Пауза. Минутка поднимает глаза, откидывает со лба волосы и долго молчит.
– Хорошо, чтобы вам угодить. Но только несколько глотков, – добавляет он. – Я лишь пригублю, чтобы иметь честь с вами чокнуться.
– Пейте до дна! – кричит поверенный и отворачивается, чтобы не расхохотаться.
– Нет, до дна я не смогу. Никак не смогу. Почему я должен пить пиво, если моя утроба его не принимает? Не сердитесь на меня, не хмурьте из-за этого брови. Ну хорошо, я готов выпить все до дна, если уж вы так настаиваете. Надеюсь, пиво не ударит мне в голову. Смешно, конечно, но я совсем не переношу спиртного. Ваше здоровье!
– Пейте до дна, до дна! – снова орет поверенный, – все, до капли! Вот так, это я понимаю. Ну-с, а теперь присядьте и начните корчить рожи. Для начала поскрипите немного зубами, а потом я отрежу вам бородку, и вы сразу помолодеете на десять лет. Но для начала – поскрежещите зубами!
– Нет, не буду я этого делать, не могу в присутствии чужих людей. Вы не должны этого требовать. Я в самом деле не буду, – говорит Минутка и поднимается, чтобы уйти. – Да и времени у меня нет, – добавляет он.
– Нет времени? Вот беда! Ха-ха-ха! Да, беда, ничего не скажешь. Времени нет, говорите?
– Да, сейчас нет.
– Послушайте, а что, если я вам скажу, что давно уже намерен купить вам новый сюртук взамен вот этого старья… Дайте-ка пощупать, да он ни к черту не годен. Глядите сами! Пальцем дотронешься, и ему конец. – Поверенный ткнул пальцем в маленькую дырочку в сюртуке. – Вот видите, материя так и ползет, совсем истлела. Нет, вы только поглядите, поглядите сами!
– Оставьте меня, Христом-богом молю! Что я вам сделал? И не рвите мой сюртук.
– Да говорят же вам, что я завтра подарю вам новый. Я обещаю вам это в присутствии – дайте-ка посчитать – раз, два, три, четыре… семь – в присутствии семи человек! Да что это с вами сегодня? Надулся, сердится! Готов нас всех растоптать. Да, да, готов! И все из-за того, что я, видите ли, посмел дотронуться до его сюртука.
– Извините меня. Я вовсе не сержусь. Вы же знаете, я стараюсь угодить вам во всем, но…
– Ну так угодите мне и сядьте вот сюда.
Минутка откидывает со лба прядь седых волос и садится.
– Вот и хорошо. А теперь угодите мне еще раз и поскрежещите немного зубами.
– Нет, этого я делать не буду.
– Значит, не будете? Да или нет?
– Боже милостивый, что же я вам такого сделал? Оставьте меня, пожалуйста, в покое. Почему я должен быть для всех шутом гороховым? Вот тот незнакомый господин глядит в нашу сторону, я это заметил, он не сводит с нас глаз, и, должно быть, тоже потешается. Как только вы сюда приехали, чтобы занять место поверенного, в первый же вечер доктор Стенерсен научил вас издеваться надо мной. А теперь вы даете такой же урок вон тому господину. Один учит этому другого.
– Так как же, да или нет?
– Нет! Слышите вы, нет! – кричит Минутка и вскакивает со стула. Но, словно испугавшись своего отчаянного поступка, он тут же вновь плюхается на стул и бормочет: – Да я уже и не могу скрежетать зубами, поверьте мне.
– Не можете? Ха-ха-ха! Еще как можете! Вы отлично скрежещете зубами!
– Богом клянусь – не могу.
– Ха-ха-ха! Вы же в тот раз скрежетали.
– Да, но тогда я был пьян, я ничего не помню, у меня все плыло перед глазами. А после я два дня болел.
– Что правда, то правда, – говорит поверенный, – вы тогда были пьяны, с этим я не спорю. Но к чему, позвольте вас спросить, вы болтаете об этом при посторонних? Этого я от вас не требовал.
Тут хозяин выходит из кафе. Минутка молчит. Поверенный глядит на него и спрашивает:
– Ну, так как же? Долго прикажете ждать? Вспомните о новом сюртуке.
– Я о нем помню, – отвечает Минутка, – но я не хочу и не могу больше пить. Так и знайте!
– Можете и хотите! Слышите, что я говорю? Можете и хотите – говорю я. А если нет, я сам волью вам пиво в глотку…
С этими словами поверенный вскакивает с места, держа стакан Минутки в руках.
– Открывайте пасть! Живо!
– Видит бог, я не хочу больше пива! – кричит Минутка, бледный от волнения. – И никакая сила на свете не заставит меня больше пить. Вы должны извинить меня, но мне делается дурно от пива. Вы даже представления не имеете, как мне потом бывает худо. Сжальтесь надо мной, умоляю вас. Уж лучше… лучше я поскрежещу зубами без пива.
– Что ж, это другое дело. Это, черт возьми, совсем другое дело, если вы готовы скрежетать всухую.
– Да, уж лучше я поскрежещу просто так, без пива…
И Минутка под пьяный хохот присутствующих принимается наконец скрипеть своими ужасными зубами. Нагель, по-видимому, все еще читает газету. Он сидит совершенно неподвижно на своем месте у окна.
