Шандель. Мой отец не был аристократом. Я знаю, что его последним местом работы было какое-то богом забытое кафе; он был официантом. ( Пито бросает взгляд на одежду Шанделя; его лицо приобретает озадаченное выражение. ) Позвольте, я объясню. Я покинул Францию двадцать восемь лет назад и уехал в Штаты вместе с дядюшкой. Мы отплыли на эмигрантской посудине; вы знаете, что это?
Пито. Да, знаю.
Шандель. Мои родители остались во Франции. Об отце я помню только, что он был небольшого роста, с черной бородой и ужасно ленивый… Из хорошего помню лишь одно: он научил меня читать и писать. Где он сам научился этому, я не знаю. Через пять лет после того, как мы приехали в Америку, мы познакомились с одним вновь прибывшим французом родом из этой части города; он рассказал нам, что мои родители скончались. Вскоре после этого скончался и дядюшка, так что я был слишком занят, чтобы думать о родителях, которых я к тому же почти не помнил. ( Пауза. ) Скажем кратко, я преуспел, и…
Пито ( с почтением ). Монсеньор богат… Странно это… Очень странно!
Шандель. Пито, возможно, вам показалось странным, что я вдруг, ни с того ни с сего, именно сейчас сваливаюсь к вам на голову и пытаюсь узнать что-нибудь об отце, навсегда исчезнувшем из моей жизни больше двадцати лет назад…
Пито. Н-да… Я правильно понял – вы сказали, что он умер?
Шандель. Да, он умер, но… ( Запинается. ) Пито, вы, быть может, поймете, если я расскажу вам, что привело меня сюда.
Пито. Да, может быть.
Шандель ( очень серьезно ). Монсеньор Пито, в Америке у всех моих знакомых, и у господ, и у дам, у всех есть отцы! Отцы, которых можно стыдиться, отцы, которыми можно гордиться, отцы, чьи портреты висят в позолоченных рамах, и отцы, память о которых спрятана в семейных шкафах; отцы, прославившиеся в Гражданскую, и отцы, чьей единственной заслугой было то, что они прибыли на остров Эллис. А кое у кого есть даже деды.
Пито. У меня был дед. Я его помню.
Шандель ( перебивая ). Я бы хотел увидеть людей, которые были с ним знакомы, которые с ним беседовали. Я хочу узнать, о чем он думал, как жил, что делал. ( Импульсивно. ) Я хочу его почувствовать… Я хочу его узнать…
Пито ( перебивая ). Как его звали?
Шандель. Шандель. Жан Шандель.
Пито ( тихо ). Я знал его.
Шандель. Вы его знали?
Пито. Он часто заходил сюда выпить… Это было давно, когда сюда ходила чуть не половина округа.
Шандель ( взволнованно ). Сюда? Он приходил сюда? В этот вот зал? Боже мой, да ведь даже дом, где он жил, десять лет уже как снесен! За два дня поисков вы – первый человек, который его помнит! Расскажите же мне о нем… Рассказывайте все, ничего не стесняйтесь!
Пито. За сорок лет здесь много кто появлялся и затем исчезал. ( Качает головой. ) Множество лиц, множество имен… Жан Шандель: да, конечно же, Жан Шандель. Да-да… Вашего отца я хорошо помню – он был…
Шандель. Да?
Пито. Ужасный пьяница!
Шандель. Пьяница… Да, я ждал чего-то подобного… ( Видно, что он слегка удручен, хотя и делает вялую попытку этого не показывать. )
Пито ( пробираясь сквозь лес воспоминаний ). Помню, как однажды воскресным вечером, в июле… Жаркий вечер был, прямо пекло… Ваш отец… Так-так, сейчас припомню… Ваш отец хотел зарезать Пьера Кора за то, что тот выпил его кружку шерри.
Шандель. Ого!
Пито. А затем… Ах, да… ( Разволновавшись, встает. ) Я словно вновь все вижу своими глазами! Ваш отец играет в "двадцать одно", и ему говорят, что он мошенничает, а он бьет Клавиня стулом в челюсть, швыряет в кого-то бутылкой, а Лафуке всаживает ему прямо в легкое нож. И так он после этого и не оправился. Это было… Это было за два года до его смерти.
Шандель. Так значит, он мошенничал и был убит! Боже мой, стоило ли мне плыть через океан, чтобы об этом узнать!
Пито. Нет-нет… Я никогда не верил, что он мошенничал! Это была ловушка…
Шандель ( закрывая лицо руками ). Это все? ( У него дергаются плечи, он говорит слегка охрипшим голосом. ) Я не ждал, что он окажется святым, но… Что ж… Значит, он был мерзавцем.
Пито ( кладя руку на плечо Шанделя ). Ну-ну, монсеньор, я, видимо, сказал лишнего… Это были варварские времена. Ножи тогда шли в ход по любому поводу. Ваш отец… Но подождите-ка… Хотите познакомиться с его друзьями? С тремя его лучшими друзьями? Они расскажут вам гораздо больше, чем я!
