Аарон признательно улыбнулся ему в ответ.
- Сколько у вас детей? - протянула Джулия с другого конца комнаты.
- Трое.
- Девочки или мальчики?
- Девочки.
- Все три девочки! Вот милочки! А каких лет?
- От восьми лет до девяти месяцев.
- Такие крошки! - в голосе Джулии прозвучала нежность.
Аарон сочувственно покачал головой.
- Вы теперь пойдете домой, к ним, не правда ли? - спросила Джозефина, у которой на глазах готовы были показаться слезы.
Аарон холодно посмотрел на нее, на ее увлажненные глаза и с едкой усмешкой ответил:
- Нет, сегодня не пойду.
- Почему? Как это гадко! - возмущенно воскликнула Джозефина. Аарон опустил голову и задумался.
- Все это прекрасно, - поднялся со своего места Кирилл Скотт, - но я иду спать.
- Уже? - встала вслед за ним Джулия. - Свечу вы найдете возле двери.
Она вышла. Скотт пожелал всем доброй ночи и последовал за ней. Четверо оставшихся в комнате сидели некоторое время молча. Потом Роберт встал и начал возбужденно ходить из угла в угол.
- Не ходите домой. Надо же когда-нибудь вырваться. Вы можете переночевать здесь, - неожиданно предложил Джим, тепло обращаясь к Аарону.
Тот повернулся и внимательно поглядел на него.
- Вы думаете, это возможно? - спросил он.
- Что вы делаете? А жена, а дети? - всплеснула руками Джозефина. - Разве они не будут беспокоиться и горевать, что вы не с ними в такую ночь? Вы поступаете очень нехорошо.
Она взволнованно встала. Аарон, сидя, повернулся к ней, но выражение его лица было ей непонятно.
- Так пойдете вы домой сегодня? - почти истерически настаивала Джозефина.
- Нет, - спокойно повторил Аарон.
- Это просто отвратительно! Какой вы гадкий! - и она в слезах выбежала из комнаты.
- Какую же кровать вы намерены предоставить своему гостю? - сухо спросил Джима Роберт.
- Никакую, мой милый, - насмешливо ответил Джим, не любивший Роберта. И затем, обращаясь к Аарону, прибавил: - Я думаю, что вам будет удобно в моей комнате. Там есть диван, большой диван с подушками и сколько угодно пледов.
Аарон молча кивнул головой. Джим налил ему и себе еще по стакану, и после этого они вместе вышли. Оставшемуся внизу Роберту были слышны их неуверенные шаги по лестнице, ведущей на верхний этаж.
Когда Джим проснулся поутру, Аарона уже не было. На полу лежали, очевидно, оброненные им две коробочки с елочными свечами. Странный гость вышел так же, как и пришел, через садовую дверь в гостиной. На блестевшем под солнцем снегу, покрывшем за ночь садовые дорожки, видны были его следы.
IV
Соляной столп
В нашей повести все еще не было дневного света…
Через несколько дней после Рождества Аарон сидел под открытым навесом в глубине своего сада и смотрел в темноту дождливой ночи. Никто не знал, что он здесь. Было шесть часов вечера.
С этого места, под навесом, Аарону был виден дом. На кухонных окнах занавески еще не спущены, и он видит, как в них мелькают фигуры жены и старшей девочки. Огонь светится и в одном из верхних окон. Жена несколько раз появляется то наверху, то внизу. Уж не болен ли кто из детей? Странно глядеть так из темноты в окна собственного дома. Похоже, будто смотришь сквозь удаляющие стекла, с обратной стороны театрального бинокля.
Какая-то женская фигура мелькнула по дорожке мимо окна и вошла в дом. Через минуту он увидел ее же в четырехугольнике окна разговаривающей с миссис Сиссон. Это была незнакомая ему женщина в коричневом непромокаемом пальто и черной шляпке. Разговор был недолог. Через минуту незнакомка вышла в сени, и до Аарона донеслись прощальные слова, с которыми она обращалась вглубь кухни: "Спокойной ночи, миссис Сиссон!" Женщина ушла. Послышался скрип уличной калитки.
Аарон поднялся и, сгорбившись, медленной походкой двинулся сквозь дождь и темень к дому.
Вдруг дверь отворилась, и на пороге показалась жена с ведром в руках. Аарон быстро отпрянул с дорожки в самую середину клумбы с зимующими растениями. Он услышал крепкий запах розмарина и шалфея. Она выплеснула ведро с крыльца и вернулась в дом. Она непременно увидела бы его, если бы взглянула в его сторону. Он Постоял на месте, прислушиваясь к тоскливому звуку дождевой воды, сбегающей с крыши по водосточной трубе.
Послышался шум автомобиля, поднимающегося вверх по крутой улице. Он остановился у дома Аарона. Завизжали петли калитки. Маленькая темная фигурка мужчины в круглой шляпе мелькнула под окном. Миллисент отворила ему дверь, и в осветившейся на мгновение прихожей Аарон узнал доктора. Чья-то рука опустила занавески на окнах, внутренность дома перестала быть видной Аарону.
