Зубков Борис Васильевич - Владимир Мономах стр 2.

- Половцы. Помните, сыны, самый главный враг Киевской Руси - половцы.

- Всегда буду помнить, батюшка.

- Они прирожденные всадники, и эти всадники дружно атакуют противника. А внезапный удар конницы - страшная сила. Они окружают пехотную рать, засыпают стрелами и разрывают строй.

- И нет никакой возможности выдержать удар половцев?

Великий князь вздохнул:

- Их могло бы сдержать конное войско, но у нас конного войска нет. Есть незначительная конная стража, но стража не может сдержать натиск яростно атакующей конницы. Она обучена только защищать самого князя и его воевод.

Владимир смотрел на отца преданными глазами, но сам взгляд показался великому князю отсутствующим. И это тоже ему не понравилось.

- Ты понял меня, сын?

- Понял, батюшка.

- И научись видеть. Не просто смотреть на мир, но зреть его, оценивать и понимать.

- Да, батюшка.

Сын никогда не спорил с отцом, но всегда дорожил собственным мнением.

- Молодые глаза зорче старых. Зорче и свежее, и потому способны увидеть новое.

- Да, батюшка.

Нет, любимый сын явно не слушал, а потому и не слышал его. Он устремлялся вослед за своими думами или мечтаниями и только старательно поддакивал отцу в паузах. И это великому князю тоже не нравилось.

- Подай-ка мне книгу и ступай.

Свирид опередил Владимира и подал книгу.

- Ваша книга, великий князь.

- Благодарю, - вздохнул Всеволод. - Ступайте, сыны.

Мальчики молча вышли.

"Я неправильно начал, - с горечью подумал великий князь. - Надо было бы начать с Божественной Истории. И вообще - с истории. Надо перечитать Геродота…"

- Но сначала - с Божественной, - вслух сказал он самому себе. - С Божественной!.. О святых угодниках Божиих и о славе их в веках!

2

Великий князь Киевский Всеволод пристрастился к чтению с юности, скупал книги и рукописи, где только мог, и у него была большая по тем временам библиотека. А поскольку на Руси книг было очень мало, то князю привозили книги из стран европейских. Послы и купцы, священники и монахи, добрые знакомые и вовсе незнакомые, но знавшие о странной тяге великого Киевского князя. И ради стремления к чтению начал Киевский князь изучать языки заграничные и вскоре объяснялся на шести языках вполне основательно.

И наставлял первенца:

- Читай, сын. В книгах сосредоточена вся мудрость мира.

- А можно выучить мудрость?

- Сие невозможно, сын. Можно выучить лишь некие общие правила.

- А мудрость?

- Мудрость человек извлекает либо из разговоров с мудрецами, либо из чтения книг.

Владимир быстро выучился читать и легко освоил европейские языки. Он обладал отличной памятью и еще большим желанием учиться. И всю жизнь считал, что он так и не извлек мудрости из книг…

- Трудно сие, - усмехался отец.

Великий князь все видел, все учитывал и продолжал упорно воспитывать наследника. Ежедневные вечерние беседы их затягивались порою до глубокой ночи, потому что сын был весьма любознательным и слушал с жадным нетерпением.

С особым вниманием следил великий князь за чтением своего первенца:

- Читать надобно с полным пониманием. И непременно перечитывать, коли чего не поймешь. В книгах мудрость людская.

- Да, батюшка.

Владимир читал со вниманием, а частенько и перечитывал. Но великого князя интересовал результат, а не процесс:

- Как по-твоему, сын, что есть главное земное благо человека?

- Святая вера в Господа нашего Иисуса Христа, батюшка.

- Это бесспорно, сын. Я говорю не о небесном долге, а о житейском благе.

Владимир основательно подумал, прежде чем ответить отцу.

- Верность, батюшка?

- Не совсем точно. Запомни: ничего нет прочнее слова святого человека.

- Непременно, батюшка… Только как определить, святой он или не святой?

- Вот! - Великий князь очень обрадовался этому вопросу, даже пальцем ткнул в сына и повторил: - Вот!.. Читайте Святое Писание, сыны, а Жития русских святых - в первую голову. Как они постились, замыкая себя в пещерах от ока людского, как бичевали себя плетьми и железами, дабы укротить плоть свою ради защиты Руси Святой от супостатов…

- Дозволь вопрос, батюшка, - решительно перебил Владимир.

- Что еще? - нахмурился Всеволод.

- Русь укрощенной плотью от супостатов не спасешь, батюшка. Русь с мечом в руке спасать надобно, себя не щадя. А эти святоши, о которых упомянул ты как о героях, себя спасали в пещерах своих от гнева Божьего, а не Русь Святую!

Великий Киевский князь от такого ответа и слова молвить не мог. Только губами плямкал, тыча задрожавшим пальцем в Свирида. Проговорил наконец:

- Ты… Ты скажи ему…

- В древних книгах, которые самой Библии старше, сказано, что любовь правит миром, великий князь. Любовь к отечеству, любовь к людям. Миром правит любовь, великий князь.

