В первый том произведений Константина Георгиевича Паустовского вошли повести "Время больших ожиданий" и "Бросок на юг" из цикла "Повесть о жизни".
"Бросок на юг" приводит К. Паустовского на "трехпогибельный Кавказ". Патриархальная Абхазия, Батум эпохи "порто-франко", фантастический Тифлис художников и поэтов…
Повести сопровождаются неизвестными широкому читателю дневниковыми записями Паустовского и письмами людям, ставшим прообразами героев его произведений.
Сын писателя, Вадим Константинович Паустовский, для данного издания написал ряд статей, ставших результатом его исследований творчества отца.
Содержание:
ВОЙНОЙ ВЗВОЛНОВАННЫЙ КАВКАЗ. Предисловие Вадима Паустовского 1
ДНЕВНИКИ И ПИСЬМА 40
Наталья Навашина-Крандиевская. Фрагменты из книги "ОБЛИК ВРЕМЕНИ" 52
ЛИСТАЯ СТАРЫЕ СТРАНИЦЫ... Комменарии Вадима Паустовского 52
Константин Паустовский
Бросок на юг
ВОЙНОЙ ВЗВОЛНОВАННЫЙ КАВКАЗ. Предисловие Вадима Паустовского
Первая публикация повести – в № 10 журнала "Октябрь" за 1960 год. Отдельной книгой вышла в издательстве "Советский писатель" в 1961 году. С тех пор, на протяжении уже почти сорока лет, книга отдельно не переиздавалась ни разу. Оформителем книги был художник Кирилл Зданевич. И не случайно. О нем читатель узнает из текста самой книги, и, я думаю, у нас будет еще повод поговорить о его судьбе и взаимоотношениях с отцом в разные периоды их жизни.
В "Броске на юг" – пятой части автобиографического цикла "Повесть о жизни" – отражен короткий, но насыщенный событиями и встречами отрезок жизни автора, охватывающий 1922 – 1923 годы. Действие в основном протекает на черноморских берегах Кавказа: Сухуми, Батуми, Тбилиси, переезды и поездки по Закавказью. Тогда эти города назывались по-иному – Сухум-Кале, Батум, Тифлис.
Повесть написана зрелым автором, на пике его творчества. Черновые рукописи занимают четыре общие тетради. Написана за десять месяцев напряженной работы, преимущественно она происходила в Ялте, в доме творчества. На обложке рукописи проставлена дата написания: "сентябрь 1959, Ялта – июнь 1960, Таруса". Само название книги менялось Паустовским несколько раз – можно привести такие, как "Войной взволнованный Кавказ", "Трехпогибельный Кавказ", "Бросок в страну" и даже "Дорога народов", пока автор не остановился на наиболее правильном с точки зрения канвы "Повести о жизни": "Бросок на юг".
Если говорить вообще о названиях частей автобиографической повести К. Паустовского и их вариантах, нельзя не отметить их неувядаемой сущности. До сих пор мы как бы живем во "времени больших ожиданий", Кавказ все так же взволнован войной, как и прежде, и "На медленном огне" – первое название "Книги странствий" заключительной повести, части цикла, – сегодня не теряет своей актуальности в нашей жизни.
Заголовки отдельных глав повести тоже менялись многократно, и это говорит о взыскательности писателя. Грузинская исследовательница Ия Адеишвили из Кутаиси несколько месяцев провела в Центральном государственном архиве литературы и искусства за работой над рукописями "Броска на юг". Приведу несколько ее наблюдений.
"В первой тетради – черновики от главы "Несколько авторских замечаний" до "Берегового приюта"… Во второй – главы от "Военнопленного Ульянского" до "Над слоем льда" (в печати – "Намек на зиму"). Эти тетради содержат 188 листов…
Третья тетрадь начинается с описания квартиры Зданевичей и включает главы "Человек из народа" (получившую в конце концов название "Клеенки Пиросмани"), "Каждому свое", "Еще одна весна" и "Библейская пыль"; последнее заглавие перечеркнуто, и рукой автора вписано новое название – "Мгла тысячелетий". В конце тетради, на обложке, имелись некоторые замечания писателя о том, что следовало заменить имена героев Заремба, Лобия и т. д.
Последняя тетрадь открывается главой "Все это выдумки"… В поисках заглавий отдельных глав-рассказов К. Паустовский, как правило, пробовал несколько вариантов и лишь после тщательных раздумий оставлял наиболее удачное… 13-я глава имела два заглавия – "Собеседник сердца, жизни" и "Веселый попутчик". Первое заглавие писатель перечеркнул, 19-я и 21-я главы-рассказы имели по три заглавия. Например, "Новый 1923-й год", "С Новым годом!" и "Находчивый гражданин Лобия". Все эти заглавия оказались неудачными, и К. Паустовский заменил их иным – "Новогодняя ночь". Из трех заглавий 21-й главы – "Под слоем льда", "Тончайший лед", "Намек на зиму" – осталось последнее".
