Что же касается Эммы, то ей, после четырнадцатилетней разлуки, все ее братья и сестры казались в равной степени чужими, и от одного этого она уже испытывала известную неловкость; однако в ожидании Маргарет к этой вполне объяснимой неловкости примешивались и другие чувства. В свете всего услышанного от старшей сестры Эмма страшилась скорой встречи; ей чудилось, что с прибытием родни закончится и все то хорошее, чего она могла ждать от Стэнтона.
Роберт Уотсон служил в Кройдоне поверенным и был вполне собой доволен: во-первых, потому, что преуспевал в своем деле; во-вторых, потому, что ему удалось жениться на единственной дочери адвоката, в конторе которого он служил, получив за нею ни много ни мало шесть тысяч фунтов. Миссис Роберт была не менее супруга довольна этими шестью тысячами, а также превосходным домом в Кройдоне, уже перешедшим в ее владение, изысканными приемами, которые устраивала она в этом доме, и не в последнюю очередь своими модными нарядами. Наружность ее, впрочем, не представляла ничего особенного, а все поведение говорило об изрядном тщеславии и самонадеянности.
Маргарет, напротив, была недурна собой, ей скорее недоставало выразительности, нежели привлекательности. Ее изящное сложение миловидные черты наверняка производили бы приятное впечатление, если бы не постоянное выражение недовольства и озабоченности на ее лице. При встрече с Эммой, которую она не видела много лет - как и всегда с новыми людьми, - Маргарет была сама нежность и умиление, а ее голос медлительно-тягуч, вкупе с ласковой улыбкой на устах - эта манера использовалась ею всякий раз, когда она желала кому-то понравиться. И сейчас радость Маргарет по поводу свидания "со своей дорогой сестренкой" была столь велика, что на каждое слово у нее уходило не менее минуты.
- Я знаю, мы станем лучшими подругами, - протянула она с большим чувством, подсаживаясь к Эмме в гостиной. Эмма так и не смогла придумать, что ответить на сие заявление, тем более что ответить в той же манере она бы при всем желании не сумела.
Миссис Роберт Уотсон разглядывала Эмму с откровенным любопытством и не менее откровенным состраданием, а ее мысли явно крутились вокруг утраченного тетушкиного наследства; насколько же лучше, всем своим видом словно говорила она, быть дочерью процветающего адвоката из Кройдона, нежели племянницей сумасбродной дамы, вздумавшей на старости лет броситься в объятия ирландского капитана.
Роберт, как подобает старшему брату, притом - человеку солидному, был рассеянно-благодушен, однако расчеты с форейтором - включая обсуждение возмутительно возросших цен на почтовые услуги вообще и одной сомнительной полукроны в частности - явно занимали его более, нежели встреча с сестрой; вдобавок эта самая сестра как раз недавно лишилась надежд на наследство и вряд ли теперь имела шанс когда-либо прибегнуть к помощи поверенного.
- Дорога ваша содержится из рук вон плохо, - объявил он Элизабет. - Даже хуже, чем прежде! Живи я тут поблизости, ей-богу, давно бы уже положил этому конец. Кто у вас сейчас досматривает за этим?
Элизабет же перво-наперво справилась о своей маленькой племяннице, к которой была нежно привязана; она искренне жалела, что малышка осталась в Кройдоне.
- Добрая ты душа, - отвечала миссис Уотсон, - Однако, доложу я тебе, оставить Августу в Кройдоне было не так-то просто. Пришлось сказать ей, что мы только ненадолго в церковь и тут же вернемся. Но взять ее с собой - без няни мы никак не могли, как ты догадываешься. Я всегда говорю: за ребенком постоянно должен быть хороший уход.
- Милая малютка! - с воодушевлением проговорила Маргарет. - Разлука с ней надрывает мне сердце!
- Тогда что же ты так спешила с нею разлучиться?! - воскликнула миссис Роберт. - Ах ты, негодница! Не я ли всю дорогу тебе за это пеняла? Слыханное ли дело - побыла всего ничего и уже домой захотела! А мы всегда так рады гостям из Стэнтона - приезжайте, живите у нас хоть по нескольку месяцев. Ну что ж, - на этом месте она лукаво улыбнулась, - видно, этой осенью Кройдон оказался для тебя недостаточно хорош.
- Моя дорогая Джейн, опять ты на меня нападаешь! Ты ведь прекрасно знаешь, что побудило меня спешить домой; так что, умоляю, оставь свои игривые намеки - право, я их не заслуживаю!
- Что ж, надеюсь, во всяком случае, ты не станешь настраивать против Кройдона своих сестер. Глядишь, Эмма согласится поехать с нами и погостить у нас до Рождества - если только ты ее не отговоришь.
Эмма тотчас выразила ей свою признательность.
- Уверяю тебя, у нас в Кройдоне прекрасное общество. На балы я, правда, почти не езжу, там публика бывает довольно пестрая - зато мои вечера только для избранных. Поверишь ли, на той неделе у меня в гостиной было выставлено семь столов! Скажи откровенно: по душе ли тебе деревенская жизнь? Нравится ли тебе Стэнтон?