- Вон!.. - вскричал великий князь. - Вон, самостийники!..

И, словно подавая пример, первым вышел из собственных покоев.

Владимир на всю жизнь запомнил эти вечерние беседы с отцом. Они никогда не замыкались на одной теме, легко и естественно переходя на темы соседствующие и далее, далее, чтобы где-то вновь вернуться к началу. Домашние беседы с отцом неспешно двигались к пониманию многих вещей по спирали, и эта спираль надежно ввинтилась в память княжича.

"Ложь есть начало всех зол…" - так сказала матушка.

Сын взрослел, постепенно забывая отцовские наставления и заменяя их собственными. Но слова матушки своей помнил всю жизнь.

3

Кроме книг и воспитательных бесед у великого князя Киевского была еще одна страсть, вполне объяснимая в те времена: охота в Дикой Степи. Укрепив сына нравственно, Всеволод решил укрепить его и телесно.

- Сколько тебе лет, сын?

- Четырнадцать вот-вот должно бы исполниться, батюшка.

- Жеребца добро выездил?

- Голоса слушается.

- Стало быть, пора уж тебе, сын, и на Дикую Степь поглядеть.

- Давно этого хочу, батюшка.

- Завтра с зарею и выедем.

На следующее утро, едва солнце позолотило облака - с первой денницей, как тогда говорили, - отец с сыном выехали со двора верхами без всякой охраны. Великий князь не любил посторонних ушей и глаз. В особенности когда ощущал в себе острое желание поучать первенца.

Ехали молча и неспешно. Всеволод размышлял, как поведет себя сын, впервые увидев безграничный простор и безграничную свободу Дикой Степи, где каждый зверь и каждая птица были вольны жить так, как они живут, прислушиваясь только к собственным желаниям и руководствуясь только собственной волей. А княжич думал о второй отцовской страсти, которую он увидит и ощутит вот за этим подъемом.

Они поднялись на пологий склон и остановили коней. Перед ними лежала просыпающаяся ото сна долина. Остатки тумана поднимались над нею, как последние сладкие сновидения. В озерках и болотцах навстречу солнцу всплывали белые кувшинки.

- Будто со сна земля потягивается, - с улыбкой заметил Владимир.

- Мир Божий просыпается, сын.

Великий князь понял вдруг, что на миг непозволительно расслабился. И тут же сменил тон: уж очень склонен был поучать.

- Прежде чем постичь тайны Великого Киевского княжения, надо постичь чистоту его красок, - негромко сказал Всеволод сыну. - Перед тобой на равнине все краски Земли Киевской. Смотри внимательно и разумно с восхода на закат, от шуйцы до десницы. И спрашивай, непременно спрашивай, если чем-то удивлен будешь или чего-то не поймешь.

- Понял, батюшка. От восхода на закат, от шуйцы к деснице…

Княжич Владимир никогда не стеснялся спрашивать, если что-то было для него непонятным. И, едва начав основательный неторопливый осмотр от шуйцы до десницы, сразу же наткнулся взором на что-то, доселе ему неведомое.

- Дозволишь вопрос, батюшка?

- Велю.

- А что это за темно-зеленое пятно, если от шуйцы смотреть?

- Полынь. Первая листва ее, всходы, всегда темной зеленью отливают. Потом светлеют, желтеть начинают, отсыхают совсем, а стебель с метелкой семян стремится к солнцу, чтобы созреть и умереть, дав новую молодую жизнь семенами.

- А почему листва темной зелени будто серебром присыпана?

- То не серебро. То соль.

- Откуда же соль взялась?

- Бури и ветер соль приносят с моря, которое Понтом Евксинским зовется. А по-нашему - Черным. Вот эта горькая черноморская соль и оседает на полынных зеленях. Потом в землю уходит, когда листья полынные отмирают.

- А почему черноморская соль именно на полыни оседает?

- Листья у нее шершавые и маслянистые слегка. Что дальше видишь?

- Кусок травы. Другая зелень у нее. Более сочная, что ли.

- Это копытка. Она и под снегом выживает, и дикие лошади, которые тарпанами зовутся, зимой копытами снег разгребают, чтобы до нее добраться, почему и название такое получила. Копытка и лютой зимой сочная. Что рядом?

- Рядом веселые столбики с метелками. Шевелится все, будто играет.

- То ковыль. Очень живучий, сочный. Скотина травоядная - тарпаны, олени, косули - его любят. Упрямая трава. Она в конце концов всех победит, и степь станет ковыльной. Только полынь кое-где на солончаках останется.

- Дальше…

- Дальше пока погодим, - сказал великий князь. - С травами ты достаточно ознакомился, теперь о зверях поговорим.

- Дозволь сначала вопрос, батюшка.

Великий князь кивнул.

- Спрашивай.

- Мы вроде бы в щель смотрим, а откосы у щели каменистые и как бы зелень на них. Что же это за зелень?