Он стал крадучись приближаться к дому. У самой двери, возле куста вьющихся роз, стлавшихся ветвями вверх по стене, он остановился и прислушался. Голоса доносились из верхнего этажа. Но, может быть, дети остались внизу? Нет, внизу все тихо. Говор слышен только сверху. Аарон спокойно открыл дверь. В первой комнате нет никого, кроме младенца, тихо спящего в колыбели. Аарон, беззвучно ступая, прошелся по комнате. Он слышал, как наверху доктор говорил со своим индусским акцентом: - "Теперь, милая девочка, ты должна спокойно лежать в кровати, тепло укрыться и не плакать". Очевидно, Маржори больна, - догадался Аарон.
Все с тем же спокойствием он прошел в следующую комнату - маленький зал. Там было нетоплено, сыро и темно. Аарон стал шарить в темноте рукой по нотной полке, стоявшей за пианино. Он не находил того, что искал, и в недоумении повернулся к окну, сквозь которое ему виден был автомобиль, кидавший из своих фонарей два ярких луча света вперед, вдоль мокрой мостовой.
Он опустился на мягкую кушетку под окном. Бодрое спокойствие вдруг покинуло его. Он низко опустил голову и с бьющимся сердцем стал прислушиваться. Знакомая комната, знакомые голоса жены и детей… Он почувствовал слабость и головокружение, точно был пьян. В изнеможении он прилег на кушетку.
Голоса наверху стали слышнее, на лестнице заскрипели шаги.
- Нет, милая миссис Сиссон. Беспокоиться нечего, - говорил доктор, спускаясь. - Если все пойдет дальше так же, девочка скоро поправится. Надо только держать ее в тепле и покое. Тепло и покой теперь для нее самое важное.
- Ах, если у нее повторятся такие припадки, я не перенесу этого, - услышал Аарон плачущий голос жены.
Они были уже внизу. Шаги их раздались мимо двери, за которой находился Аарон. Когда они прошли в кухню, он сел и стал жадно вслушиваться.
- Припадков больше не должно быть. Если все-таки что-нибудь случится, дайте ей капель из маленького пузырька и разотрите ее. Но повторяю, - припадков больше не будет, - успокоительно говорил доктор.
- Если будут, я сойду с ума. Я знаю, что сойду с ума.
- Какие глупости! Зачем вам так отчаиваться? Прежде всего необходимо сохранять спокойствие.
- Не могу. Я едва держусь на ногах.
- Вы должны поберечься. Ваша девочка не умрет. Она скоро выздоровеет. Главное - правильный уход. Кого вы пригласили ходить за ней? Вы не должны сами сидеть по ночам. Я запрещаю вам это, слышите?
- Мисс Смиссэм обещала прийти. Но это нехорошо. Я должна бы сама быть с девочкой. Я хочу быть с ней.
- Повторяю вам, что нельзя. Вы обязаны меня слушаться. Я знаю, что полезно для вас и для больной. Я одинаково забочусь о вас обеих.
- У меня сил не хватает. Вечно я одна…
Она заплакала. Наступило продолжительное молчание. Слышно было только, как Миллисент безмолвно плакала вместе с матерью. Как это ни странно, но несомненно было, что почти что всхлипывал и доктор. Очевидно, у этого сорокалетнего индуса была чувствительная душа.
- Я совсем и забыл, что вы теперь остаетесь одна, покинутая, - раздался, после долгого сморкания, голос доктора. - Будьте уверены, я готов всем, чем могу, помочь вам. Я сделаю все, что в моих силах.
- Я не вынесу этого, не вынесу, - плакала женщина.
Опять молчание, опять громкое утирание носа и затем голос доктора:
- Вы должны это вынести. Говорю вам, - должны! Ничего больше не остается делать. И верьте, что мы поможем вам. Я сделаю все, что могу, на время ее болезни… и после, когда она поправится.
Чужестранный акцент звучал в его взволнованной речи сильнее обычного.
- Имеете ли вы сведения о вашем муже? - спросил он.
- Сегодня я получила официальное письмо из банка, - ответила миссис Сиссон.
- Из банка?
- Они сообщают, что по поручению моего мужа будут выдавать мне ежемесячно определенную сумму, что он здоров и отправился путешествовать.
- Ну, и пусть себе… почему бы ему не попутешествовать? Вы проживете отлично и без него.
- Как! Оставить меня одну! - с негодованием воскликнула миссис Сиссон. - Уехать и оставить на мне всю ответственность за детей, все заботы и трудности…
- Я бы не стал горевать о нем. Разве вам не лучше без него?
- Конечно, лучше, - уже гневно произнесла жена. - Когда сегодня утром я получила письмо, я сказала себе: чего же можно было ждать от этого черствого, эгоистичного человека?
- Успокойтесь и не горюйте. Этим делу не поможешь.
- Не горюйте! Легко сказать. Неделю назад у меня не было ни одного седого волоса. А теперь смотрите…
Некоторое время продолжалось молчание.
- Ну, что это за беда! Только не терзайте себя. Ваши волосы так же красивы, как и были.
- Больше всего меня выводит из себя, что он мог так уйти. Не сказав ни слова. Тайком взял шляпу и ушел. Я способна была бы убить его за это.
- Вы были счастливы друг с другом?