В 1971–1976 гг. я не раз бывал у Любови Евгеньевны Белозерской-Булгаковой. Сколько интересного узнал я от нее. А однажды она дала мне прочитать еще не опубликованные воспоминания. Можно себе представить, с какой жадностью я вчитывался в эти страницы, а потом, договорившись о встрече, задавал и задавал вопросы…
Такие детали и подробности быта можно узнать только из воспоминаний действительно близкого человека, каким и была в эти годы Любовь Евгеньевна Белозерская-Булгакова.
К ее воспоминаниям мы еще не раз вернемся в нашем разговоре о жизни, личности и творчестве М. А. Булгакова.
Любовь Евгеньевна не раз вспомнит о том, что именно здесь, на "голубятне", Михаил Булгаков написал пьесу "Дни Турбиных", повести "Роковые яйца" и "Собачье сердце". С повестью "Роковые яйца" все обошлось благополучно, а вот "Собачьему сердцу" не повезло: Клестову-Ангарскому так и не удалось напечатать эту повесть.
"Время шло, и над повестью "Собачье сердце" сгущались тучи, о которых мы и не подозревали, - вспоминает Л. Е. Белозерская. - …в один прекрасный вечер на голубятню постучали (звонка у нас не было), и на мой вопрос "кто там?" бодрый голос арендатора ответил: "Это я, гостей к вам привел!"
На пороге стояли двое штатских: человек в пенсне и просто невысокого роста человек - следователь Славкин и его помощник с обыском. Арендатор пришел в качестве понятого. Булгакова не было дома, и я забеспокоилась: как-то примет он приход "гостей", и попросила не приступать к обыску без хозяина, который вот-вот должен прийти.
Все прошли в комнату и сели. Арендатор, развалясь в кресле, в центре… и вдруг знакомый стук.
Я бросилась открывать и сказала шепотом М. А.:
- Ты не волнуйся, Мака, у нас обыск.
Но он держался молодцом (дергаться он начал значительно позже).
Славкин занялся книжными полками. "Пенсне" стало переворачивать кресла и колоть их длинной спицей.
И тут случилось неожиданное: М. А. сказал:
- Ну, Любаша, если твои кресла выстрелят, я не отвечаю. (Кресла были куплены мной на складе бесхозной мебели по 3 р. 50 к. за штуку.)
И на нас обоих напал смех, может быть, нервный.
Под утро зевающий арендатор спросил:
- А почему бы вам, товарищи, не перенести ваши операции на дневной час?
Ему никто не ответил… Найдя на полке "Собачье сердце" и дневниковые записи, "гости" тотчас же уехали.
По настоянию Горького приблизительно через два года "Собачье сердце" было возвращено автору".
И только в наши дни узнаем, что взяли не только рукопись "Собачьего сердца", дневниковые записи под названием "Под пятой", но и внесли в протокол обыска и некое "Послание евангелисту Демьяну (Бедному)".
Владимир Виноградов в "Независимой газете" в рубрике "Глазами ОГПУ" (29 апреля 1994 г.) устанавливает, что обыск на квартире Булгаковых происходил 7 мая 1926 года и что автором "Послания" был не Есенин, как предполагали многие тогдашние читатели, а безвестный Николай Николаевич Горбачев, сотрудник "Крестьянской газеты". Сначала "Послание" ходило в списках, потом его напечатала эмигрантская газета "За свободу", выходившая в Варшаве. Наши чекисты знали эту газету как явно антибольшевистскую, проповедовавшую активные действия, вплоть до террора. Поэтому быстро нашли подлинного автора "Послания", допросили и сослали его в Нарым. В чем же дело?
Демьян Бедный, "правительственный поэт", как его повсюду называли, в апреле-мае 1925 года в "Правде" опубликовал поэму из 37 глав под названием "Новый завет без изъяна евангелиста Демьяна". В развязной манере Д. Бедный представляет Христа как пьяницу, развратника, как "чумазого Христа" (См.: Демьян Бедный. Собр. сочинений, М., "Художественная литература", т. 5). Этот "Новый завет без изъяна евангелиста Демьяна" оскорбил чувства не только верующих, но и всех более или менее грамотных читателей: настолько это было грубо даже для Демьяна Бедного, не отличавшегося интеллигентностью.
И вот ответ на "Послание евангелисту Демьяну (Бедному)":
Я часто думаю - за что его казнили?
За что он жертвовал своею головой?
За то ль, что враг суббот, он против всякой гнили
Отважно поднял голос свой?
За то ли, что в стране проконсула Пилата,
Где культом кесаря полны и свет и тень,
Он с кучкой рыбаков из бедных деревень
За кесарем признал - лишь силу злата?
За то ли что себя, на части раз дробя,
Он к горю каждого был милосерд и чуток,
И всех благословлял, мучительно любя,
И маленьких детей, и грязных проституток?
Не знаю я, Демьян, в евангельи твоем
Я не нашел правдивого ответа.
В нем много пошлых слов, - ох, как их много в нем, -
Но нет ни одного достойного поэта.
Я не из тех, кто признает попов,
Кто безотчетно верит в Бога,
Кто лоб свой расшибить готов,
Молясь у каждого церковного порога.
