Вспомнился ему один майский день, и это воспоминание вновь обожгло его чувством стыда. Тогда из-за своей самоуверенности он не только рисковал самолетом и своей жизнью, но поставил под угрозу жизнь своего штурмана.
Закончились полеты. Наконечный подвел итоги летного дня и сообщил, что в соседнем полку летчик при выполнении пилотажа допустил серьезную ошибку. Машина сорвалась в штопор. Экипаж погиб. Затем всех убедил, что этого не должно было случиться: самолет на штопор испытан и из него выходит при правильных действиях летчика.
Пилот же в данной ситуации дважды ошибся: первый раз при выполнении глубокого виража, второй - при выводе машины из штопора.
Доказательствам Матвей поверил. И на следующий день сознательно и лихо вогнал самолет в штопор. Ни страха, ни сомнения не было. И ему, авиационному птенчику, было невдомек, что даже опытный летчик-испытатель к штопору каждый раз серьезно готовится сам, готовит самолет и летный экипаж
Поступил нечестно. Александра не предупредил. Прав оказался командир полка: машина вошла в штопор по рулям и покорно из него вышла без всяких выкрутасов.
Эх и попало ему тогда от Носова! Если бы мог, то прямо в воздухе надавал бы ему по шее. Штурман - молодец. Настоял, чтобы Матвей сам доложил командиру о хулиганстве. Это и спасло его: комэск, комполка и комсомольцы понадавали пинков, но за собственное признание помиловали.
Перебирал в памяти и другие события "далекого" мирного времени. И оказывалось, что Носов во многих делах подправлял ему регулировочку. Учил жить. Был он старше на шесть лет. А на девятнадцать осиповских это было очень много.
Но в воздухе, как положено по уставу, всегда признавал его неоспоримое право командира.
Пересчитал боевые вылеты, которые они успели с Носовым сделать, и в груди разлилось тепло благодарности к товарищу.
Авантюрист!
Наконечный доложил тогда о штопоре командиру дивизии. Но и защитил, оценив штопор в трое суток гауптвахты.
Улыбнулся мирному времени, терпеливой доброжелательной науке. Услышал в себе какое-то безмыслие и глубокую тишину, безвременно. А потом на глубоком вдохе вынырнул в сегодня.
"Что же я знаю о Червинове?… В общем-то, ничего, кроме того, что зовут его Василий, что закончил он с Носовым одну и ту же штурманскую школу, правда, на год позже. Попал, как говорят, с корабля на бал: со школьной скамьи сразу на войну. Летал в полку совсем мало. Летчик его, лейтенант Ловкачев, к войне "не готов"; не успел закончить программу переучивания и теперь бегает по аэродрому с флажками, помогает младшим лейтенантам и сержантам воевать и умирать за будущие его полеты…"
Что же ты за человек, брюнет Вася? Как нам с тобой летаться и воеваться будет?
…Спать Осипову и его новому штурману долго не пришлось. Их еще затемно вызвали на КП полка для получения задачи. Пришел на постановку задачи и экипаж другой эскадрильи: летчик - лейтенант Логинов и штурман - младший лейтенант Цибуля. Оба - прямая противоположность. Летчик - невысокого роста, белобрысый, а штурман - громадный рыжий детина. Первый - молчаливый, суховатый, второй - все время с улыбкой на добродушном лице. Начальникам за такой оригинальный подбор экипажа, наверное, надо было бы объявить благодарность. Кажущаяся карикатурность нисколько не беспокоила сам экипаж. Жили они дружно, ну, а на шутки и улыбочки в их адрес не обращали внимания.
На КП был один майор Сергеев - начальник штаба полка. Он уже забыл, когда в последний раз спал по-настоящему. Свою постоянную работоспособность поддерживал табаком и крепким чаем. И сейчас у него во рту была папироса. Дым попадал в глаза, поэтому смотреть на карту ему было неудобно. Он передвинул языком папиросу в левый угол рта, наклонил голову к правому плечу, и дым пошел левее его глаз. Видимо, поза была заученна и привычна для него. Лицо подобрело. Поднял на летчиков глаза и вместе с дымом выдохнул:
- Прошу садиться, есть разговор. Карты нужно переложить так, чтобы был район Новограда-Волынского. Это для вас и меня новое условие, и никаких подробностей здесь я вам дать не могу. Задача относительно простая: нужно найти, где в этом районе передовые части немцев, постараться определить численность и характер колонн, а также направление их движения. Видимо, нужно найти место и глубину прорыва. Пойдете в паре до точки расхождения. Старший - Осипов. А потом каждый - в свой район самостоятельно. Данные о противнике - устным докладом и фотографированием. Вот маршруты, - Сергеев показал на карте. - Здесь разойдитесь в районы разведки. Западный - Осипову. Линии фронта не знаю. Сами определите. За этим и летите. После подготовки к вылету дам остальные данные. Вылет с восходом солнца, а то фото не получится, да в темноте ничего и не увидите. Идите вон за тот угловой стол и работайте сообща, а разговаривайте потише.
