Половцы сдержали лошадей, а Иван с товарищами выдвинулся вперед.
- Эгей! - крикнул он. - Половецкий князь Куштум самолично с малою дружиною следует с важным делом к князю Юрию Рязанскому. А я от воеводы Коловрата, состою при хане в проводниках, али не признали меня?
- Признали! - отозвался вратарь, ступил в сторону и махнул к воротам. - Скричите на княжий двор: гости будут! Да ворота открывайте!
И, обернувшись к Куштуму, промолвил:
- Добро пожаловать в славный Рязань-град!..
Неподалеку от княжьего двора встретили путников люди Юрия Ингваревича, почетно проводили в гостевые покои, предложили коням место и корм, малую еду гостям, потому как большая еда ждала у княжеского стола, когда принимать хана и его людей будет сам хозяин, князь рязанский.
А сотник Иван, передав половцев княжьим дворовым и конюшим, счел заботы свои поконченными. Он сказал старшему из княжьей охраны, что подастся домой, а будет в нем надобность какая - кликать его: сотник Иван всегда будет наготове и настороже.
После жаркой бани, когда сидел Иван на крылечке, глядел, как парит мокрая земля, пил квас холодный, посматривая на небо, где к вечеру собирались кучевые облака, тогда и пожаловал к нему на двор высокий седой старик.
Доводился он дядей Иванову отцу, значит, как бы двоюродный дед сотника. И прозвище имел Верила. Жил Верила при княжьем дворе, большой был учености человек. В молодые годы попал Верила в полон, чудом избежал смерти, но рабства хлебнул вдоволь. Побывал за тремя морями, бежал не единожды, был бит многажды, науку прошел всякую и уже в зрелом возрасте сподобилось ему вновь увидеть родину, на что надежду уж было потерял.
Ввиду великой мудрости старика князь держал его в своих хоромах. Верила записывал в книгах все, что бывало в разные лета на земле рязанской, а также и в том мире, который окружал ее. Верила и Ивана обучил грамоте, и книги ему читал, не только русского письма, но и греческие, арабские, иудейские, румские - чужой язык был ведом Вериле, как родной.
Увидев старика, сотник поднялся и стоял в длинной холщовой рубахе, красный от банного жара.
- Здоров будь, Иван, - сказал Верила.
- Пусть оставят тебя болезни, Верила, - ответил ратник.
- В бане паришься, - сказал старик, - а того не ведаешь, что всему княжьему двору баню задал: с ног сбились твоих половцев угощаючи.
- То хорошие люди, - возразил Иван. - Я стольким людям их племени головы посрубал, что могу так говорить об этих, что сам привел.
- Не спорю, - сказал Верила. - Ведомо мне, какие вести привез хан Куштум. Уж и княжий совет собрали, и гонцы в разные уделы поскакали, князь Юрий братовьев созывает. А сей час уединился с половецким ханом и ведет потайную беседу. Я за тобою послан, Иван. Кличет тебя князь, одевайся, как воин, не на бражную долю кличут, на служилое дело.
…Князь Юрий Ингваревич скоро принял хана Куштума. Когда собрались бояре, хана и ближних его людей с почетом ввели в горницу, внесли подарки, привезенные гостями для князя. Едва появился Юрий, как по знаку Куштума выбежали вперед половцы и стали класть у ног хозяина богатые дары. Улыбнулся князь, обошел гору подарков, выросшую в мгновение ока у его ног, подошел к хану и протянул руку.
- Добро и мир тебе в нашем доме, хан Куштум, - сказал Юрий Ингваревич.
Хан принял княжью руку, пожал ее, затем свои руки сложил на груди и поклонился.
- Мир и тебе, князь Юрий, да не оставят боги тебя своей милостью. Прими жалкие дары в знак дружбы и покоя между нашими племенами.
После приветствий началось потчеванье гостей, пиршество князь Юрий затеял в честь хана отменное. Куштум не стал говорить о дурной вести князю при всех, но улучил время, чтоб пожелать встретиться тайно. Гости и бояре бражничали за столами, а хозяин с Куштумом покинули всех и уединились в укромные покои, куда вскорости вызвал Юрий Ингваревич старца Верилу и отправил за сотником Иваном…
Старик с внучатным братичем прибыли на княжий двор и велено им было подождать особого зова.
- Боязно мне за землю нашу, - сказал Иван. - Половцы сказывали, что дни нужны, чтоб только объехать войско Бату-хана.
- Что ж, будем биться, - ответил Верила. - Ходили к нам хозары, ходили печенеги, бывали и половцы. И всегда стояла Русь. Тут другое опасно: нет сейчас единства между князьями…
Вышел старший княжьей охраны.
- Князь ждет тебя, Иван, - сказал он. - Идем со мной.
- С богом, воин, - сказал Верила. - Иди служить князю…
- На Калке русские и половцы сражались вместе, - вел беседу хан Куштум. - Тогда богам нашим угодно было объединиться и повернуть оружие против общего врага - хана Чингиза, деда нынешнего властителя орды.