"Кавказский" период жизни К Паустовского постоянно был насыщен литературным трудом. Распрощавшись с Одессой, К Паустовский, ответственный секретарь "Моряка", не порвал с редакцией профессиональных, деловых связей. Он получил мандат собственного корреспондента газеты, и его очерки, зарисовки, репортажи регулярно появлялись на страницах этого издания вплоть до 1927 года, даже когда он работал в московских газетах и журналах. Кроме того, Паустовский имел от редакции "Моряка" ряд дополнительных поручений, в частности ему предлагалось наладить выход морских газет в портовых городах Черноморского побережья.
Эту задачу К. Паустовский реализовал. В Батуми стала выходить газета "Маяк", к участию в которой он привлек местные литературные силы, да и сам активно печатался.
Издание на юге России второй газеты для моряков вполне отвечало внутреннем устремлениям самого Паустовского, поэтому он так активно принялся за дело. Кроме того, он сотрудничает в батумской газете "Трудовой Батум", а приехав в Тбилиси, пытается за короткий срок улучшить выпуски газеты "Гудок Закавказья".
Помимо утомительной газетной работы, К. Паустовский настойчиво готовит себя к писательству. Рукопись романа "Мертвая зыбь" (в последующем "Романтики") дополняется новыми страницами, на новом материале рождаются первые его рассказы: "Лихорадка", "Этикетки для колониальных товаров", "Концерт в Вардэ", "Соус керри"… По возвращении в Москву эти рассказы лягут в основу первых книг Паустовского.
Многие возникшие в 1922-1923 годы знакомства, симпатии и антипатии отца наложили отпечаток на его дальнейшую жизнь и творчество.
Мне хотелось бы сейчас остановиться, хотя бы вкратце, на одном из таких знакомств.
В Тбилиси произошла романтическая встреча моего отца с молодой художницей Валерией. Через десять лет родители расстанутся, а второй женой отца станет эта женщина. В "Броске на юг" она фигурирует под именем Мария. Подробнее об этих драматических переплетениях судеб я расскажу позже, в конце книги.
Отдельного разговора заслуживает и тема Петра Петровича Шмидта в творчестве Паустовского. К этой легендарной личности, замусоренной советскими штампами, Паустовского влекло на протяжении всей его жизни.
Еще в сентябре 1917 года в еженедельнике "Народный вестник" появился небольшой очерк двадцатипятилетнего журналиста "Лейтенант Шмидт". Очерк состоял из трех эскизов: впечатления от острова Березань, места казни Шмидта, описания прохладного летнего дня в затерянном уезде Орловской губернии, когда автора "словно острой бритвой полоснуло по сердцу", так как в альбоме с открытками он увидел фотографию Шмидта и рядом "его Клятву". Он пишет: "…Гудели под ветром сосновые леса. Хотелось думать о нем, о человеке, создавшем из своей жизни одну из самых сильных и печальных легенд". И, наконец, третий эскиз – Севастополь 1916 года. "Тогда я понял, что Шмидт – это человек, рожденный и воспитанный морем. Море приучает глаза к широким горизонтам и приучает ум к смелым и свободным построениям…"
Так все эскизы объединены образом человека, моряка, уверенного, как упоминает отец, что он принимает смерть у пограничного столба "между рабской и свободной Россией". И который "перед смертью так трогательно и просто вспомнил Христа".
В этом раннем очерке угадываются черты и зрелого Паустовского.
Вторым обращением к Шмидту стал рассказ "Три страницы". Он был опубликован в журнале "Рупор" в конце 1925 года. Наиболее объемно фигура Шмидта выписана Паустовским в повести "Черное море" (1936 год), в конце тридцатых годов по заказу Театра имени Вахтангова работает над пьесой о Шмидте.
К разговору об этом я еще вернусь…
Вадим Паустовский
Короткое объяснение
Эта книга – пятая по счету из автобиографического цикла "Повесть о жизни". В ней мне пришлось "по ходу пьесы" отойти от России и перенести действие на крайний юг – на Кавказ и в Закавказье.
Снова я попал в края, где только что установилась Советская власть. Так случилось, что все время я с большими перерывами догонял движение революции на юг. По этой причине ее развитие представляло для меня не прямую линию, а причудливые петли и возвраты. Пережитое год назад возвращалось, но в ином виде и с разными добавочными событиями.
Я оторвался от России почти на два года. Но не жалею об этом: я многое за это время узнал.
Событий и людей в книге много, но все же гораздо меньше, чем было в действительности.
По довольно разумным законам драматургии пьесы обычно делятся на несколько точных частей.
Вначале – экспозиция, то есть введение читателя и зрителя в круг людей, событий и пейзажа. Затем – развитие действия, после чего наступает кульминация – высший подъем, взрыв, самая напряженная часть пьесы. Тогда зрители начинают волноваться, привстают в креслах и даже вскрикивают.