно говорить откровенно, - с понятием улыбнулся Генерал. - Ему воровской сходняк, как инвалиду разрешил такую привилегию. А вообще Часовщик твёрдый и справедливый вор, сейчас мало ему подобных авторитетов осталось. Поломали почти всех. Ему бы и здоровому разрешили завести себе прислугу. Когда такие люди на зоне и на свободе есть, значит, порядок обеспечен. Я ещё молодой против него, и мне пришлось немало полезных жизненных уроков получить от Григория. Да что там говорить, многие воры учились на нём как по букварю. В рот ему заглядывали. А сейчас некоторые в лакировках рассекают по воровским паркетам, а Гриша на привязанных подушках прыгает по грязным улицам, но уши не забывает, им крутит за их помпезное и неправильное поведение.
- Нет, он уже давно катается на коляске, - уточнил Иван, - правда ростом выше от этого не стал.
- Это уже хорошо, - одобрительно сказал Генерал, - глядишь, ему как фронтовику сообразят какой - ни будь моторизированный транспорт вроде трёхколёсного велосипеда.
Мужики, не прислушиваясь к разговору, достали из стола домино и стали играть в козла.
Генерал посмотрел в окно. На улице валил снег крупными шапками:
- Уважаю такую погоду, - сказал он. - Пошли Иван прогуляемся с тобой? Я сейчас оденусь. Подожди меня здесь, и никуда не уходи, - предупредил Генерал.
Рудольф, держа в правой руке домино, левой покалеченной клешнёй стучал костяшками по столу и приговаривал:
- Я ваши камешки срисовал с фронта.
Потом он увидал, что Беда собрался уходить, спросил:
- Ты куда оделся? Посиди, я сейчас освобожусь.
- Я воздухом подышу немного и приду, - пообещал он.
Генерал появился в хромовых сапогах и телогрейке индивидуального пошива. На голове "сидела" гражданская шапка, которая и рядом не лежала с лагерным головным убором. Потому, как одевается заключённый, можно было судить, какое положение он занимает на зоне. Это Беда уяснил, как только поднялся на зону.
- Пойдём, покажешь мне, как ты устроился у себя в бараке? - сказал он, положив на плечи Ивана свою единственную руку.
- Нормально я устроился.