– Громче, громче! – орет поверенный. – Скрежещите громче, а то мы вас не слышим.
Минутка сидит на стуле прямо, вцепившись руками в сиденье, словно боится упасть, и скрипит зубами столь усердно, что голова у него трясется от напряжения. Присутствующие хохочут, крестьянка заливается так, что слезы текут у нее из глаз, она просто заходится от смеха и даже два раза харкает на пол, просто так, от восторга.
– Боже праведный, вот умора… Умрешь от смеха! – стонет она. – Ну и шутник этот поверенный…
– Все! Громче не могу, – говорит Минутка, – в самом деле не могу, бог мне свидетель! Поверьте, у меня больше нет сил.
– Нет уж, нет… Отдохните немножко и валяйте снова. Поскрежетать зубами вам еще придется. А потом мы вас побреем. Выпейте-ка пиво. Пейте, пейте, вот ваш стакан.
Минутка качает головой и молчит. Тогда поверенный вынимает кошелек и, положив на стол монету в двадцать пять эре, говорит:
– Прежде вы это делали за десять эре, но мне не жаль заплатить четвертак. Видите, я повышаю ваш гонорар. Вот!
– Отступитесь от меня. Я больше не могу.
– Не можете? Вы отказываетесь?
– Боже мой, боже мой, да перестаньте же наконец издеваться надо мной! Даже ради нового сюртука я не буду больше вас потешать. Я ведь тоже человек. Что вы от меня хотите!
– Ну-с, вот что я вам скажу: видите, я стряхиваю пепел с моей сигары в ваш стакан, затем беру эту обгорелую спичку и одну новую спичку, и все это тоже бросаю туда… А теперь я ручаюсь, что вы все же выпьете этот стакан до дна. Выпьете все, до последней капли, ясно?
Минутка вскакивает, он весь дрожит, седая прядь снова падает ему на лицо. Не мигая, глядит он в глаза поверенному. Проходит несколько секунд.
– Ну, будет, будет! – восклицает крестьянка. – Хватит с него! Ха-ха-ха! Помилуй бог!
– Итак, вы не хотите? Вы отказываетесь? – спрашивает поверенный.
Минутка делает над собой невероятное усилие, чтобы что-то сказать, но не может. Все глядят на него.
И тогда вдруг встает Нагель, не спеша кладет на стол газету и медленно идет от своего столика у окна через зал. Он не произносит ни слова, но все же привлекает к себе всеобщее внимание. Он останавливается возле Минутки, кладет ему руку на плечо и говорит громко и звучно:
– Если вы возьмете свой стакан и выплеснете его в лицо этому щенку, я дам вам десять крон и всю ответственность за этот поступок возьму на себя.
Нагель указывает на поверенного, чуть не ткнув пальцем ему в лицо, и повторяет:
– Я говорю про этого вот щенка…
В кафе становится совсем тихо. Минутка испуганно смотрит то на одного, то на другого и бормочет:
– Но… нет… но?..
Больше он ничего не в силах произнести, но эти слова он повторяет все снова и снова дрожащим голосом так, словно задает вопрос. Все молчат. Поверенный, опешив, отступает на шаг, хватается за спинку стула; бледный как полотно, он тоже не произносит ни звука, хоть рот у него открыт.
– Повторяю, – раздельно и громко продолжает Нагель, – я дам вам десять крон, если вы выплеснете свой стакан в физиономию этому щенку. Вот эти деньги, они у меня в руке. Последствий этого поступка вам тоже опасаться нечего.
И Нагель действительно протягивает Минутке десятикроновую бумажку.
Но Минутка ведет себя в высшей степени странно. Ни слова не говоря, он устремляется в дальний угол кафе, ковыляет через весь зал и садится там на пол. Он сидит скрючившись, притиснув к себе колени, опустив голову, и боязливо озирается по сторонам.
Тут дверь кафе отворяется и в зал входит хозяин. Он возится за стойкой, не обращая никакого внимания на посетителей. И только когда поверенный вдруг испускает истошный, почти безумный вопль и, подняв обе руки, бросается на Нагеля, хозяин поднимает голову и спрашивает:
– Что здесь в конце концов происходит?
Но никто ничего не отвечает. Поверенный дважды в бешенстве кидается на Нагеля, но оба раза наталкивается на его сжатые кулаки. Ударить Нагеля ему так и не удается. От сознания своего бессилия он окончательно теряет голову и принимается нелепо размахивать руками, словно желая всех и вся уничтожить; в конце концов он бочком пятится к столику, спотыкается о табурет и падает на колени; он задыхается, бессильная ярость делает его неузнаваемым; кроме того, он ссадил себе в кровь руки об эти железные кулаки, которые повсюду встречали его бестолковые удары. В кафе поднимается суматоха, крестьянка и ее спутники кидаются к дверям, а остальные кричат, перебивая друг друга, и пытаются помешать драке. Наконец поверенному удается снова подняться на ноги. Он подходит к Нагелю, останавливается перед ним и, вытянув вперед руки, начинает в комическом исступлении вопить, не находя слов, чтобы выразить свое отчаяние:
– Распроклятый!.. Черт бы тебя подрал!.. Мерзавец!..