Брызгалов помедлил немного, видно собираясь с мыслями, потер угреватый лоб, посмотрел в потолок, прищурил один глаз, точно прицеливался, и начал рассказывать. Он дал яркий, сочный, запоминающийся портрет, по крайней мере я получил довольно живое представление о внешности и характерных особенностях этого неизвестного "русского".
- Значит, брови у него мои? - спросил Решетов.
Брызгалов посмотрел на полковника исподлобья и ответил:
- Пожалуй… А в плечах он поширше немного. Он пожирнее вас, а вы суховаты…
- Какое вознаграждение обещал вам Гюберт по возвращении?
Брызгалов потупился и после небольшой паузы проговорил:
- Обещал на тридцать тысяч часов и золота из Ювелирторга… И интересную должность…
- Какую именно?
- Начальника полиции в Рославле.
Полковник усмехнулся, прошел к дивану, сел и принялся за свою левую руку.
Я попросил разрешения задать арестованному несколько вопросов.
- Спрашивайте, - сказал полковник.
Брызгалов перевел взгляд на меня.
- Вы владеете немецким языком? - спросил я.
Брызгалов разрешил себе улыбнуться: кроме русского, он не владел никакими.
- Как же вы изъяснялись с Гюбертом?
- Хм… Он по-русски говорит не хуже нас с вами.
Полковник быстро встал:
- А может быть, Гюберт не немец?
- Немец! - твердо заверил Брызгалов. - Самый настоящий немец. С немцами по-своему он говорит очень быстро. А по-русски говорит хоть и правильно, но медленно.
- А почему вы решили, что тот, незнакомый вам человек, русский? - осведомился я.
- И по разговору и по обличию. Нет, уж тут я не ошибаюсь.
- Так… - произнес Решетов и хлопнул себя по коленям. - Еще есть вопросы?
Вопросов не было.
- Отправьте, - распорядился полковник.
Я увел арестованного и вернулся.
- Можете быть свободны, - сказал Решетов мне и Коваленко.
Мы вышли. Я решил отправиться домой и закусить, так как с утра у меня крошки во рту не было. Коваленко остался в штабе.
День выдался жаркий. Я шел теневой стороной улицы, не торопясь. Колонка была уже починена, три воронки засыпаны, около трансформаторной будки стояла грузовая машина: несколько бойцов грузили в ее кузов глыбы кирпичей, спаянные цементным раствором.
Когда я перешагнул порог дома, меня встретил настойчивый телефонный звонок. Я вбежал в комнату и схватил трубку. Звонил Коваленко:
- К полковнику Решетову, быстро! Где вы пропадаете?
- Как - где? Я только что до дому дошел, еще не завтракал даже.
- Не умрете… Давайте быстрее. Он не из тех, кто любит ждать.
Обратно в штаб я почти бежал. Майор встретил меня у входа, видимо специально, чтобы сгладить впечатление от своего резкого тона по телефону.
- Успели перекусить? - спросил он.
- Когда же? Я только вошел - и звонок.
- Ничего! Дело поправимое. После разговора прямо ко мне. Я тоже не завтракал, - и, подмигнув мне многозначительно, добавил: - Закусим добре!
Я понял без пояснений что майор грозится выставить к завтраку что-нибудь более интересное, чем пиво, которым славился городок.
В кабинете меня ждали Решетов и Фирсанов.
- Садитесь, майор… - пригласил полковник. - Вы понимаете, что кому-то надо ехать на Урал, на свидание с Саврасовым? - с ходу спросил он.
- Очень хорошо понимаю, - ответил я. - Думал об этом. Нельзя упускать такой возможности.
- Вот именно. Вы к такому путешествию готовы?
- Я?.. Так точно, готов немедленно.
- Отлично! - сказал полковник и откинулся на спинку дивана. - Правда, подполковник Фирсанов колебался, на ком остановить выбор - на вас или на майоре Коваленко, а потом согласился со мной, что ваша кандидатура более подходит. Важно, что вы уже трижды были в тылу врага, видели тамошнюю обстановку, знаете режим, установленный оккупантами, их повадки. Разговаривая с Саврасовым, вам не придется фантазировать. А Саврасов безусловно поинтересуется воинскими подвигами своих хозяев, всякими там подробностями и деталями. Рассказывайте ему побольше. Это очень важно. Ведь вы пойдете к Саврасову как посланец Гюберта, как человек с той стороны. О Саврасове мы, правда, почти ничего не знаем. Но есть основания полагать, что это гусь крупный… - Полковник помолчал и спросил: - Разведчиком вы стали, кажется, совсем недавно?
- Так точно, - ответил я.
- А кем были до войны?
- Учителем математики.
- В армии служили?
Я ответил, что отбывал срочную службу, затем три года на сверхсрочной, учился на специальных курсах и, наконец, воевал с белофиннами.
- Так вот, майор, - сказал полковник Решетов, - задание это не менее важное, чем ходка в тылы противника. Свидание с инженером Саврасовым надо провести на "отлично". Неизвестно, во что выльется и что повлечет за собой эта встреча. Неизвестно, с кем вам еще придется повидаться после знакомства с Саврасовым. Гадать мы не будем, но предвидеть кое-что можем.
