Теперь, стоя у камина, она вновь вспомнила предмет их прежнего любопытства, но с новым пониманием его смысла - пониманием, которое постепенно накапливалось благодаря ежедневному соприкосновению с невидимой тайной. Разумеется, все дело в самом доме - он обладал способностью видеть призраки, он визуально, но скрытно общался со своим собственным прошлым; войти бы в тесный контакт с домом, тогда можно было бы заставить его раскрыть свой секрет и обрести собственную способность видеть привидения. Возможно, за долгие часы в этой самой комнате, куда она никогда не заходила по утрам, ее муж уже обрел такую способность и теперь молчаливо носит в себе тяжелую ношу знания. Мэри имела представление о кодексе мира привидений и понимала, что человек не может рассказывать о призраках, которых видел: это такое же нарушение правил поведения, как и обсуждение дамы в клубе. Но такое объяснение ее не удовлетворяло. "Чем, кроме возможности в шутку напугать, могли его заинтересовать старые призраки?" - думала она. И вновь вернулась к основной дилемме: сильная или слабая восприимчивость к воздействиям призрака не играет особой роли в данном случае, поскольку, если ты видишь привидение в Линге, ты этого не понимаешь.
"Понимание наступает по прошествии долгого времени", - говорила Алида Стэйр. Предположим, Нед увидел привидение сразу, как только они приехали, и только на прошлой неделе понял, что с ним произошло? Она мысленно вернулась к первым дням их жизни в этом доме, но сначала вспомнила лишь оживленную суматоху. Они разбирали вещи, расставляли книги по полкам и кричали друг другу из дальних уголков дома, обнаруживая все новые и новые сокровища. Именно в связи с этим она сейчас вспомнила один тихий октябрьский день. Когда первые восторженные волнения улеглись, она приступила к детальному осмотру старого дома и случайно нажала (как героиня романа) на одну из досок в стене. Панель отъехала в сторону, и она увидела винтовую лестницу, ведущую на плоский козырек крыши, которая снизу казалась слишком крутой, доступной лишь для опытного верхолаза.
С потайной площадки открывался изумительный вид, и, оттащив Неда от его бумаг, она продемонстрировала ему свое открытие. Она отчетливо помнила, как, стоя рядом с ней, он обнял ее, и они вместе устремили взгляды на извилистую линию горизонта, очерченную холмами, потом умиротворенно перевели взоры на причудливо переплетенные заросли тиса у пруда и тень кедра на лужайке.
- А теперь посмотрим с другой стороны, - сказал он и развернул ее, не выпуская из своих объятий; прижавшись к нему, она с удовольствием рассматривала окруженный серыми стенами двор, массивные фигуры львов на воротах и липовую аллею, идущую до самого шоссе у холмов.
И в тот момент, когда они, обнявшись, обозревали окрестности, она почувствовала, как его руки разжались, и услышала резкий окрик, заставивший ее повернуться к нему.
Да, сейчас она точно помнила, что увидела, как на его лицо упала тень тревоги, даже скорее растерянности; и, проследив за его взглядом, заметила фигуру мужчины - в свободной сероватой одежде, как ей показалось, - который медленно шел по липовой аллее с неуверенностью чужака, ищущего дорогу. Из-за близорукости она лишь смутно разглядела небрежность и сероватость одежды, у нее сложилось расплывчатое впечатление, что этот человек не из здешних мест. Но муж явно увидел гораздо больше - настолько больше, что с торопливым криком "Подождите!" он отодвинулся от нее и бросился вниз по лестнице, даже не подав ей руку.
Она немного постояла, вцепившись в трубу, на которую они опирались, - ее часто мучили легкие головокружения - потом осторожно последовала за ним; на лестничной площадке она снова остановилась по менее определенной причине, оперевшись на перила и вслушиваясь в глубокую тишину. Она стояла до тех пор, пока не услышала звук закрываемой двери; тогда она спустилась по лестнице вниз.
Сквозь открытую входную дверь проникал яркий солнечный свет, в холле и во дворе никого не было. Дверь в библиотеку тоже была открыта, и, не услышав голосов внутри, она перешагнула через порог и обнаружила мужа в одиночестве, перебирающего бумаги на столе.
Он поднял голову, словно удивившись ее появлению, но тень тревоги слетела с его лица, и теперь, как ей показалось, он выглядел посвежевшим и просветленным.
- Что случилось? Кто это был? - спросила она.
- Кто? - повторил он, по-прежнему удивленный.
- Тот человек, которого мы видели на подходе к дому.
Он, казалось, задумался.
- Человек? А, мне показалось, что это Питерс; я побежал за ним, чтобы поговорить о канализационной системе конюшни, но, пока я спускался, он исчез.