- Великий князь Ингвар Рюрикович, - задумчиво произнес Юрий Ингваревич, - как говорят старые летописи, поплатился жизнью, когда повадился в древлянскую землю ходить за данью. Если б на Калке мы в корень разбили Чингиза, то не дождались бы внука снова у своих границ…
- Ты веришь своим соседям? - спросил Куштум. - Князьям Владимирскому и Мстиславу Черниговскому?
Юрий Ингваревич не ответил, опустил голову, затем, не глядя на хана, налил в кубок медовухи, не отрываясь, выпил.
- Надо верить, хан, - ответил он. - Как жить тогда, без веры в близких?
- Я приведу своих воинов к тебе, князь Юрий.
- У меня есть другая мысль, хан.
- Слушаю, князь.
- Сейчас пришлют сотника из дружины Коловрата. Его я отправлю к Евпатию, чтоб передал Коловрату поспешить сюда немедля, а самого сотника оставлю у края Дикого Поля. Ты же собирай войско и держи его наготове. Сотник Иван со дружиною будет нитью, которая сведет тебя со мною. Когда мы соберемся ударить на Бату-хана, я сообщу тебе время, и твои воины набросятся на орду с тыльной стороны. И если помогут нам боги - одолеем…
- И снова прольется кровь… - задумчиво сказал хан Куштум. - Мой дед говорил мне, что раньше люди жили в зверином обличье и мучились так, как мучаются звери, которых мы берем в пищу или заставляем работать на себя. И еще говорил отец моего отца, что людям суждена двойная мука. Сначала они терпят боль и зло, как звери, потом будут страдать, как люди. Сейчас мы во втором круге зла и боли, князь Юрий.
- А третьему не бывать, - ответил князь. - Пей медовуху, хан. Я выйду послать гонца за Евпатием Коловратом.
…Была в ту пору еще одна встреча. По пути заехал Евпатий к князю Ингварю Ингваревичу. И когда они под вечер остались в горнице одни, сказал напрямик:
- Слыхал я намедни от половецкого перебежчика из орды, что будто есть у Бату-хана толмач из русских, из рязанских земель. Он и ведет татар к нам, показывает путь-дорогу. Ужель такое возможно, князь Ингварь?
- Слыхал и я про то, Коловрат. Слыхал, будто предатель - княжеского рода. Ежели верно это, то сдается, что известен злодей.
- Кто же он?
- Братоубийца. Князь Глеб Владимирович! Вот кто!
- Неужто?! - воскликнул Евпатий Коловрат. - Говорили же, что бежал он к половцам, к хану Барчаку пристал, а потом и вовсе пропал…
И Коловрат, и князь Ингварь были мальчишками, когда двадцать лет назад в селе Исады свершилось неслыханное злодеяние. В 1216 году скончался последний из старших Глебовичей - князь Роман. Тогда рязанские Владимировичи, братья Глеб и Константин, собрали в Исадах съезд всех удельных князей, чтоб рассудить княжеские уделы. Большой пир устроили для собравшихся гостей Владимировичи в своем шатре. А тем временем князь Глеб стакнулся с ханом Барчаком, заручился его поддержкой. Пировали в шатре рязанские князья, когда ворвались туда люди Глеба и Константина, а также половцы-головорезы Барчака. Перебили всех князей с их близкими. Извели каины и родного брата своего, Изяслава, он противился братоубийству. Убили они и двоюродных братьев: князя Кир Михаила, князей Ростислава и Святослава Святославовичей, Романа и Глеба Ингваревичей. Уцелел лишь отец нынешнего князя рязанского - Ингварь Ингваревич. Предшественник Верилы, летописец рязанский Опака, в крещении Андрей, записал тогда, в лето 6725, в Ильин день: "Владимировичи первие убо сии оклеветаша дядей своих и братью свою и много крови пролиаша, и убийство сотвориша, та же ныне второе умыслиша збити всю братию". А Ингварю Ингваревичу суждено было уберечься от участи сродников. "Ингвар же не успе приехати к ним, не бе бо приспело еще время его…" Был тогда Ингварь Ингваревич переяславским князем, а как узнал о злодеянии, поднял весь народ. Настиг убийц в верховьях реки Прони. Не помогла им и половецкая подмога Барчака. Константин в бою на Проне был убит, а разгромленный начисто Глеб "беглаша в половци". И вот объявился, каин…
- Но, может, это и кто другой? - спросил Евпатий.
- Хорошо б, коли так. Позор превеликий, когда не простой человек, а княжеской крови изменяет родной земле.
- И простому позор не меньший, - возразил Коловрат.
- Тебе-то не понять, Евпатий, - сказал князь Ингварь. - Не сердись, мы все тебя любим, знаем верность твою и отвагу. Да только надо родиться князем, чтоб уразуметь такое…
Спасибо, князь, - поднялся Коловрат, скрывая обиду от княжьих слов. - Ехать мне надо.
Он согнулся у притолоки, чтобы пройти, и открытую уже дверь придержал, когда оборотился к Ингварю Ингваревичу: