Что теперь делать? Войти туда и как следует накостылять шеи этим двум скотам?
Это было первое, что ему пришло в голову. Но он тут же отверг эту мысль - его остановила жалость к бедной старухе, там, внизу. Самое правильное - не трогать их, пусть валяются в своем собственном навозе. Из капитана все равно ничего путного не выйдет. Если человек дошел до такого, то лучше уж раз навсегда с ним покончить, как с отравляющей воздух падалью. Сколько ты его ни тыкай носом в его же собственные нечистоты, он назавтра опять примется за прежнее и под конец опустится до того, что будет воровать по несколько су, чтобы угощать ячменным сахаром всяких вшивых попрошаек. Тысяча чертей! Деньги французской армии! Честь знамени! Славное имя Бюрля, которое он окончательно втопчет в грязь! Черт подери! Черт подери! Этого так оставить нельзя!
Майор на миг расчувствовался. Если бы он хоть имел их, эти пятьсот сорок пять франков! Но ни единого гроша за душой! Накануне в офицерской столовой, нахлеставшись коньяку, как только что произведенный в младшие лейтенанты юнец, он в конце концов напился до потери сознания! И поделом ему, что он теперь волочит ногу! Ему бы следовало вовсе околеть за такие дела!
"Ладно, пусть они себе дрыхнут, эти двое паршивцев!" - решил он.
Он спустился вниз и позвонил к г-же Бюрль. Прошло долгих пять минут, пока старуха ему открыла.
- Извините, пожалуйста, - проговорила она, - я думала, что эта коротышка Роза еще здесь... Придется мне пойти ее растормошить...
- А Бюрль? - спросил майор, не давая старухе пойти за Розой.
- Ах, он-то? С девяти часов завалился спать. Не хотите ли пройти к нему?
- Нет, нет... Я только зашел пожелать вам спокойной ночи...
В столовой Шарль, сидя на своем обычном месте, только что окончил перевод. Вид у него был испуганный, и его бледные руки дрожали. Бабушка, желая развить в нем воинственный дух его предков, читала ему на сон грядущий описания различных сражений. В этот вечер рассказ "Мститель", где говорилось о затонувшем в море судне, на борту которого находились умирающие, чуть не довел мальчика до нервного припадка, наполнив его мозг кошмарными видениями.
Извинившись перед майором, г-жа Бюрль попросила у него разрешения дочитать рассказ. И только тогда, когда последний матрос вскричал: "Да здравствует республика!"- она торжественно захлопнула книгу; Шарль был бледен как полотно.
- Ты слышал? - обратилась к нему старуха. - Долг каждого французского солдата умереть за родину!
- Да, бабушка. - Он поцеловал ее в лоб и, дрожа от страха, отправился спать в свою огромную комнату, где от малейшего скрипа деревянных половиц обливался холодным потом.
Майор с проникновенным видом слушал чтение. Да, черт возьми, честь есть честь, и он ни за что не позволит этому негодяю Бюрлю опозорить старуху и малыша! Раз у мальчика такая склонность к военному делу, то необходимо, чтобы он во что бы то ни стало мог с высоко поднятой головой поступить в Сен-Сирскую школу! Но все же, глядя на старуху, которая, взяв со стола лампу, пошла его провожать, он пытался отогнать от себя страшную мысль, засевшую у него в голове с той самой минуты, как он подслушал разговор о злополучных трех франках. Проходя мимо комнаты капитана, г-жа Бюрль удивилась, заметив торчавший в дверях ключ, чего никогда не бывало.
- Войдите, - сказала она, - ему вредно столько спать. Он от этого еще больше толстеет.
И прежде чем он успел ей помешать, она отворила дверь и вся похолодела, увидев, что комната пуста. Лагит сильно покраснел, и у него при этом был такой растерянный вид, что она сразу же все поняла, и у нее тут же в памяти всплыло множество незначительных подробностей.
- Ведь вы же это знали, знали!.. - запинаясь, повторяла она. - Почему было меня не предупредить?.. У меня в доме, чуть ли не на глазах у сына, с этой судомойкой, с таким страшилищем... И, наверно, опять проворовался? Я это чувствую...
Она стояла прямая, бледная, окаменевшая.
- Знаете, я бы предпочла, чтобы он умер, - недрогнувшим голосом тут же произнесла она.
Лагит обеими руками схватил ее руки и на мгновение крепко сжал их в своих. Затем он сразу же убежал, так как у него к горлу подкатил ком и он чувствовал, что вот-вот расплачется. Черт, побери! Черт побери! Теперь-то он решился!
IV
Генеральная ревизия должна была состояться в конце месяца. У майора было еще десять дней впереди. Назавтра он, прихрамывая, доплелся до кафе "Париж" и заказал себе кружку пива. Мелани, увидев его, вся побледнела. Что же касается Фрозины, то она лишь под страхом оплеухи решилась принести ему пиво. Но майор с виду казался очень спокойным. Попросив стул, он положил на него свою больную ногу и осушил кружку, как добропорядочный человек, которому хочется пить. Просидев там около часу, он заметил проходивших по площади Суда двух военных - батальонного командира Морандо и капитана Дусе. Неистово размахивая палкой, он стал звать их к себе.
