- Ваше благородие, штаб дивизии уже грузится на поправки. Полковник Циховский матерится на чём свет стоит. Прямо зверь - лучше к нему не подходи.
- Что известно о порядке отхода полков?
- Вам последним отходить приказано - прикрывать другие полки будете.
- В другие полки, соседям послали приказ об отходе?
- Точно так. По конному казаку в каждый.
- Хорошо, передай начальнику дивизии, что через час Доходим от Янсынтуня. Как только отправим в тыл раненых и обоз...
Собранным срочно по команде офицерам Николай Николаевич старался не смотреть в глаза: было обидно, что вновь придётся отступить с позиции, которую вчера так стойко обороняли. Да ещё солдатским кладбищем в полсотню могил "обустроили".
- Получен приказ из дивизии. Нам велено отступить в её арьергарде на северо-восток, держась правого берега реки. Всё.
Капитаны и поручики, стоявшие полукругом вокруг полкового командира, после сказанного сразу пришли в движение. Со всех сторон понеслось:
- Как отступать? Опять?..
- Разве здесь плохо держимся?..
- Вчера столько атак отбили и на тебе - отходи...
- Как нам своим солдатам в глаза смотреть...
Когда ротные и батальонные немного успокоились и их возбуждение улеглось (они были людьми военными), полковник Юденич выговорился:
- Полученный приказ ни мне, ни вам не отменить. Проследите за отправкой раненых от ваших рот. Японцам из полкового имущества ничего не оставлять. Сухарный запас весь раздать людям. Первой с окопов снимается четвёртая рота, последней рота капитана Миньщикова. Приказ ясен?
- Всё ясно, господин полковник.
- Тогда расходитесь.
Полковой командир на минуту задержал подле себя Миньщикова. Сказал как можно доверительнее:
- Капитан, будешь отходить от деревни последним - смотри не зевай, если японцы начнут преследовать. Ударами в штыки не увлекайся.
- Слушаюсь, господин полковник. Буду вести себя осмотрительно.
- Просьбы есть?
- Да, Николай Николаевич. Мне бы патронов винтовочных подбросить. У моих стрелков штук по тридцать-сорок осталось.
- Хорошо, пришлю несколько ящиков из полковых запасов. Но много не дам.
- Но мы же арьергард полка до самого вечера.
- Другие роты тоже вчера много поистратили, Миньщиков...
Полк снялся с позиции на рассвете, когда предутренние сумерки ещё прикрывали землю. Стрелки отделениями и взводами отходили с линии окопов перебежками, пригнувшись как можно ниже. Японцы со своей линии изредка постреливали из ружей. Дозорные отходили последними, торопясь догнать свои роты.
Юденич верхом на коне по пути сумел побывать в каждой роте. Стрелки угрюмо брели по вспаханной земле, по истоптанной сотнями сапог полевой зелени. Не слышалось ни привычных солдатских шуток, ни даже окриков унтер-офицеров в адрес отстающих.
По всему чувствовалось: тяжело у солдат на душе. Ещё горше было самому Николаю Николаевичу. Ему так и хотелось задать какому-нибудь военачальнику из окружения Куропаткина один-единственный, давно наболевший вопрос:
- Доколь же русская армия в Маньчжурии будет отступать перед японцами? Ведь не сильнее же они нас!..
Но ему явственно слышался ответ вышестоящего собеседника:
- Откуда мне знать, господин полковник. То известно одному главнокомандующему и Всевышнему. Они водят Маньчжурскую армию, а не такие, как я, люди...
Бой за китайскую деревню Янсынтунь станет одной из ратных вершин 18-го стрелкового полка. За проявленную стойкость и примерную для всей Русской армии храбрость полк высочайшим указом государя-императора Николая II был удостоен особого почётного знака отличия, который стрелки - рядовые и унтер-офицеры - носили на головных уборах. На металлическом знаке была выбита надпись:
"За Янсынтунь. Февраль 1905 года".
Сам же полковой командир за умелое ведение боя на Янсынтуньской позиции удостоился высокой воинской награды, особо чтимой в русской армии на протяжении трёх столетий. Полковник корпуса офицеров Генерального штаба Николай Николаевич Юденич был награждён золотым оружием - саблей с клинком из Златоустовской стали с гравированной золотом надписью "За храбрость". С этим наградным оружием он пройдёт через две свои последующие войны - Первую мировую на Кавказе и Гражданскую на северо-западе России.
Награждение полка и его командира состоялось под самый Конец Русско-японской войны, после Мукденского сражения. Тогда в полк прибыл командующий Маньчжурской армией генерал от инфантерии Алексей Николаевич Куропаткин, известный тем, что при освобождении Болгарии от турецкого ига он сражался под начальством самого Скобелева, показав при этом в боях личную храбрость и неустрашимость.
