- Обвиняемая! - произносит судья. - Можете не вставать. Кто отец ребенка, которого вы ждете?
- Юрай, - шепчет, опуская глаза, Полана.
- Со дня приезда Гордубала прошло пять месяцев. От кого же ребенок?
Полана молчит.
Старый Манья отказывается от показаний. Штепан сидит, закрыв лицо руками, старик утирает слезы кумачовым платком.
- Кстати, Манья, знаком вам этот предмет?
Старый Манья утвердительно кивает.
- Это же наше шило, мы им плетем корзины. - И он хочет сунуть шило в карман.
- Нет, нет, старина, шило останется здесь!
Михаль и Дьюла тоже отказываются давать показания. Судья вызывает Марию Ярношову.
- Будете давать показания?
- Буду.
- Правда, что ваш брат Штепан подбивал вашего мужа на убийство Юрая Гордубала?
- Правда, ваша милость. Но мой муж не пойдет на такое дело. Хоть сто пар волов ему дай.
- Был Штепан в любовной связи с хозяйкой?
- А как же, сам дома хвалился. Дурной человек Штепан, ваша милость. Нехорошо было обручать с ним малого ребенка. Слава богу, что все расстроилось.
- А что, свидетельница, очень злился ваш брат, когда Гордубал его выгнал?
Мария крестится.
- Ах, господи, ходил как черт, не ел, не пил, даже курить бросил…
Свидетельницу отпускают, она с плачем оборачивается в дверях.
- Ах, ваша милость, до чего мне жалко Штепана! Дозволите оставить ему малость денег на пропитание?
- Нет, нет, матушка, не нужны ему деньги. Ступайте себе с богом.
Суд вызывает свидетеля Яноша.
- Будете давать показания?
- Как господа прикажут.
- Правда ли, что Штепан предлагал вам убить Гордубала?
Свидетель смущенно хлопает глазами.
- Верно, говорил мне Штепан о чем-то. Дескать, ты бедняк, Янош, а мог бы разжиться деньгой.
- Как разжиться?
- Почем я знаю, ваша милость? Глупые были речи.
- Он предлагал вам убить Гордубала?
- Кажись, что нет, ваша милость. Давно дело было, разве все упомнишь! Речь о деньгах шла. Штепан всегда о деньгах. Зачем мне помнить всякие глупости? "Ты, говорит, дурень". А хоть бы и дурень. За дурость людей не тащат на виселицу.
- А вы не пьяны, свидетель?
- Чарочку, ваша милость, выпил для храбрости. Боязно говорить с начальством.
Судебное заседание переносится на следующий день.
Штепан старается встретиться глазами с Поланой, но вдова Гордубала, точно вырезанное из кости изваяние, не смотрит на Штепана, идет, костлявая, некрасивая, неловкая. На Штепана никто даже и не глядит - только на нее. Что Штепан? Черномазый парень. Велика важность - мужчина убил мужчину. А вот когда мужа убивает собственная жена, - господи боже ты мой! Что за жизнь, если даже жене верить нельзя? Дома в собственной постели и то не спокоен человек, - зарежут, как скотину на бойне.
Вдова Гордубала проходит словно между стен ненависти, которые смыкаются за нею, как волны.
- Эх, нужно было бы Гордубалу пришибить ее топором, как волка, что попался в капкан! Повесить ее! - волнуются бабы. - Нет на свете справедливости, если не повесят Полану!
- А ну вас, бабы! - ворчат мужики. - Вашего брата не вешают. Засадят ее в тюрьму до самой смерти.
Если бы судили женщины, они бы повесили эту дрянь.
- Я сама бы накинула ей петлю на шею.
- Оставь, Марика, не бабье это дело. А вот Штепку, как пить дать, повесят.
- Вот видишь, Штепку повесят, а ведь он убил чужого человека. Нет, если Полану не повесят, все жены начнут мужей убивать. Причины всегда найдутся - в семейной-то жизни! Нет, нет, надобно ее повесить!
- Да как же ее вешать, ежели она ребенка носит!
- Вот еще, ребенка! Черта родит, а не ребенка.
Суд вызывает свидетеля Симона Фазекаша, по прозвищу Леца. В день убийства он видел Полану со Штепаном. Обвиняемые стояли у ручья.
- Штепан Манья, вы продолжаете утверждать, что не были в тот день в Кривой и не виделись с Поланой Гордубаловой?
- Нет, не был, ваша милость.
- Обвиняемая, разговаривал с вами Манья у ручья?
- Нет, не разговаривал.
- А полицейским вы сказали, что да.
- Они меня заставили.
Показание дает Юлиана Варваринова, соседка Гордубала.
- Да, Гордубала я много раз видела. Ходил сам не свой. Полана ему и есть не давала, когда он уволил Штепана. А батраку, бывало, кур пекла да поросят. Каждую ночь шлялась к нему в конюшню. Смилуйся над ней, боже, - отплевывается соседка, - а только как вернулся Гордубал, бог весть, где она сходилась со своим полюбовником. В конюшню-то больше не таскалась. В последнее время Гордубал все ходил с фонарем, сторожил, видно.
- Послушайте, свидетельница, вы видели, как Гордубал швырнул Штепана через забор? Был тогда на Штепане пиджак?
