- В таком случае, - прозвучал полный достоинства ответ, - этим он будет обязан лично мне. И я надеюсь, что по отношению ко мне он не окажется неблагодарным.
Глава 5
Его преосвященство
Недели две спустя после Нового года инженер Марек заглянул в кабинет президента Бонди.
- Как дела? - спросил пан Бонди, поднимая голову от каких-то бумаг.
- Все в порядке, - ответил Марек. - Я передал твоим инженерам подробные чертежи Карбюратора. Этот лысый, как его…
- Кролмус…
- Да, инженер Кролмус замечательно упростил мой атомный мотор, превращающий энергию электронов в движение. Толковый парень этот твой Кролмус. Ну, а у тебя что новенького?
Президент Г. X. Бонди молча продолжал писать.
- Строим, - бросил он коротко, - фабрику карбюраторов. Заняты семь тысяч каменщиков.
- Где?
- На Высочанах. Акционерный капитал повысили на полтора миллиарда. В газеты проникло кое-что о нашем новом изобретении. Познакомься, - прибавил он и обрушил на колени Марека полцентнера чешских и иностранных газет, после чего углубился в какие-то бумаги.
- Я уже две недели там… не… - горько пожаловался Марек.
- Что?
- Я уже две недели не появлялся на своем заводе в Бржевнове. Я… боюсь… я не решаюсь… Что там?
- М-м-м, как тебе сказать…
- А… мой Карбюратор? - подавляя тревогу, спросил Марек.
- Работает безостановочно.
- А как… то… другое… тот… побочный?
Президент вздохнул и отложил перо.
- Тебе известно, что мы вынуждены были закрыть Миксову улицу?
- Почему?
- Народ ходил туда молиться. Толпами. Полиция взялась было разгонять, и на месте происшествия осталось около семи убитых. Они позволяли себя молотить палками, как бараны.
- Этого надо было ожидать, надо было ожидать, - в отчаянии бормотал Марек.
- Мы обнесли улицу колючей проволокой, - продолжил Бонди. - Выселили жителей из близлежащих домов - понимаешь, один за другим тяжелейшие приступы религиозной горячки. Теперь там работает комиссия министерства здравоохранения и просвещения.
- Я думаю, - с явным облегчением вздохнул Марек, - что власти запретят мой Карбюратор.
- О нет! - возразил Г. X. Бонди. - Клерикалы что есть мочи восстают против него, зато прогрессивные партии им назло его отстаивают. Собственно, никто понятия не имеет, в чем тут дело. Видно, ты совсем не следишь за газетами, мой милый. Ведь пока все вылилось в абсолютно неуместную полемику с церковью. А на сей раз она не так уже далека от истины. Этот окаянный преосвященный поставил в известность кардинала-архиепископа.
- Какой еще преосвященный?
- Да какой-то Линда, разумный, впрочем, человек. Видишь ли, я отвез его туда, чтоб он, как специалист, поглубже познакомился с этим чудотворным Абсолютом. Он обследовал машину три дня кряду, не вылезая из подвала, и…
- Обратился? - ахнул Марек.
- Куда там! Или он натренировался, общаясь с господом богом, или сам твердокаменный атеист, еще похуже чем ты, не знаю; только три дня спустя приходит он ко мне и заявляет, что, с точки зрения католической религии, о боге тут не может быть и речи, что церковь, дескать, начисто отвергает и запрещает пантеистическую гипотезу как ересь; одним словом, это не тот легальный бог, которого признает святая церковь, а посему он, как епископ, обязан объявить Абсолют мошенничеством, заблуждением, ересью. Весьма, весьма разумно рассуждал этот преосвященный.
- Значит, он не ощутил никаких сверхъестественных явлений?
- Нет, все было: благодать, видения, экстаз, все, все, как положено. Он не отрицает, что эти факты имеют место.
- Тогда как же он их объясняет, скажи, пожалуйста?
- Никак. Он толковал, что церковь ничего не объясняет, она либо благословляет, либо предает анафеме. Одним словом, он решительно против того, чтоб компрометировать церковь каким-то новоявленным, неискушенным богом. Во всяком случае, я его так понял. Тебе известно, что я приобрел костел на Белой горе?
- Зачем?
- Это недалеко от Бржевнова. Триста тысяч отдал, мой милый. Потом на словах и в письменной форме предложил Абсолюту переселиться из подвала в это роскошное помещение. Вполне приличный костел, в стиле барокко; помимо всего прочего, я заранее оговорил, что согласен произвести некоторые необходимые переделки. И ты представляешь, позавчера, в двух шагах от костела, в доме номер четыреста пятьдесят семь, с одним водопроводчиком приключился дивный экстаз, а в костеле ничего, ровным счетом никаких чудес!
