- Ну? - повторила миссис Флинтуинч. - Я то же думаю. Я часто сижу и говорю: "Ну?". Иеремия и говорит мне: "Насчет оглашения я распорядился две недели тому назад. Два уже было, в воскресенье будет третье; оттого я и назначил понедельник. Она сама поговорит с тобой, - ты теперь приготовлена к этому, Эффри". В тот же самый день она заговорила со мной и говорит: "Я знаю, Эффри, что ты выходишь замуж за Флинтуинча. Я рада этому, как и ты сама. Это очень хорошо для тебя и при теперешних обстоятельствах весьма кстати для меня. Он разумный человек и надежный человек, и настойчивый человек, и благочестивый человек". Что же я могла сказать, когда уж до этого дошло. Да если бы… если бы они хотели удавить меня, а не обвенчать, - миссис Флинтуинч с большим трудом подбирала подходящие выражения, - и тогда бы я не могла сказать ни словечка против двух таких хитрецов.
- По правде сказать, я верю этому.
- Верьте, Артур, что это правда.
- Эффри, что это за девочка была сейчас в комнате моей матери?
- Девочка? - спросила миссис Флинтуинч довольно резким тоном.
- Ну да, я видел подле вас, в темном углу, какую-то девочку.
- О! Это - Крошка Доррит. Это так, ничего особенного; это прихоть… ее прихоть. (Одной из особенностей Эффри Флинтуинч было то, что она никогда не называла миссис Кленнэм по имени.) Но есть и другие девушки, кроме этой. Вы, наверное, забыли свою милую? Наверно, давным-давно забыли.
- Я слишком страдал, когда матушка разлучила нас, чтобы забыть. Я очень хорошо помню ее.
- Завели вы другую?
- Нет.
- Ну, так у меня хорошие вести для вас. Она теперь богата и вдова. Вы можете жениться на ней, если хотите.
- А откуда вы знаете это, Эффри?
- Эти умники говорили об этом между собой… Иеремия на лестнице! - И она мгновенно скрылась.
Миссис Флинтуинч вплела последнюю нить в ткань, которую деятельно ткал его ум, возрождая картину забытого детства. Безумие юной любви прокралось и в этот дом, любви, глубоко несчастной в своей безнадежности, словно дом был очарованным замком из сказки.
С неделю тому назад в Марселе личико молодой девушки, с которой ему жаль было расстаться, произвело на него необычайное впечатление, приобрело над ним какую-то нежную власть, вследствие своего сходства, действительного или воображаемого, с тем первым лицом - лучезарным видением в сумраке его жизни. Он прислонился к косяку длинного узкого окна и, глядя на черный лес труб, погрузился в мечты. Всё в жизни этого человека стремилось сделать из него мечтателя, хотя мало было в ней событий, над которыми стоило бы думать.
ГЛАВА IV
Миссис Флинтуинч видит сон
Когда миссис Флинтуинч видела сны, она видела их с закрытыми глазами, не так, как сын ее старой госпожи. В эту ночь она видела удивительный по живости сон, совсем даже не похожий на сон, до такой степени он был реален во всех отношениях.
Вот как это случилось.
Спальня мистера и миссис Флинтуинч находилась в нескольких шагах от комнаты, в которой миссис Кленнэм столько лет провела безвыходно. Она помещалась несколько ниже этой комнаты, в пристройке, откуда вел крутой спуск на главную лестницу, как раз против двери миссис Кленнэм. Звук из одной комнаты в другую доходил с трудом, так как стены, двери и обшивка были тяжелыми и громоздкими, но сообщение между комнатами было удобно и легко в любом костюме, в любую погоду, в любой час ночи. Над изголовьем кровати, на расстоянии фута от ушей миссис Флинтуинч, висел колокольчик, от которого шла веревка в комнату миссис Кленнэм. Когда колокольчик звонил, Эффри срывалась с постели и являлась к больной, не успев еще проснуться как следует.
Уложив свою барыню, засветив ночник и пожелав ей покойной ночи, миссис Флинтуинч убралась в свою комнату, где всё обстояло благополучно, только ее супруг и повелитель еще не вернулся. Он-то, супруг и повелитель, - хотя не о нем последнем она думала, - был действующим лицом сна миссис Флинтуинч.
Ей грезилось, будто она проснулась, проспав несколько часов, и убедилась, что Иеремии всё еще не было. Она взглянула на свечку и, измеряя время по способу короля Альфреда Великого, заключила по размерам сгоревшей части, что спала очень долго. Тогда она встала, закуталась в халат, надела башмаки и отправилась на лестницу посмотреть, куда девался Иеремия.
Это была крепкая деревянная лестница, и Эффри спустилась по ней без всяких несообразностей, свойственных снам. Она шла ощупью, держась за перила, так как свечка потухла. В уголке сеней, за боковой дверью, находился чуланчик с длинным узким окном вроде щели. В этой комнате, обыкновенно необитаемой, светился теперь огонь.
