Прах и пепел - Анатолий Рыбаков

В заключительной книге трилогии `Дети Арбата` писатель попытался дать ответ на вопросы: почему такой дорогой ценой оплачена победа над немецким фашизмом и где истоки трагедии лета 1941 года.

Содержание:

• ЧАСТЬ ПЕРВАЯ 1

• ЧАСТЬ ВТОРАЯ 44

Анатолий Рыбаков
ПРАХ И ПЕПЕЛ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Погиб и кормщик и пловец!
Лишь я, таинственный певец,
На берег выброшен грозою,
Я гимны прежние пою
И ризу влажную свою
Сушу на солнце под скалою.

А.Пушкин

1

- Повезло тебе, дорогуша! Первый раз пошел на почту, и бац - твоя телеграмма! Я сразу на вокзал.

Глеб улыбался, обнажал белые зубы, поглядывал на Сашу.

- С хозяйкой своей я договаривался на одного, приводить второго неудобно. Поищем тебе отдельную квартиру.

В камере хранения чемодан взяли, рюкзак - нет: "Не принимаем без замков". Саша сунул приемщику рубль: "Ладно, начальник, сегодня заберем". Сидор поставили рядом с чемоданом, квитанцию выдали на два места.

- Пройдемся пешком, - предложил Саша, - заодно и город покажешь.

Продовольственный магазин, промтовары, канцтовары, булочная, аптека… Как и в Калинине, как и всюду. Уныло. Старые одно- и двухэтажные деревянные дома. Изредка каменные - на них таблички с названием учреждений на русском языке и русскими же буквами на башкирском. Только это и напоминало, что здесь столица Башкирской автономной республики. А так - провинция, булыжная мостовая, кое-где деревянные тротуары, а где и вовсе без тротуаров. Пыль.

- Как тебе наша Уфа?

- Тоска российских городов…

Так он ответил Глебу. А про себя подумал: может быть, это его тоска… Опять, в который раз, все начинать сначала.

- Жить можно, - сказал Глеб, - башкиры народ мирный, гостеприимный. Однако обидчивый. Ты с ними, дорогуша, не задирайся.

- Еще чего!

- Сидели мы на днях в компании, один интеллигент ленинградский, молодой, такому же молодому башкиру говорит вроде, мол: "Я с тобой, старик, согласен". Понимаешь, дорогуша? Слово "старик" произнес, как это у ленинградских интеллигентов принято. А башкирин его по морде хрясь! "Какой я тебе старик?!" На слово "старик" обиделся. Хоть бы девки за столом сидели, значит, перед девками унизил. Нет, не было девок, одни мужики.

Глеб показал на павильон с надписью "Кумыс".

- Видишь, кумысом торгуют? Кобылье молоко, башкиры гонят из него араку вроде нашей браги, даже спирт гонят. Пьют будь здоров, на Коран внимания не обращают. "Деньга есть - Уфа гуляем, деньга нет - Чишма сидим".

- Что за Чишма?

- Станция возле Уфы, не заметил?

- Не обратил внимания.

- Выпить любят, а закусить еще больше. У них мясо в основном: конина, баранина. Бешбармак ничего, есть можно.

Они шли по центру города, по улице Егора Сазонова - эсер, террорист, убил царского министра Плеве. Уфимец он, что ли, был? Часто стали попадаться люди в энкаведешной форме, в начищенных сапогах, галифе, рыла квадратные, неподвижные.

- Что-то много их здесь, - заметил Саша.

- Видишь? - Глеб показал. - Управление НКВД.

Длинное двухэтажное кирпичное здание, окна зарешечены толстыми металлическими прутьями, четыре подъезда выступают до середины тротуара - глухие коробки, закрытые тяжелыми двустворчатыми дверьми без стекол.

- Глеб, ты знал, что в Калинине вводятся паспортные ограничения?

- Знал.

- Почему не сказал?

- Как это так: не сказал? Я точно помню свои слова: "Сегодня Калинин не режимный город, завтра - станет режимным". Это что?

- Ну, намек…

- Такой намек и ребенок поймет. Тем более я предложил тебе уехать.

- Намек я понял уже в милиции.

- В твоем положении надо быстрей соображать.

- Получилось даже лучше: документы на руках, с работы уволен, с квартиры выписан. Ладно, скажи: начали халтуру?

- Дорогуша! Как ты можешь? "Халтура"! Да ты что? Бригада под руководством самого Семена Григорьевича Зиновьева.

- Он тому Зиновьеву не родственник?

- Даже не однофамилец. Бывший солист Мариинского театра, автор книги "Современные бальные танцы". Дам тебе почитать, узнаешь, что о танцах говорили Сократ и Аристотель. Семен - могучая личность, крупный деятель, арендовал Дворец труда в самом центре, договора заключает с заводами и фабриками. Тридцать рублей с носа: фокстрот, румба, танго, вальс-бостон. - Глеб сбавил шаг, бросил взгляд на Сашин костюм, туфли. - Другого костюма у тебя нет?