- Один случай экстатического состояния зарегистрирован в Воковицах, два - и того дальше, в самых Коширжах; на Петршинском беспроволочном телеграфе повальное увлечение религией вспыхнуло как эпидемия. Радиотелеграфисты, служащие тамошней станции, ни с того ни с сего разослали по всему свету какие-то странные депеши, кажется, новое Евангелие: дескать, бог грядет в мир, дабы искупить наши грехи, и так далее, в том же духе. Срам-то какой, подумать стыдно! Левые газеты поносят министерство связи на чем свет стоит, от него только клочья летят, вопят, будто "клерикализм выпускает когти", глупости всякие, одним словом. И никому невдомек, что это как-то связано с Карбюратором. Марек, - Бонди вдруг перешел на шепот, - я тебе кое в чем признаюсь, только это секрет: неделю назад это снизошло на нашего министра обороны.
- На кого? - вскрикнул Марек.
- Тише! На министра обороны. Он отдыхал на своей вилле в Дейвицах, и на него нежданно-негаданно снизошла благодать. Утром министр созвал пражский гарнизон и обратился к нему с речью о вечном мире, призывал к мученичеству. Разумеется, после этого ему пришлось распрощаться с военной карьерой. Газеты сообщали, что министр внезапно заболел. Вот оно как, голубчик.
- И в Дейвицах тоже… - простонал инженер. - Ведь это катастрофа, Бонди. Но с какой скоростью он распространяется!
- Уму непостижимо, - поддакнул президент. - Тут один человек перевозил пианино из зараженной Миксовой улицы куда-то на Панкрац; а через двадцать четыре часа весь панкрацкий дом был охвачен приступом милосердия…
Президент не договорил, так как вошедший слуга доложил о его преосвященстве епископе Линде. Марек поспешил было откланяться, но Бонди насильно усадил его в кресло.
- Сиди и помалкивай; он бесподобен, этот епископ.
В этот момент его преосвященство епископ Линда показался в дверях; это был веселый, небольшого роста господин с золотыми очками на носу и маленьким ртом, губы он благообразно складывал изящной гузкой. Бонди представил его преосвященству инженера Марека как владельца злосчастного бржевновского подвала. Епископ довольно потирал руки, в то время как взбешенный инженер бормотал что-то о редком удовольствии, хотя хмурый вид его говорил: шел бы ты куда подальше, поповская рожа. Его преосвященство сложил ротик гузкой и с живостью повернулся к пану Бонди.
- Пан президент, - бойко начал он без излишних церемоний. - Я пришел к вам по весьма деликатному вопросу. Весьма деликатному, - повторил он мягко, со вкусом облизываясь. - Мы обсуждали ваше… гм-гм… дело в консистории. Его святейшество наш архипастырь склонен обойтись с неприятным событием как можно мягче. Вы понимаете, речь идет об этом непристойном происшествии с чудесами. Пардон, я не желал бы оскорбить чувства господина владельца…
- Пожалуйста, не утруждайте себя, продолжайте, - сурово перебил его Марек.
- Короче, речь идет об этом скандале. Его святейшество заявил, что, с точки зрения разума и веры, нет ничего более прискорбного, чем сие безбожное и прямо-таки кощунственное поношение законов природы…
- Позвольте, - вмешался Марек, исполненный духа противоречия, - естественные законы вы уж предоставьте нам, сделайте одолжение. Мы ведь не беремся судить о церковных догматах.
- Заблуждаетесь, брат мой, - улыбаясь, попенял Мареку преподобный отец. - Заблуждаетесь. Наука без наших догматов - лишь горсть сомнений. Прискорбнее, однако, то, что ваш Абсолют противоречит законам церкви. Противоречит учению о святости, не щадит церковных традиций. Грубо нарушает учение о святой троице. Не признает апостольской иерархии. Не поддается и экзорцизму церкви. И так далее. Короче, он держит себя таким образом, что мы вынуждены со всей суровостью его отринуть.
- Ну, ну, - миролюбиво заметил президент Бонди, - пока что он ведет себя весьма… пристойно.
Преосвященный епископ предостерегающе поднял палец.
- Пока, но мы не знаем, как он проявит себя в будущем. Послушайте, пан президент, - вдруг доверительно заговорил он, - вы опасаетесь неприятностей. Мы тоже. Вы, как деловой человек, не прочь ликвидировать Абсолют, не вызывая лишнего шума. Мы, наместники и слуги божьи, также. Мы не можем попустительствовать возникновению какого-либо нового бога или даже нового вероучения.
- Слава тебе, господи, - с облегчением вздохнул пан Бонди, - я был уверен, что мы с вами договоримся.
- Прелестно! - воскликнул святой отец, счастливо поблескивая стеклышками очков. - Уговор дороже денег. Высокочтимая консистория, защищая интересы святой церкви, может позволить себе взять под свое высокое покровительство этот ваш… гм-гм… этот ваш Абсолют; святая церковь попыталась бы привести его в соответствие с католическим вероучением, а дом под номером тысяча шестьсот пятьдесят один в Бржевнове провозгласить святым местом.
- Ого! - Марек в волнении вскочил со стула.