Миссис Флинтуинч прошла сени по холодным плитам и заглянула в полуоткрытую дверь. Она ожидала увидеть Иеремию, уснувшего или в припадке, но он спокойно сидел за столом, бодрый и здоровый, как всегда. Но что это? Господи, помилуй!.. Миссис Флинтуинч слегка вскрикнула и чуть не упала в обморок.
Дело в том, что мистер Флинтуинч бодрствующий смотрел на мистера Флинтуинча спящего. Он сидел по одну сторону стола, не спуская глаз с самого себя, сидевшего по другую сторону и дремавшего, опустив голову на грудь. Бодрствующий Флинтуинч сидел лицом к своей жене, спящий Флинтуинч - в профиль. Бодрствующий Флинтуинч был оригинал, спящий Флинтуинч - его копия. Эффри, у которой голова решительно пошла кругом, различала их, как отличала бы осязаемый предмет от его отражения в зеркале.
Если бы у нее возникли сомнения, который из двух - настоящий Иеремия, то они быстро рассеялись бы при виде его беспокойных ухваток. Он оглянулся, отыскивая какое-нибудь наступательное оружие, схватил щипцы для свечей, но вместо того, чтобы снять нагоревшую светильню, ткнул ими своего двойника, точно хотел проколоть его насквозь.
- Кто это? Что такое? - воскликнул тот, пробудившись.
Мистер Флинтуинч сделал движение щипцами, как будто хотел заткнуть глотку своему собеседнику, который протер глаза и сказал:
- Я забыл, где нахожусь.
- Вы проспали два часа, - проворчал Иеремия, взглянув на часы. - Вы говорили, что вам нужно только немножко вздремнуть.
- Я и вздремнул немножко, - сказал двойник.
- Теперь половина третьего, - проворчал Иеремия. - Где ваша шляпа? Где ваше пальто? Где ящик?
- Всё тут, - сказал двойник, обматывая шею шарфом с сонливой небрежностью. - Постойте! Подержите-ка рукав, не этот, другой. Ха, я не так молод, как был когда-то. - Мистер Флинтуинч с яростной энергией натянул на него пальто. - Вы обещали мне еще стакан, после того как я вздремну.
- Пейте, - сказал Иеремия, - и подавитесь, хотел я сказать, но скажу только: и убирайтесь. - С этими словами он достал бутылку и налил стакан портвейна.
- Ее портвейн, я полагаю? - сказал двойник, смакуя вино, точно сидел на скамье подсудимых, имея в своем распоряжении сколько угодно досуга. - За ее здоровье!
Он хлебнул глоток.
- За ваше здоровье! Еще глоток.
- За его здоровье! Еще глоток.
- И за здоровье всех друзей, живущих вблизи собора св. Павла! - Проговорив этот старинный тост, он допил стакан, поставил его на стол и взялся за ящик. Ящик был железный и довольно удобно поместился у него подмышкой.
Иеремия внимательно следил за ним глазами, попробовал, крепко ли он держит ящик, велел беречь его как зеницу ока, а затем, прокравшись на цыпочках по коридору, отворил дверь своему двойнику.
Эффри, стоя на лестнице, видела всё до малейшего движения. Последовательность явлений в ее сне была до того жива и естественна, что она слышала, как хлопнула дверь, почувствовала, как пахнуло холодным ночным воздухом, и видела звезды, мерцавшие на небе.
Но теперь наступила самая замечательная часть сновидения. Она так была напугана своим мужем, что не могла вернуться в комнату (хотя успела бы сделать это, пока он затворял дверь) и оставалась на лестнице. Поэтому он, поднимаясь со свечой в руке в спальню, наткнулся на нее. Он изумился, но не сказал ни слова.
Он устремил на нее пристальный взгляд и продолжал подниматься; она, точно околдованная, отступала шаг за шагом. Так она пятилась задом, а он шел вперед, пока они не очутились в спальне. Тут он сразу схватил ее за горло и тряс до тех пор, пока лицо ее не почернело.
- Ну, Эффри, женщина, Эффри! - сказал мистер Флинтуинч. - Что такое тебе приснилось? Проснись, проснись! В чем дело?
- В чем… дело, Иеремия? - прохрипела миссис Флинтуинч, вытаращив глаза.
- Ну, Эффри, женщина, Эффри! Ты встала с постели во сне, милая моя. Я тоже заснул внизу, а проснувшись, нашел тебя на лестнице, закутанную в халат. У тебя был кошмар. Эффри, женщина, - продолжал мистер Флинтуинч с дружеской усмешкой на выразительном лице, - если тебе еще раз приснится что-нибудь подобное, то, стало быть, ты нуждаешься в лекарстве. И я закачу тебе хорошую порцию, старуха, ха-арошую порцию!
Миссис Флинтуинч поблагодарила его и улеглась в постель.