- Чем этот плох?

- Немодный. И туфли… Туфли, дорогуша, это самое главное! Будешь им показывать, в какую сторону ногами двигать, на что они будут смотреть? На твою прекрасную шевелюру, на твои блядские глазки? Нет, дорогуша, на твои ножки будут смотреть. И если увидят стоптанные или грязные ботинки, то, согласись, дорогуша, в восторг от твоего танца не придут. Не-эс-те-тич-но! Галстук у тебя есть?

- В жизни не носил.

- Придется носить. И ботиночки сегодня же купить. Черные. Черные туфли подходят к любому костюму. Отнесись серьезно - это не какие-то там танцы-шманцы. Это, дорогуша, идеология, учти.

- Даже так?

- Собирается группа в тридцать человек, ты как думаешь: никого это не интересует? И не одна группа. Вся Уфа, и русские, и башкиры, все хотят танцевать западноевропейские танцы. Значит, кому положено, должен за этим следить. Ладно, пошли, увидишь нашу контору.

Они свернули с улицы Егора Сазонова в переулок. Возле домика с вывеской "Гастрольно-эстрадное бюро" толпились, люди.

- Подожди меня здесь. - Глеб скрылся в дверях.

Саша отошел в сторону. В толпе многие, видимо, знали друг друга, окликали по именам, переходили от группы к группе, обнимались, целовались, здоровались, разводили руками: "Сколько лет, сколько зим!" Во всем сквозило нечто экзальтированное, наигранное… Как он будет жить, как будет работать рядом с ними? Чужие люди, чужие нравы. Может быть, плюнуть? Поискать работу в каком-нибудь гараже?

Вышел Глеб, показал бумажку с адресом.

- В самом центре. Гостиница только для народных и заслуженных, а всех прочих по квартирам. Видал ты эту биржу? Фокусники, гипнотизеры, танцоры, куплетисты… Башкиры с кураями. Знаешь курай?

- Нет.

- Дудочка вроде свирели, музыка заунывная… Толкутся у бюро, сколачивают бригады, главное, чтобы хороший администратор попался - едет вперед, рекламирует где-нибудь в глухомани - живой актер! Важно хоть одно знаменитое имя на афише. Тут, дорогуша, всяких Качаловых, Кторовых, Церетели, Улановых - полно! И не придерешься. Смирнов-Качалов, чувствуешь? Мухлеж идет… - Он покосился на Сашу. - Чего молчишь, дорогуша?

- Думаю. Для меня ли это занятие? Сам говоришь - мухлеж. А я к этому не приучен .

- По-честному жить хочешь?

- Именно.

- И будешь жить по-честному, отрабатывать свои часы и получать зарплату. Все по закону, дорогуша. За этим следит наша начальница Мария Константиновна, ты ее еще увидишь, деловая баба, на ходу подметки рвет и интеллигентная притом. И учти, тебе самому придется платить за квартиру.

- Понятно.

Дом на углу вытянулся одной стороной по улице Аксакова, другой - по улице Чернышевского. Крохотная комнатка в небольшой квартире. Но хоть не за занавеской, как было в Калинине. Уже хорошо. Хозяйка озабоченная, рассеянная, никак не могла найти очки, пеняла детям: подевали, наверно, куда-то. Девочка и мальчик лет одиннадцати-двенадцати ушли на поиски в кухню, мальчик кашлял. "Не дохай, - раздраженно покрикивала мать, - очки ищи!"

Наконец очки были найдены.

- А где направление? - спросила хозяйка.

Глеб обаятельно улыбался:

- Мария Константиновна торопилась, дала адрес, а направление выпишет в понедельник. Адрес написала своей рукой, вы же знаете ее почерк.

Хозяйка недоверчиво разглядывала бумажку.

- Вы сомневаетесь? - Саша опустил руку в карман. - Вот мой паспорт.

- Мне ваш паспорт не нужен, я вас прописывать не буду.

Не надо прописываться! Замечательно! Сразу отпали все сомнения - Саша вспомнил свои унижения с пропиской в Калинине. Здесь этого не будет. Гастролер объезжает за год много городов, что же, ему в каждом прописываться? Не хватит листков в паспорте. Ладно, будет заниматься танцами, черт с ним!

- Все оформит Мария Константиновна, - пообещал Глеб.

- Только имейте в виду… - Хозяйка вытолкала детей в соседнюю комнату, прикрыла дверь. - Я попрошу вас женщин на ночь не приводить.

- Что вы? Как можно?

- Можно, можно, - она закивала головой. - Перед вами тут артист Цветков жил. Мало, что пьяница, еще женщин приводил. Приличный на вид человек, а такие безобразия выстраивал. У меня ведь дети.

- Я постараюсь вас не беспокоить, - сказал Саша.