- Да, очень, - сказала Эмма, решив, что общий ответ будет всего уместнее, и тут же поймала на себе пренебрежительный взгляд: миссис Роберт Уотсон, до сего момента пребывавшая в сомнениях относительно размаха шропширского дома, в котором выросла Эмма, окончательно постановила для себя, что уж до шести тысяч фунтов Эмминой тетушке наверное было далеко.
- Как она мила! - шепнула Маргарет невестке самым томным своим шепотом.
Эмма - а именно к ней относилось последнее замечание - была немало смущена; скоро смущение ее еще усилилось, поскольку уже пять минут спустя Маргарет, оборотившись к старшей сестре, заговорила совсем по- другому, резко и насмешливо:
- Ну что, Пен тебе написала из Чичестера? Нет? А я на днях получила от нее весточку. Сдается мне, ничего из ее затеи не вышло. Вот увидишь, как уехала с мисс Пенелопой, так с мисс Пенелопой и воротится.
Вот таким, догадывалась Эмма, окажется настоящий голос Маргарет, как только первое умиление от встречи пройдет; и от этой мысли елейная чувствительность сестры показалась ей еще более отталкивающей.
Близилось время обеда, и всем дамам было предложено подняться к себе переодеться.
- Надеюсь, Джейн, комната покажется тебе достаточно удобной, - проговорила Элизабет, распахивая перед невесткой дверь гостевой спальни.
- Ах, милочка, к чему все эти церемонии, - отвечала Джейн. - Ты же знаешь, я всегда довольствуюсь тем, что имею. Уж два-три дня я как-нибудь перетерплю в маленькой комнатке, не доставляя никому лишних хлопот.. Я всякий раз прошу: когда я у вас в гостях, обращайтесь со мною en famille. Надеюсь, ты не собираешься ради нас устраивать, грандиозный обед? А ужинать, как ты помнишь, мы и вовсе не имеем обыкновения.
Маргарет, обернувшись к Эмме, торопливо сказала:
- Полагаю, теперь нам с тобой придется ютиться вместе; для самой себя у Элизабет всегда найдется отдельная спальня.
- Напротив, она предложила мне поселиться вместе с нею.
- Вот как? - Маргарет несколько сникла, явно разочарованная нечаянным устранением повода для досады. - Жаль, я буду лишена твоего приятного общества; к тому же одиночество для меня так тягостно.
Одевшись быстрее всех, Эмма спустилась в гостиную и нашла там только своего брата.
- Что, Эмма, - обратился к ней Роберт, - не очень-то сладко чувствовать себя чужой в отчем доме? Да, и учудила же твоя тетя Тернер! Ей-богу, нельзя доверять деньги женщинам! Я всегда говорил: сразу же после смерти супруга ей следовало переписать что-нибудь на тебя.
- Но тогда получилось бы, что деньги доверены мне, - возразила Эмма, - а я ведь тоже женщина.
- Но можно было закрепить их за тобой, оговорив, что до определенного возраста ты не вольна ими распоряжаться. А так - какой удар для тебя! Рассчитывала стать наследницей восьми, если не девяти тысяч фунтов - а приходится возвращаться под родительский кров без гроша за душой. Но может, тетя Тернер еще поплатится за свою глупость.
- Прошу, не нужно говорить о ней в таком неуважительном тоне! Она всегда была добра ко мне. Если же сделанный ею шаг окажется опрометчивым, ей самой придется страдать от этого много больше меня.
- Я вовсе не хотел тебя огорчать, но ведь ты и сама знаешь - твою тетку все почитают просто взбалмошной старухой. Одного не возьму в толк: как же сам-то Тернер допустил такую оплошность? Он как будто слыл человеком исключительно разумным - и вот дернул его черт составить такое завещание.
- Разве привязанность мужа к жене дает нам право ставить под сомнение его разумность? Моя тетя всегда была ему превосходной супругой; а люди самых широких и просвещенных взглядов нередко оказываются и самыми доверчивыми. Пусть в конечном счете все обернулось не лучшим образом - но мой дядя явил истинную любовь и уважение к своей жене, и от этого память о нем мне вдвойне дорога.
- Глупости! Он вполне мог щедро обеспечить вдову, не оставляя ей при этом всего своего имущества, движимого и недвижимого.
- Я допускаю, что моя тетя ошиблась, - горячо проговорила Эмма. - Возможно - и даже наверняка, - она совершила ошибку, но мой дядя вел себя безупречно. Я же ее родная племянница - поэтому он предоставил ей возможность обеспечить мое будущее, выделив необходимые для этого средства.
- Да, только, к несчастью, возможность сию она предпочла перепоручить твоему отцу, а средства перепоручить забыла - куда как хорошо! Держала тебя в своем доме столько лет, оторвала от семьи, воспитывала, надо полагать, в холе и неге и вот - извольте радоваться! - возвратила родственникам, которые тебя и в лицо- то не помнят, и ни гроша в придачу.
- Все знают, в каком плачевном состоянии находился мой дядя, - борясь со слезами, отвечала Эмма. - Он страдал даже больше нашего отца - совсем не мог выходить из дому!..