18-й стрелковый полк был выстроен у подножия невысокой сопки. На правом фланге застыли знамёнщики, подле расположился полковой оркестр. Потянулись минуты томительного ожидания. Махальщики на вершине сопки ещё издали заметили группу всадников, которая торопилась в расположение полка:
- Едут! Едут к нам!..
Не заметить свиту Куропаткина во главе с ним на Русско- японской войне, особенно в пути, было просто нельзя. Чуть ли не с первых дней войны за ним всюду возили огромный белый стяг, увенчанный золотым крестом с надписью большими малиновыми буквами: "Командующий Маньчжурской Армией".
Примечательный своей необыкновенностью стяг этот был торжественно поднесён бывшему военному министру Российской империи при его отъезде в Маньчжурию обществом хоругвеносцев.
В действующей русской армии к этому стягу относились по-разному. Находились шутники, которые ради смеха читали надпись на белом полотнище так: "Конная Маньчжурская Армия"...
Заметив среди приближающихся всадников Куропаткина, полковник Юденич скомандовал:
- Полк! Равнение на командующего! Оркестру играть марш!
Куропаткин, приняв рапорт полкового командира, обошёл плотный строй стрелков. Остановился перед центром строя, чётко высвечиваясь на фоне пасмурного неба своей величавой фигурой. Привычно зычно выкрикнул:
- Здорово, братцы! Спасибо вам за славную службу!
Из замершего полкового строя в ответ раздалось, заглушая звуки бравурного военного марша:
- Здравия желаем, ваше высокопревосходительство!
Командующему явно понравился бодрый вид стрелков, их подтянутость и дружный ответ на его приветствие.
- Государь император Николай Второй Александрович жалует вам на шапки и фуражки почётный знак с надписью "За Янсынтунь"...
Куропаткину не дали закончить. Из рядов полка раздалось без всякой на то начальственной команды многократное "Ура!". Известие о коллективном награждении всем пришлось по сердцу - гордость за награду была приятна.
Когда общее ликование немного утихло, командующий поднял руку и в наступившей тишине громогласно продолжил:
- Государь благодарит своих сибирских стрелков за примерное геройство. И высочайше повелел наградить за Янсынтуньский бой Георгиевскими крестами по два человека с каждой роты полка.
Возгласы "ура" вновь разнеслись по округе. Было чему радоваться - 18-й стрелковый полк получал первые на войне почётнейшие награды - знаки отличия императорского военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия для нижних чинов.
Список награждённых у полковника Юденича был приготовлен. Из штаба армии о числе награждённых он был оповещён заранее. Полковой адъютант выкрикивал одного за другим наиболее отличившихся в бою под Янсынтунем стрелков:
- Старший унтер-офицер Стрельников!
- Унтер-офицер Соловов!
- Унтер-офицер Русанов!
- Рядовой Новгородцев!
- Рядовой Рыжов!
- Барабанщик Низамаев!..
Стрелки один за другим выходили из строя и подходили к командующему Маньчжурской армией. О чёткости шага не было речи - разбитые в походной жизни солдатские сапоги скользили по сырой жухлой траве, по грязи. Но Куропаткин на войне при всей своей строгости подобного не замечал. Он знал, что сегодня награждает подлинных героев 18-го стрелкового полка, которые своей доблестью делали честь русскому оружию.
Командующий прикреплял на грудь, на шинель каждого награждённого серебряный Георгиевский крест низшей, Четвёртой степени. Каждому говорил похвальное слово, зная, что через час-другой оно будет известно не только в роте, но и во всём полку. Оделив высшей солдатской наградой последнего доблестного стрелка, выкрикнул перед строем:
- Желаю вам получить в боях ещё Георгиев! Слава 18-му стрелковому полку русской армии! Ура вам, братцы!
Ответ Куропаткину был ещё более дружный, чем при встрече.
- Спасибо вам, братцы-стрелки, за бодрость духа! От моего имени всем вам сегодня выдать по чарке. Праздник должен быть по нашему обычаю праздником. Закусим чем Бог послал.
Только после "одарения чаркой" полутора тысяч воинов-стрелков командующий Маньчжурской армией приступил ко второй части церемонии чествования. Выступивший вперёд на несколько шагов офицер армейского штаба стал зачитывать высочайший рескрипт:
"Мы, Николай II, всероссийский император награждаем командира 18-го стрелкового полка полковника Юденича Николая Николаевича золотым оружием - офицерской саблей с надписью "За храбрость" за дело под Янсынтунем. Награда даётся за храбрость, распорядительность в бою и умелое командование полком..."
Генерал от инфантерии Куропаткин после зачтения высочайшего наградного рескрипта протянул награждённому двумя руками золотое оружие. Когда тот принял из его рук саблю, обнял и расцеловал Юденича:
- Ну, Николай Николаевич, хвалю тебя от своего имени. Всем ты удачен на полковом командовании. Видит Господь Бог - быть тебе на войне с Японией генералом...