Есть основания предполагать, что он — или она — захватил гидросамолет с помощью недозволенных методов, о чем дополнительно свидетельствует отсутствие кода допуска. В этом случае приближение к расположению может классифицироваться как вторжение противника.
Обоснованность такой трактовки приводит к включению моего Боевого Центра, однако я не прибегаю к боевым действиям. Моя автономная логическая сеть допускает возможность нападения, однако она же сообщает, что гидросамолет не располагает оружием, способным причинить ущерб развернутой боевой единице или ангару. Ввиду противопоказанности в подобном случае использования огня на поражение я подключаю внешние оптические устройства ангара.
Аппарат действительно является гидросамолетом, хотя и не несет опознавательных знаков военного флота. Они закрашены гражданской символикой, не позволяющей прочесть бортовой номер, однако системы огня и защиты на месте, как и активный сенсор. Форма пилота хотя и имеет отклонения, представляет собой вариант обмундирования офицеров бригады «Динохром». Цвет окантовки неверен, но нарукавная нашивка свидетельствует о принадлежности к Бригаде, а лычки говорят о том, что прилетевший — армейский капитан.
Я изучаю лицо человека в мундире. Он не фигурирует в моих файлах личного состава Бригады, однако они устарели на семьдесят девять лет, десять месяцев, одиннадцать дней и двадцать два часа по стандартному исчислению. Логическая цепь указывает на вероятность порядка 99, 99 процента увольнения всех до одного лиц в моих файлах с действительной службы. Замеченные мной несоответствия в форме с вероятностью в 94, 375% объясняются изменениями, произведенными в связи с истекшим временем.
Капитан, если он действительно носит это звание, приближается к главному входу в ангар, с помощью мачете расчищая заросли. Он определенно намерен войти внутрь, и я посвящаю целых 5, 009 секунд рассмотрению вариантов своих действий. Решение принято: я позволю ему войти, буду наблюдать за ним, прежде чем предпринять ответные шаги.
На очистку входа ушло целых сорок минут тяжкого труда. К тому моменту, когда удар мачете разрубил последний побег толщиной в руку, Меррит окончательно взмок и перебрал все проклятия в адрес духоты и жары планеты Санта-Крус. Здешние фермеры прославляли плодородие тропического климата, хотя и сражались с бурной растительностью, но Меррит, уроженец холодного и гористого Геликона, чувствовал себя весьма скверно.
Он выключил мачете, отер пот со лба, а затем, нахмурившись от усердия, ввел код допуска в прибор на двери ангара. Счастье, что в Центре управления обнаружился хотя бы этот код: в особо защищенной базе данных осталась часть ранних докладов майора Ставракас с кодами допуска в ангар и с паролем, придуманным ею для своего Боло. Без этих гарантий никто во Вселенной не принудил бы Пола Меррита приблизиться к «живому» Боло. Он не был трусом, но ему не улыбалось предстать перед машиной с огневой мощью главной боевой установки в четыре мегатонны в секунду — и при этом не иметь возможности доказать свои дружеские намерения.
Люк ангара распахнулся поразительно мягко. В помещении зажегся свет, что заставило Меррита удивленно приподнять бровь. Он не увидел даже подобия пыли, что указывало на функционирование автоматики. Открытие было неожиданным и приятным. Меррит со вздохом признательности ступил в кондиционированную прохладу. Сверившись со схемой на стене, он свернул влево и зашагал к пульту управления.
Я отмечаю, что неопознанный капитан ввел правильный код допуска. Это является убедительным, хотя и не исчерпывающим доказательством наличия у него разрешения на присутствие здесь.