- Ясно.
- Ведите себя в разговоре с Саврасовым смелее, чувствуйте себя свободно, поставьте дело так, чтобы он понял, что вы не просто курьер, вроде Брызгалова, а доверенное лицо капитана Гюберта с особыми от него полномочиями. Постарайтесь выудить из него все, что можно. Постарайтесь узнать больше, чем он сам сочтет нужным передать Гюберту.
- Ваша встреча с Саврасовым, - заметил Фирсанов, - проверит показания Брызгалова. И от результатов ее будет зависеть многое.
- Теперь вот что, - продолжал Решетов, - помимо предметного пароля, вот этой разрезанной фотографии, вы должны назвать Саврасову устный. Вы должны сказать ему: "Привет от Виталия Лазаревича", а Саврасов обязан ответить: "Очень рад, я видел его в феврале сорок первого года".
- Значит, Брызгалов?. - сказал я.
- Да, да… - перебил меня Решетов. - У Брызгалова дух еще неокончательно сломлен. Он кое-что скрывает. Насчет устного пароля он сознался только что, когда вы отсутствовали. Я с ним еще раз беседовал.
- Понятно.
- Возможно, что он и сейчас не все сказал, - проговорил Фирсанов.
- Возможно, даже весьма вероятно, - согласился Решетов. - Но я предупредил этого субъекта, что за все, что он не нашел нужным нам рассказать, он отвечает головой. Итак, собирайтесь, майор.
Я встал.
- Полетите завтра утром, - заключил полковник. - Вас встретят там и дадут знать, где искать Саврасова. Я буду звонить ночью и предупрежу товарищей. Доброго пути. Желаю успеха! - И он подал мне руку.
3. САВРАСОВ РАЗГОВАРИВАЕТ ОТКРОВЕННО
Самолет доставил меня из Москвы в город на Урале около полудня.
Два товарища, предупрежденные полковником, встретили меня и сразу же сообщили, что Саврасова в городе нет. Его ждут с минуты на минуту. Живет Саврасов в центральной городской гостинице. В той же гостинице, этажом ниже, забронирован номер и для меня - "представителя одного из железнодорожных главков".
Условившись о встречах и телефонных звонках, мы распрощались, и я, усевшись в автобус, отправился в город.
Получив номер и сдав документы на прописку, я решил прежде всего привести себя в порядок: надо было предстать перед инженером в самом лучшем виде и произвести впечатление хорошего конспиратора, человека, располагающего средствами и идеальными документами.
Я побрился, переоделся и вышел на улицу. День был на исходе. Длинные тени тянулись через мостовую.
Улицы города, широкие, просторные, озелененные, были заполнены пешеходами и машинами. Война взбудоражила город, перекинув в него с запада крупные предприятия и десятки тысяч новых людей. Я шел неторопливо, разглядывая вывески и афиши, временами останавливаясь перед витринами, чтобы посмотреть на свое отражение.
Погода портилась. Лето покидало Урал. Деревья на улицах и в скверах дрожали под порывами ветра. Над центральным сквером, предчувствуя дождь, беспокойно летали и каркали галки.
Я решил было пройти до конца главной улицы, но передумал и пошел обратно. Не то чтобы я волновался. Нет. Еще в самолете я мысленно рисовал картину моего первого визита к Саврасову. Я представлял себе, как войду к Саврасову, что скажу, как направлю ход беседы, пытался предусмотреть опасные вопросы. Казалось, я был вполне подготовлен. Но видимо, подсознательно меня тревожило ощущение неизвестности, и мне вдруг захотелось ускорить встречу, чтобы избавиться от этого ощущения.
Около гостиницы стоял изрядно потрепанный "ЗИС-101", и я подумал, что на этой машине вернулся Саврасов. Я поднялся на третий этаж, толкнул дверь его номера. Дверь была заперта.
Я отправился к себе и прилег на диван. Время потянулось в раздумьях и ожидании.
Примерно через час-полтора я снова поднялся на третий этаж и увидел ключ, торчащий в двери Саврасова. Значит, инженер явился. Ждать больше нечего: я огляделся по сторонам, убедился, что коридор пуст, и без стука вошел.
У круглого стола, уставленного посудой, с журналом "Огонек" в руках сидел Саврасов. Он поднял голову и сквозь большие очки в черной оправе выжидательно уставился на меня. У него было большое, гладкое, актерское лицо, старательная - волосок к волоску - прическа с ровным пробором, темные, с припухшими веками глаза.
- Вы к кому? - спросил он бархатистым, звучным голосом, не меняя позы, с нотками удивления в голосе.
- Если вы инженер Саврасов, то к вам, - ответил я, стоя у порога.
- Да, я Саврасов. Чем могу быть полезен? - спросил он, слегка прищурив глаза.
- Я к вам с приветом от Виталия Лазаревича, - произнес я негромко, внимательно следя за его лицом.
Он немного побледнел, полная рука, державшая журнал, вздрогнула. Он бросил журнал на стол, откинулся было на спинку стула, но тотчас быстро встал.