Я не люблю религию раба,
Покорного от века и до века,
И вера у меня в чудесное слаба -
Я верю в знание и силу человека.
Я знаю, что, стремясь по нужному пути,
Здесь, на земле, не расставаясь с телом,
Не мы, так кто-нибудь да должен же дойти
Воистину к божественным пределам!
И все-таки, когда я в "Правде" прочитал
Неправду о Христе блудливого Демьяна,
Мне стало стыдно так, как будто я попал
В блевотину, изверженную спьяна.
Пусть Будда, Моисей, Конфуций и Христос -
Далекий миф, - мы это понимаем, -
Но все-таки нельзя, как годовалый пес,
На вся и все захлебываться лаем.
Христос, сын плотника, когда-то был казнен,
Пусть это - миф, но все ж, когда прохожий
Спросил его: "Кто ты?", - ему ответил он, -
"Сын человеческий", а не сказал - "Сын Божий".
Пусть миф Христос, как мифом был Сократ,
Платонов "Пир" - вот кто нам дал Сократа.
Так что ж, поэтому и надобно подряд
Плевать на все, что в человеке свято?
Ты испытал, Демьян, всего один арест,
И ты скулишь: "Ох, крест мне выпал лютый…"
А чтоб когда б тебе Голгофский дали крест
Иль чашу едкую с цикутой?
Хватило б у тебя величья до конца
В последний час, по их примеру тоже,-
Благословить весь мир под тернием венца
И о бессмертии учить на смертном ложе?
Нет, ты, Демьян, Христа не оскорбил,
Ты не задел его своим пером нимало.
Разбойник был, Иуда был,
Тебя лишь только не хватало.
Ты сгустки крови у Креста
Копнул ноздрей, как толстый боров,
Ты только хрюкнул на Христа,
Ефим Лахеевич Придворов.
Но ты свершил двойной, тяжелый грех.
Своим дешевым, балаганным вздором
Ты оскорбил поэтов вольный цех
И малый свой талант покрыл большим позором.
Ведь там, за рубежом, прочтя твои стихи,
Небось, злорадствуют российские кликуши:
Еще тарелочку "Демьяновой ухи",
Соседушка, мой свет,
пожалуйста, покушай".
А русский мужичок, читая "Бедноту", -
Где образцовый труд печатался дуплетом,
Еще отчаянней потянется к Христу,
А коммунизму "мать" пошлет при этом.
Я процитировал эти талантливые стихи не для того, чтобы обвинить ОГПУ, а просто потому, что эти стихи читал Булгаков, скорее всего радовался смелости поэта, эти стихи стали частью духовной жизни его. Эти вопросы интересовали его… Вот его дневниковая запись от 4 января 1925 года:
"Сегодня специально ходил в редакцию "Безбожника". Она помещается в Столешниковом переулке, вернее, в Козмодемьяновском, недалеко от Моссовета. Был с М. С., и он очаровал меня с первых же шагов.
- Что, вам стекла не бьют? - спросил он у первой же барышни, сидящей за столом.
- То есть, как это? (растерянно). Нет, не бьют (зловеще).
- Жаль.
Хотел поцеловать его в его еврейский нос. Оказывается, комплекта за 1923 год нет. С гордостью говорят - разошлось. Удалось достать 11 номеров за 1924 год. 12-й еще не вышел. Барышня, если можно назвать так существо, дававшее мне его, неохотно дала мне его, узнав, что я частное лицо.
- Лучше я б его в библиотеку отдала.
Тираж, оказывается, 70 000 и весь расходится. В редакции сидит неимоверная сволочь, входят, приходят; маленькая сцена, какие-то занавесы, декорации. На столе, на сцене, лежит какая-то священная книга, возможно, Библия, над ней склонились какие-то две головы.
- Как в синагоге, - сказал М., выходя со мной.
Меня очень заинтересовало, на сколько процентов все это было для меня специально. Не следует, конечно, это преувеличивать, но у меня такое впечатление, что несколько лиц, читавших "Белую гвардию" в "России", разговаривают со мной иначе, как бы с некоторым боязливым, косоватым почтением.
М…н отзыв об отрывке "Белой гвардии" меня поразил, его можно назвать восторженным, но еще до его отзыва окрепло у меня что-то в душе. Это состояние уже три дня. Ужасно будет жаль, если я заблуждаюсь и "Белая гвардия" не сильная вещь.
Когда я бегло проглядел у себя дома вечером номера "Безбожника", был потрясен. Соль не в кощунстве, хотя оно, конечно, безмерно, если говорить о внешней стороне. Соль в идее: ее можно доказать документально - Иисуса Христа изображают в виде негодяя и мошенника, именно его. Этому преступлению нет цены".
(См.: "Театр", 1990, № 2, с. 156–157.)
Скорее всего, именно в эти годы Булгаков задумывается об эпизодах из жизни Христа и римского прокуратора. Собирает материал для будущих замыслов.
Обыск и арест "Собачьего сердца" и дневниковых записей насторожили Булгаковых, но не испугали. 21 мая Михаил Афанасьевич обратился в ОГПУ с просьбой вернуть ему взятые материалы…