Высыпал туда свою порцию питательного супа, следя, как он видоизменяется в излюбленную им знакомую золотистую жидкость. — Вот это мне больше по душе!
Стефани сняла обертку и откусила уголок шоколадки. Вкус оказался не хуже, чем у швейцарского кондитерского изделия, памятного с детства. Но это значит, что память и есть вкус, недовольно сказала она себе.
— И сколько у вас осталось таких питательных супов? — спросила она.
— У каждого из нас недельный запас в рюкзаке, — ответил Сайнон. — Такое количество рассчитано на случай, если мы будем большую часть времени физически активны. Если аккуратно распределять, должно хватить на две-три недели.
Стефани взглянула на вздыбленную серо-бурую грязь, которая образовывала почву летающего острова. Редкие лужи на этой поверхности отражали фигуры сержантов, стоящих вокруг них. Редкие одинокие ферранги и кольфраны принюхивались к краям подсыхающих болот, обгладывая ветви гладкой растительности, совершенно недостаточной, чтобы обеспечить смешанное население из людей и сержантов едой хотя бы один раз в день.
— Тогда, я думаю, это все, чем мы располагаем. Если бы даже в нашем распоряжении тут были целые амбары, полные зерна, трех недель маловато, чтобы вырастить урожай.
— Однако спорный вопрос — хватит ли нам воздуха на такое долгое время, — сказал Сайнон. — Мы оцениваем население из людей и сержантов на этом острове в двадцать тысяч — плюс еще сколько-то отдельных личностей. Кислорода-то хватит, но из-за того, что здесь дышит так много народу, рост двуокиси углерода может достигнуть опасного уровня в течение десяти дней, если этот воздух не будет обновляться. Как видите, никакая растительность тут не живет достаточно долго, чтобы этому помочь. Отсюда следует наше намерение взорвать данную реальность с помощью энергистических сил.
— Мы и в самом деле должны вам помочь, — сказала Стефани. — Только я понятия не имею, как это сделать. Ни у кого из нас нет такой духовной близости между собой.
— Может наступить время, когда нам понадобится ваш инстинкт, — сказал Сайнон. — Ваша коллективная воля привела нас сюда. Возможно, вы сможете и отыскать путь назад. Часть нашей проблемы в том, что мы не понимаем, где находимся. У нас нет никаких координат для определения места в пространстве. Если бы мы знали свое местонахождение относительно нашей вселенной, мы могли бы ухватиться за какое-то звено, чтобы отправиться назад. Но, поскольку мы не участвовали в переброске острова сюда, мы не представляем себе, как начать поиски.
— Думаю, что и мы этого не знаем, — вздохнул Мойо. — Для нас это просто убежище, место, где нет армии Освобождения.
— Интересно, — заметил Сайнон. К разговору начали прислушиваться другие сержанты, они с жадностью искали любую зацепку, которая могла проскользнуть среди слов раненого. — Так, значит, вы раньше не знали об этой реальности?
— Нет. Не особенно. Хотя, наверное, мы знали, что такое место существует или может существовать. Желание попасть в него свойственно нам, одержателям то есть. Мы хотим жить там, где у нас нет никакой связи с внешним миром и где нет ночи, чтобы напоминать нам о потусторонье.
— И вы верите, что это здесь?
— Кажется, это место соответствует условиям, — кивнул Мойо. — Не мог бы я, конечно, поручиться за то, что здесь нет ночи, — добавил он с горечью.
— Тут есть еще какие-нибудь планеты? — спросил Сайнон. — Норфолк и все остальные? Вы что-нибудь о них знали?
— Нет. Никогда не слышал и не чувствовал ничего такого с тех пор, как мы здесь.
— Спасибо.Кажется, инстинкт здесь главный руководящий фактор, — сказал он остальным. —Не думаю, что мы можем полагаться на него в поисках ответа.
— Не понимаю, почему мы не можем просто отправиться назад, — ответил Чома. —Наша мощь равна их мощи, и мы тоже имеем соответственное желание вернуться.