- Не было пиджака, ваша милость, одни штаны да рубаха.
- Так он и ушел без пиджака?
- Так, так, ваша милость.
- Следовательно, пиджак, который сейчас на нем, остался с другими вещами в доме Гордубала? Штепан Манья, когда вы приходили в Кривую за пиджаком?
Штепан встает, растерянно моргая.
- Вы унесли пиджак в ту ночь, когда был убит Юрай Гордубал. Можете сесть.
И прокурор с торжествующим видом отмечает что-то в бумагах.
- Уведите обоих подсудимых, - распоряжается председатель суда. - Свидетельница Гафия Гордубалова.
Вводят голубоглазую, миловидную девочку. Тишина, ни единого вздоха.
- Не бойся, малышка, подойди сюда, - отечески говорит председатель суда. - Если не хочешь, можешь не давать показания. Ну, как, будешь отвечать?
Девочка с недоумением глядит на важных господ в мантиях.
- Хочешь отвечать?
Гафия послушно кивает:
- Да.
- Ходила твоя мать в конюшню, когда там был Штепан?
- Ходила, каждую ночь.
- Видела ты их вместе?
- Видела. Один раз дядя Штепан обнял ее и повалил на солому.
- Ну, а хозяин, твой отец, бывал когда-нибудь вместе с мамкой?
- Нет, не бывал, только дядя Штепан.
- А когда отец вернулся из Америки, мама после того бывала с дядей?
Гафия отрицательно качает головой.
- А откуда ты это знаешь?
- Да ведь хозяин приехал, - говорит девочка серьезно и уверенно. - Дядя Штепан тогда сказал: "Не останусь у вас больше; все, мол, пошло по-иному".
- Хороший человек был хозяин?
Гафия неопределенно пожимает плечиками.
- А Штепан?
- Да, Штепан был хороший.
- Была мамка ласкова с хозяином?
- Нет, не была.
- А с тобой? Любила тебя?
- Нет. Не любила. Она только дядю Штепана любила.
- Хорошо она его кормила?
- Хорошо. Он и мне давал.
- А ты кого больше всех любишь?
Девочка смущенно мнется:
- Дядю Штепу.
- Расскажи, Гафия, про ту последнюю ночь, когда умер отец. Где ты спала?
- С мамкой в клети.
- Не проснулась ли ты среди ночи?
- Проснулась. Кто-то стукнул в окно, а мамка сидела на постели.
- А потом что?
- Потом ничего. Мамка сказала: "Спи, не то побью".
- И ты заснула?
- Конечно, заснула.
- И ничего больше не слышала?
- Ничего. Только кто-то ходил по двору да мамки на постели не было.
- А кто там ходил, не знаешь?
Гафия удивленно открывает рот.
- Ну, кто! Известно, дядя Штепан, кому еще быть с мамкой!
В зале стоит тишина, от которой захватывает дыхание.
- Объявляю перерыв, - поспешно говорит председатель и сам уводит Гафию за руку. - Ты умница, малышка, - бормочет он. - Умница и хорошая девочка. Счастье твое, что ты ничего не понимаешь.
Присяжные шарят по карманам, ищут, что бы подарить Гафии, и толпятся вокруг девочки, гладя ее по голове.
- Где же дядя Штепан? - спрашивает Гафия серебристым голоском.
Толстый Гельнай, тяжело дыша, пробирается к ней.
- Пойдем, малышка, пойдем. Я отведу тебя домой.
Но коридоры забиты публикой. Гафии суют все подряд, кто яблоко, кто яичко, кто кусок сладкой булки, все растроганно сморкаются в носовые платки, бабы лезут целовать девочку и ревут. Гафия судорожно цепляется за толстый палец Гельная и сама вот-вот расплачется.
- Смотри не хнычь, - увещевает девочку Гельнай. - Я тебе конфетку куплю.
И девочка уже прыгает от радости.
Судебное следствие продолжается. Дело - точно хитро завязанный узел, его приходится распутывать сразу несколькими руками.
Суд выслушивает показания Андрея Пьосы, по просвищу Гусар, Алексы Воробца и его жены Анны, потом жены соседа Герпака. Все они показывают против Поланы. Боже мой, чего только не знают люди друг о друге! Просто срам! Не приходится богу судить людей, их судят ближние.
О желании выступить свидетелем заявляет какой-то Миша-пастух.
- Говорите, свидетель. Можете не присягать.
- Чего?
- Можете не присягать. Сколько вам лет?
- Чего?
- Сколько вам лет?
- Не знаю… Да на что мне. Во имя отца и сына и святого духа. Передает вам Юрай Гордубал, что была ему Полана доброй и верной женой.
- Простите, Миша, как так передает? Когда это он вам говорил?
- Чего?
- Когда он вам говорил это?
- А, когда… Не помню. Дождик был тот раз. Он мне и говорит: скажи им, Миша, они тебе поверят.
- Бог с вами, папаша, и для этого вы пришли из Кривой?
- Чего?
- Ну идите, идите, с богом, больше вы не нужны.
- А! Ну спасибо. Слава господу Иисусу Христу.
Показания дает стекольщик Фаркаш.
- Алмаз этот купил у меня Штепан Манья.