- Исчез? Но ведь он шел очень медленно, когда мы его увидели.
- Мне тоже так показалось, - пожал плечами Бойн. - Наверное, он ускорил шаг. Что, если нам попытаться забраться на Мелдон-Стип перед заходом солнца?
На этом все и кончилось. В то время этот эпизод казался сущим пустяком, который тотчас вылетел из головы под воздействием волшебного вида, который впервые открылся им с Мелдон-Стип. Они мечтали туда подняться с тех пор, как увидели его обнаженный гребень, возвышавшийся над крышей Линга. Этот случай, вне всяких сомнений, сохранился в памяти только потому, что он произошел в тот же день, когда они взошли на вершины Мелдона. Тогда не было ничего странного в том, что Нед бросился с крыши в погоню за медлительным ремесленником. В то время они постоянно караулили того или иного специалиста, работавшего в деревне; постоянно их подстерегали и бросались к ним с вопросами, упреками или напоминаниями. И конечно, издалека серая фигура показалась похожей на Питерса.
Однако сейчас, когда эта сцена вновь всплыла в памяти, она чувствовала, что объяснение мужа выглядит неубедительным из-за выражения тревоги на его лице. Почему вид Питерса, знакомого человека, вызвал у него тревогу? И самое главное - если ему необходимо было обсудить канализационную систему, почему он так обрадовался, когда не нашел Питерса? В тот день эти вопросы не приходили ей в голову, однако, судя по тому, как стройно они выстроились перед ней сейчас, они все время сидели у нее в мозгу, дожидаясь своего часа.
Устав от мыслей, она переместилась к окну. В библиотеке стало совсем темно, и она с удивлением обнаружила, что снаружи еще даже не наступили сумерки.
Вдруг вдалеке среди голых лип появилась фигура: она казалась лишь темным пятном на фоне сереющего неба. Фигура направлялась к дому, и на мгновение ее сердце ухнуло от мысли: "Это привидение!"
В это долгое мгновение ей внезапно показалось, что человек, которого она видела с крыши два месяца назад, теперь, в предопределенный час, обнаружит себя, и окажется, что это был вовсе не Питерс; она с ужасом ждала неминуемого разоблачения. Но уже в следующую секунду даже со своим слабым зрением она разглядела, как фигура обретает плоть и характер, и узнала мужа. Она встретила его у дверей и сразу призналась в своей глупости.
- Нелепо, но я постоянно забываю! - рассмеялась она.
- Забываешь о чем? - спросил Бойн.
- О том, что, даже увидев привидение Линга, ты об этом никогда не узнаешь.
Ее рука лежала на его рукаве, и он накрыл ее своей ладонью, но ни единым жестом, ни единым движением озабоченного лица не отреагировал на ее слова.
- Думаешь, ты его видела? - спросил он после продолжительной паузы.
- Вообще-то в безумном стремлении его обнаружить я приняла тебя за привидение!
- Меня? Только что? - он опустил руку и отвернулся от нее. В его голосе слышался слабый отголосок ее смеха. - Ну, милая, раз ты дошла до такого, тебе лучше отказаться от дальнейших попыток.
- Хорошо, я отказываюсь. А ты? - спросила она, резко развернувшись к нему.
Горничная принесла письма и лампу, и свет ударил Бойну в лицо, когда он наклонился над подносом.
- А ты? - упрямо повторила Мэри, когда горничная вышла.
- Что я? - рассеянно переспросил он, перебирая письма. Между бровей залегла глубокая тревожная складка, отчетливо выделявшаяся при свете лампы.
- Отказался от попыток увидеть привидение? - ее сердце учащенно забилось в ожидании ответа.
Отложив письма в сторону, муж передвинулся в тень от камина.
- Я и не пытался, - ответил он, вскрывая бандероль с нью-йоркской газетой.
- Ну, конечно, - продолжала Мэри, - какой смысл пытаться, если все равно поймешь только потом, по прошествии долгого времени.
Он разворачивал газету, словно вовсе ее не слышал; но после небольшой паузы, во время которой раздавался судорожный шелест страниц, поднял голову и спросил:
- А ты знаешь, сколько времени должно пройти?
Мэри опустилась в низкое кресло у камина. Со своего места она бросила взгляд на профиль мужа, который вырисовывался в круге света.
- Нет, не знаю. А ты? - со значением повторила она свой ранний вопрос.
Бойн отбросил газету.
- О Господи, нет! Я только хотел узнать, - объяснил он с легким налетом раздражения, - существует ли какая-нибудь легенда или традиция на этот счет.
- Мне ничего об этом не известно, - ответила она и едва не добавила: "Почему ты спрашиваешь?" - но в этот момент в комнату вновь вошла горничная с чаем и второй лампой.