Шандель. ( угрюмо ). Его друзья?
Пито ( вновь погружаясь в воспоминания ). Их было четверо. Трое до сих пор сюда ходят… Придут и сегодня… Четвертым был ваш отец. Они обычно сидели за этим столом, болтали и пили. Болтали всякую чепуху – все так говорили. Над ними все смеялись, их тут звали "потешные академики". Каждый вечер они тут сидели… Приходили часов в восемь, а в полночь, еле держась на ногах, уходили…
( Открывается дверь, входят трое мужчин. Первый – Ламарк – высокий, худой, с редкой, торчащей во все стороны бородкой. Второй – Дестаж – низенький, толстенький, с седой бородой, лысый. Третий – Франсуа Меридье – стройный, волосы у него темные , с проседью, над губами небольшие усики. У него на лице написано, что он жалок и слаб; глаза маленькие, подбородок покатый. Выглядит он очень нервным. Все они с туповатым любопытством смотрят на Шанделя. )
Пито ( показывая рукой на всех троих ). Вот они, монсеньор, они расскажут вам больше, чем я. ( Поворачиваясь к ним. ) Господа, этот джентльмен желает знать о…
Шандель ( торопливо вставая, перебивая Пито ). О друге моего отца! Пито рассказал мне, что вы были с ним знакомы. Кажется, его звали… Да, Шандель!
( Вся троица вздрагивает, а Франсуа начинает нервно посмеиваться. )
Ламарк ( после паузы ). Шандель?
Франсуа. Жан Шандель? Так у него были друзья помимо нас?
Дестаж. Прошу меня простить, монсеньор! Это имя… его уже двадцать два года никто, кроме нас, не вспоминает.
Ламарк ( пытаясь держаться с достоинством и выглядя при этом немного смешно ). И мы произносим его всегда с почтением и трепетом.
Дестаж. Ламарк, возможно, чуточку преувеличивает. ( Очень серьезно. ) Он был нам очень дорог. ( И вновь Франсуа нервно смеется. )
Ламарк. Но что хотел бы узнать монсеньор? ( Шандель жестом приглашает их сесть. Они занимают места за большим столом, Дестаж достает трубку и принимается ее набивать. )
Франсуа. Ого, да ведь нас опять четверо!
Ламарк. Идиот!
Шандель. Эй, Пито! Принеси всем вина. ( Пито кивает и шаркающей походкой удаляется. ) Итак, господа, расскажите мне о Шанделе. Расскажите мне, что это был за человек?
( Ламарк бросает беспомощный взгляд на Дестажа. )
Дестаж. Ну, он был… Он был привлекательный…
Ламарк. Но не для всех!
Дестаж. Для нас. Кое-кто считал его подлецом. ( Шандель моргает. ) Он был чудесным собеседником, – когда ему этого хотелось, он мог заставить весь зал его слушать. Но он предпочитал беседовать с нами. ( Входит Пито с бутылкой и стаканами. Он разливает вино и оставляет бутылку на столе. Затем уходит. )
Ламарк. Он был образованным. Бог его знает, как это он ухитрился?
Франсуа ( осушив свой стакан и наливая себе еще вина ). Он знал все на свете, мог рассказать о чем угодно… Мне он читал стихи. О, что это были за стихи! Я слушал и грезил…
Дестаж. И еще он мог писать стихи и мог петь их под гитару.
Ламарк. И он рассказывал нам о героях и героинях прошлого: о Шарлотте Корде, о Фуке, о Мольере, Людовике Святом, и о Меймине-душителе, и о Карле Великом, и о мадам Дюбарри, о Макиавелли, о Джоне Ло и Франсуа Вийоне….
Дестаж. Вийон! ( С энтузиазмом. ) Он любил Вийона. Он мог говорить о нем часами.
Франсуа ( наливая еще вина ). А затем он пьянел и говорил: "Давайте драться", вскакивал на стол и обзывал всех, кто был в погребе, свиньями и сукиными детьми! Вот как! Хватал стул или столик, принимался богохульствовать… В такие вечера нам приходилось тяжко.
Ламарк. А потом он брал шляпу, гитару и шел петь на улицу. Он пел о луне.
Франсуа. И о розах, и о выбеленных солнцем вавилонских башнях, и о прекрасных дамах из королевской свиты, и о "безмолвных мелодиях, что текут от океана к луне".
Дестаж. Вот почему у него никогда не было денег. У него была светлая голова, он был умен; если он работал, то изо всех сил, отдавая всего себя, но он всегда был пьян – и днем и ночью.
Ламарк. Он часто питался одним лишь вином, иногда это длилось неделями.
Дестаж. Ближе к концу его нередко забирали в участок.