- Зайдите выпить пивца! - крикнул он, когда они подошли ближе.
Офицеры сочли неудобным отказаться.
- И вы теперь стали захаживать сюда? - обратился Морандо к Лагиту, когда служанка принесла им пива.
- Да, здесь хорошее пиво.
- Выходит, что и вы, майор, принадлежите к "господам из диванной"?
Лагит усмехнулся. Тогда они стали над ним подтрунивать. Но он в ответ лишь добродушно пожимал плечами. Что ни говорите, у нее соблазнительное тело, и те, которые будто плюют на нее, пожалуй, сами не прочь ею поживиться. И тут же, повернувшись лицом к стойке и стараясь сделать любезную мину, он крикнул:
- Еще пива, сударыня!
Мелани от удивления поднялась с места и собственноручно подала пиво. Когда она подошла к столику, майор ее не отпустил. Он, казалось, до того увлекся, что стал легонько похлопывать ее по руке, которую она положила на спинку стула, между тем как она, одинаково привыкшая и к ласкам и к оплеухам, в свою очередь, сделалась очень любезной, приняв ухаживание майора за очередную фантазию этого "тронувшегося" старика, как они с Фрозиной его называли. Дусе и Морандо переглянулись. Вот как! Оказывается, этот чертов майор занял место Юбочника! Тьфу, пропасть! То-то будет смеху в полку!
Но тут майор Лагит, одним глазом поглядывавший через полуоткрытую дверь на площадь Суда, вдруг вскричал:
- Смотрите, Бюрль!
- Да, это как раз его время, - подхватила Фрозина, сама подойдя к двери. - Капитан каждый день после службы проходит мимо нас.
Майор, невзирая на больную ногу, живо вскочил с места.
- Эй, Бюрль! - кричал он, натыкаясь на стулья. - Заходи-ка выпить пивца!
Капитан, ошеломленный, не понимая, каким образом Лагит в компании Дусе и Морандо очутился у Мелани, машинально направился в кафе. Совершенно сбитый с толку, он нерешительно остановился на пороге.
- Кружку пива! - крикнул майор. Затем, обернувшись к Бюрлю: - Что с тобой такое?.. Заходи-ка, присаживайся... Не бойся, тебя здесь не съедят.
Капитан сел, и всем стало как-то не по себе. Мелани принесла пиво, причем у нее сильно дрожали руки, - ее постоянно снедал страх, как бы из-за какого-нибудь скандала не прикрыли ее заведение. Ухаживание майора начинало ее немного тревожить. Она пыталась было улизнуть, как вдруг майор пригласил ее к столику, предложив выпить в их компании. Распоряжаясь, как у себя дома, он успел заказать Фрозине рюмочку анисовки, и Мелани, таким образом, волей-неволей пришлось сесть между ним и Бюрлем.
- Что касается меня, - вызывающе и резко без конца повторял майор, - то я требую уважения к дамам... Будем же французскими рыцарями, черт возьми!.. Ваше здоровье, сударыня!
Бюрль, уставившись глазами в свою кружку, принужденно улыбался. Двое других офицеров, находя этот тост крайне неуместным, порывались уйти. Зал, к счастью, был пуст. Одни только мелкие рантье, сидя за своим столиком, продолжали очередную послеобеденную партию в домино. При каждом доносившемся до них ругательстве они поворачивали головы, возмущенные подобным нашествием и готовые пригрозить Мелани, что если их отсюда, вытеснит военщина, то они перейдут в "Привокзальное кафе". С громким жужжанием носились мухи, привлеченные грязью на столиках, которые Фрозина имела обыкновение мыть только по субботам. Сама же она, развалившись за стойкой, углубилась в чтение романа.
- Как? Ты не чокаешься с дамой? - грубым тоном обратился майор к Бюрлю. - Будь, по крайней мере, вежлив!
Заметив, что Морандо и Дусе снова собираются уходить, он продолжал:
- Обождите, черт возьми!.. Пойдем вместе!.. Этот грубиян никогда не умел себя вести.
Офицеры, пораженные этой неожиданной выходкой, задержались у столика. Мелани, желая предотвратить ссору, со смешком покладистой женщины примирительно положила обоим мужчинам руки на плечи. Однако Лагит не переставая твердил:
- Нет, оставьте!.. Почему он с вами не чокнулся? Я не позволю вас оскорблять, понятно?.. Он мне в конце концов надоел, эта свинья!
Бюрль, побледнев от оскорбления, порывисто встал.
- Что с ним такое? - обратившись к Морандо, спросил он. - Он зазвал меня сюда, чтобы устроить скандал? Он пьян, что ли?
-- К черту! К черту! - между тем надрывался майор и, в свою очередь вскочив с места, со всего размаху отпустил капитану пощечину.