Прокладка маршрута на картах, уточнения по деталям разведывательного полета, расчеты и выяснение деталей совместного полета требовали времени и внимания. Мелочей тут не было. Когда вышли из палатки, уже рассветало. На восточной окраине аэродрома, над опушкой леса показалась красная горбушка солнечного диска. Роса на траве сразу ожила, заблестела и заиграла разноцветными красками. Матвею было жаль наступать сапогом на эту россыпь драгоценных камней. Но как иначе попадешь к самолетам? Под ногами бриллианты рассыпались в прах, оставляя мокроту и ярко-зеленый цвет своей жизни.
Техник самолета Иванов встретил экипаж обычным уставным докладом:
- Товарищ командир, самолет к боевому вылету готов! Подвешено четыреста килограммов. Пулеметы заряжены, фотоаппарат исправлен, кассета с пленкой установлена.
Поздоровавшись, Осипов представил нового штурмана:
- Лейтенант Червинов. Наш новый член экипажа. Носов назначен штурманом эскадрильи.
- Командир, сколько еще до вылета?
- Двадцать минут.
- Я принес две бутылки чая и два бутерброда с маслом. Попейте. Натощак лететь не особенно приятно.
- Спасибо, друг. Давай, только быстро.
Забота товарища, который спал, наверное, меньше, чем они, летающие, и все же не забыл, что они ушли за получением задачи голодными, была дорога и приятна Осипову. Доверительность, взаимная товарищеская привязанность за дни боев у них еще больше укрепились.
…Утренняя тишина была нарушена выстрелом из ракетницы от штабной палатки: пора запускать моторы.
Закончив пробу, подумал: "Хорошо, что у нас с Ивановым всегда все в порядке…" Показал технику, стоящему у крыла, большой палец.
Техник и механик нырнули под крыло и убрали из-под колес колодки.
- Штурман, выруливаем. Ты готов?
- Готов, командир.
…Два Су-2, сделав низко над землей правый разворот, легли курсом на юго-запад. Прошли около тридцати километров - и сверху поплыли облака. Солнечное разноцветье оттенков несущегося под крылом ландшафта сразу пропало. Земля стала спокойно-трехцветной: зеленое принадлежало лесам и перелескам, золотисто-желтое - хлебам, черно-коричневое - дорогам. Иногда в зеленом белели искорки украинских хат.
Пока нигде не было видно дыма, огня и пыли - фронт сюда еще не дошел.
Осипов все чаще посматривал вверх, на облака, и прикидывал их возможную высоту и плотность. Он уже был уверен, что они в этом полете будут ему помощниками, в них можно будет спрятаться, если будет трудно.
И тут он увидел впереди под облаками самолеты: группа появилась где-то на пределе видимости, быстро выросла до натуральных размеров и пропала сзади,
Осипов не успел предупредить штурмана, но рассмотрел, что это были немецкие бомбовозы - две девятки "юнкерсов".
- Ю-88, бомбить кого-то пошли.
- Видел, командир! Сволочи, уверены в себе. Идут на чужую территорию без сопровождения истребителей.
- Мы так летаем от бедности, а немцы от безнаказанности и наглости.
Впереди по курсу показалась река Случь, а за ней деревушка с крестом расходящихся в разные стороны дорог. Это пункт расхождения Осипова и Логинова в свои районы разведки. Самолет Логинова перешел с правой стороны строя на левую, потом качнул крылом и с отворотом влево пошел вверх.
Теперь каждый экипаж мог рассчитывать только на свои силы.
Осипов не торопился с набором высоты. Сначала решил выйти в свой район. Промелькнула река, за ней плотные перелески бело-зеленых берез, и впереди показалась пыль.
Штурман этого еще не видел, и поэтому Осипов сказал:
- Впереди пыль, готовься смотреть! Пойдем вверх, поближе к облакам.
Самолет взмыл с разворотом вверх.
А Осипова интересовало уже другое: что там сзади, за хвостом. Продолжая разворот, он посмотрел назад. Сзади самолетов врага не было. Но совсем близко к самолету тянулись всполохи разрывов снарядов. Трудно было понять: догоняют они или отстают от машины. Все же Осипов резко изменил сторону разворота, и все разрывы проскочили справа.
- Василий, что там внизу?
- Танки и машины. Две колонны. Давай курс 180 градусов, пойдем на юг. Вот под нами шоссе. Ровно - Корец тоже занято. Голову колонны отметил.
…Осипов развернул самолет на юг и пошел со снижением, чтобы самому было видно, что делается впереди. Да и скорость все увеличивалась.
Земля, как веснушками, была усыпана отдельными домиками и хуторками. В этой пестроте врага, если он не в колонне, найти очень трудно… Но вот впереди, вдоль железной дороги, опять появилась жирная черная змея танковой колонны, и по ней побежали огненные зайчики. Стреляли в лоб. Матвей опять положил машину в разворот и решил снова уходить вверх.
В это время по самолету дробно стукнуло снарядом или осколками. Запахло порохом.
Осипов снова сменил сторону разворота. И отметил про себя, что оборудование работает исправно.