И тут ему в голову пришла мысль:
— А нужно ли нам сейчас передвигаться? Мы можем наблюдать за всеми транзитными путями прямо отсюда, до конца назначенного срока, верно?
Как будто правильно. В данный момент незаконное передвижение не может остаться незамеченным нами.
— Хм-м-м. В таком случае… — Гарри зевнул. — Пожалуй, снова пойду спать. У меня такое ощущение, что понадобятся все силы, чтобы выбраться отсюда.
Очень хорошо. Спокойной ночи, наниматель-наблюдатель Хармс. Приятных снов.
— Как же, — пробормотал он на англике, оставляя обсервационную платформу. — И закройте эти проклятые жалюзи! Неужели мне самому нужно обо всем здесь думать? Не отвечайте на это! Просто… ну, не важно.
Даже закрытые, жалюзи не могут помешать прорывам. Между планками проскальзывают мерцающие архетипы, словно стремясь прорваться в период сна РЕМ. Впиваются в его сновидения, как мелкие паразиты.
Этому ничем не поможешь. Когда Гарри впервые получил назначение в пространство Е, местный глава патрульной службы объяснил ему, что восприимчивость к аллафорическим образам — важная часть их работы. Размахивая тонкой, со многими суставами рукой, галактический чиновник на галшесть с нахаллийским акцентом признался, что удивлен назначением Гарри.
— Скептически мы были настроены, когда впервые услышали, что ваша раса может обладать полезными для нас особенностями.
Опровергнув наши сомнения, вы многого с тех пор достигли, наблюдатель Хармс.
Мы отныне присваиваем вам полный статус. Вы первый из своего вида, добившийся такой чести.
Вздыхая, Гарри снова забился под одеяло. Ему очень хотелось пожалеть себя.
Такой чести! Он с сомнением фыркнул.
Однако ему пока не на что особенно жаловаться. Его предупредили. И это не Хорст. По крайней мере он избавился от сухих однообразных пустынь.
И вообще только безумцы надолго сохраняют иллюзию, будто космос создан ради их удобства.
Существует множество противоречивых версий относительно того, кто много миллиардов лет назад создал эту безумную вселенную. Но еще до того, как он принял решение посвятить свою жизнь работе в Институте, даже еще до того, как услышал о существовании пространства Е, Гарри пришел к одному заключению относительно метатеологии.
Несмотря на всю свою силу и славу, Создатель был не очень разумен.
По крайней мере не так разумен, как неошимпанзе.
САРА
Существует специальное слово-глиф.
Оно называет пространство, в котором совпадают три состояния материи — два жидких и третье твердое, как коралл.
В таком месте может образоваться нечто вроде пены. Опасной, обманчивой пены, которую переносят злополучные течения.
Никто добровольно не углубляется в это волнение.
Но иногда сила, именуемая отчаянием,вынуждает благоразумных мореплавателей проложить курс по угрожающим отмелям.
Стройная фигура проносится через внешние оболочки гигантской звезды. Похожий на гусеницу, с рядами когтеобразных выступов, которые впиваются в пространство-время, корабль настойчиво прокладывает курс сквозь жесткое сияние.
Разреженное пламя лижет обожженные борта из древнего керометалла, прибавляя новые слои покровов из необычной сажи. Щупальца плазмы пытаются прорваться внутрь, но пока их отражают защитные поля.
Однако со временем жара найдет доступ.
В середине корабля вращается узкое колесо, как обручальное кольцо на нервном пальце. Мимо пролетают ряды окон. Темные изнутри, они отражают звездный свет.
Но вот становится виден прямоугольник, освещенный искусственным сиянием.
Оконное стекло, которое позволяет смотреть в двух направлениях. Изнутри вселенной и внутрь ее.
Размышляя над водоворотом, Сара вслух произнесла:
— Мои преступные предки провели свой корабль через этот ад на пути к Джиджо… запутывая следы под покровом Великой Измунути.