И несколько мгновений стояли они друг перед другом, обе пораженные, обе дрожащие.
Ганнуся хотела говорить - и не могла. Она только изо всех сил инстинктивно сдавливала руками сердце, которое шибко и мучительно билось в груди ее. Наконец, она произнесла, едва выговаривая слова, едва ворочая языком, стуча зубами:
- Кто вы? Ради Бога не обманывайте меня, скажите правду!..
Графиня расслышала ее вопрос, вопрос, который еще никто никогда не задавал ей. И она поняла этот вопрос, к ней вернулось сознание, и она ответила:
- Я - графиня Девиер…
Ганнуся схватилась за голову и пошатнулась.
- Поклянитесь мне Богом, что вы его законная жена, жена Михаила Девиера!..
- Так кто же я иначе?! - изумленно сказала графиня. - Зачем вы меня спрашиваете? Чего вам от меня надо? Зачем вы пришли сюда?..
Мысли ее снова начинали спутываться. Она вернулась к своей кровати, села на нее и опустила голову.
Ганнуся слабо вскрикнула. Петровна поспешила к ней и шепнула:
- Матушка, ради Создателя крепись… о ребеночке подумай!.. Поспешим, не то нас застанут, тогда все пропало!..
В эту минуту железная дверь, в которую вошли они, с шумом распахнулась и в темницу вбежал Девиер. Он остановился на мгновение, оглядел всех и, не произнося ни слова, со всего размаху, своим сильным кулаком, ударил по голове Петровну.
Та тихонько и как-то странно ахнула и повалилась на пол.
Графиня сидела на кровати, бессмысленно глядя перед собою и ничего не понимая.
Ганнуся даже не заметила, не видела как граф ударил Петровну, как та повалилась. Она видела только его страшное, искаженное лицо. Она ступила к нему и задыхаясь, указывая на графиню, проговорила:
- Правда ли, что она - жена твоя?
Он стиснул зубы. Он хотел было броситься на нее, но вдруг остановился.
- Правда! - крикнул он.
- А я… я…
- А ты - моя любовница, которая мне надоела и которую за шпионство я проучу как следует!
Ганнуся кинулась было к двери, но он отстранил ее.
- Назад! - крикнул он. - Ты пришла познакомиться с этой женщиной… ну, и прекрасно, и оставайся теперь с нею…
Вдруг он замолчал. Несмотря на свое бешенство, несмотря на полумрак, царивший в подземелье, он увидал, что с Ганнусей делается что-то странное: одной рукой она держалась за сердце, другую простирала вперед, будто ища что-то перед собою…
Вот она покачнулась и со всего размаху грохнулась на пол.
- Пустое, очнешься! - проворчал Девиер, вышел из темницы и с проклятием запер за собою дверь.
XV
Но Ганнуся не очнулась. Когда через несколько часов, по приказу Девиера, двое из самых преданных ему разбойников его шайки вошли в темницу, они нашли в ней безумную графиню, сидевшую на полу перед двумя безжизненными телами. При входе их графиня отошла от трупов, легла на кровать и закуталась одеялом.
- Счастливые! - шептала она. - Им хорошо! Просила, просила… не хотят меня взять с собою!..
Петровна не вынесла удара рассвирепевшего Девиера, этот удар пришелся ей прямо по виску и уложил на месте дряхлую старуху. Ганнуся не вынесла пытки последних дней, и ее наболевшее сердце разбилось в ту самую минуту, когда ее начал покидать разум.
Через два дня в Высоком пышно справлялись похороны. На этот раз съехавшиеся соседи могли видеть лицо покойницы. В этом бледном страдальческом лице трудно было узнать красавицу Ганнусю; но все же это была она. Это ее длинные черные ресницы оттеняли прозрачные, будто восковые щеки, это ее роскошные волосы чернелись из-под цветов и легкого газа…
- Умерла! и эту уморил… так тому и быть следовало!.. - шептали в толпе, окружавшей гроб.
Но каким-то образом, неизвестно откуда, скоро по губернии начали распространяться слухи, что первая жена графа жива, что он держит ее под замками, в подземелье, и что Анна Григорьевна умерла от огорчения, узнав про это. Говорили, но никто не решался проверить этих слухов. Граф Михаил по-прежнему нагонял на всех страх, а сам никого не боялся.
Он продолжал свою преступную, разгульную жизнь и через три года, в 1780 году женился снова, на дочери маиора, Марье Яковлевне Ревякиной.
Нам неизвестна жизнь и судьба этой третьей жены его, известно только, что от нее у него было четверо детей - сын и три дочери. Известно также, что и этот брак был незаконный, так как во время его совершения несчастная графиня все еще томилась в своей темнице. Смерть долго не приходила к ней на помощь. Она умерла только в самом конце 1786 года.
Ее смерть огласилась и тайна подземелья окончательно перестала быть тайной. Но общество не возвышало голоса, власти бездействовали, граф Михаил Девиер оставался на свободе, продолжая свои разбои. Все эти обстоятельства всплыли на поверхность только через долгие годы, когда его дети стали отстаивать законность своего рождения в виду жалоб, поданных в сенат и синод родственниками отца их.
Конец карьеры графа Михаила Девиера, по сохранившимся сведениям, носит на себе такой же легендарный характер, как и вся жизнь его. В последние годы XVIII века с ним случилась история, схожая с историей его брата Николая, только последствия были иные.
Как-то раз обедал он у богатого помещика, жившего верст за сто от Высокого. Он пленился великолепной серебряной посудой, которую подавали за обедом и решил во что бы то ни стало завладеть ею. Он подкупил дворецкого, который украл для него эту посуду и явился с нею в Высокое.
Девиер обещал ему дать "вольную", показав его своим крепостным, но, конечно, не намерен был исполнить этого. Получив посуду, он пожелал избавиться от опасного свидетеля. Он удержал его у себя, обращался с ним ласково, оказывал ему знаки доверия и, когда наступила зима и Дон покрылся льдом, дал ему какое-то поручение в уездный город.
Между тем кучеру было приказано дорогою убить его, а труп бросить в прорубь. Так все и совершилось. Но труп как-то выплыл, его вытащили, узнали дворецкого и в кармане его платья нашли зашитое в кожу собственноручное письмо Девиера, в котором он уговаривал его украсть посуду и обещал за это пристанище, деньги и "вольную".
Обворованный помещик имел большие связи и решился возбудить дело. Девиеру приходилось плохо: он мог кончить ссылкою в Сибирь. Тогда он, не долго думая, повторил комедию, уж раз ему удавшуюся. Он, как и относительно первой жены своей, распустил весть о своей смерти, устроил свои похороны, а сам преспокойно продолжал жить в Высоком, щедрыми подарками обеспечивая себе молчание и бездействие местных властей.
Несмотря на существующие документы и свидетельства современников, сразу даже не верится подобным историям, относящимся к нашему, сравнительно недавнему, прошлому. Поражают не изверги, вроде Девиеров - такие изверги найдутся везде и во все времена - поражает состояние общества, при котором могут заведомо, открыто оставаться безнаказанными самые страшные злодеяния, и не знаешь, кто отвратительнее: безнаказанный ли изверг, или общество, которое его покрывало и держало в среде своей из-за самых позорных побуждений.
Но зачем поражаться этими былями нашего прошлого?! Стоит только попристальнее поглядеть вокруг себя, чтобы ясно увидеть, что общество развивается и улучшается крайне медленно, что под новой вылощенной оболочкой скрывается та же преступная слабость, те же позорные инстинкты.
1883 г.
