Геббельс даже не удостоил меня ответом. Он лишь чуть подался вперед, пропуская меня к заветному проёму.
- Солнышко! Я заеду за тобой в пять. - уже за спиной услышал я его неожиданно воркующий голос. - Закройся чуть раньше. Там Апина прилетела с "Любэ". Я приказал занять нам лучшие места….
И в миг всё стало на свои места!
На улице у дверей стоял комендантский УАЗик.
"Теперь ясно, как она сквозь эту грязь пробирается!" - мелькнуло запоздалое прозренье и, не дожидаясь пока комендант узнает о моём более чем нескромном предложении его "солнышку", я опрометью юркнул за "Военторг" и ломанулся по полю к стоявшим недалеко палаткам какой-то части…
…Часа полтора я отсиживался у знакомых "ураганщиков", пережидая все последствия посягательства на подругу коменданта. Потом на попутном "Урале" добрался до своих. В лагере меня встретил дежурный по отряду прапорщик Гуськов. С заговорщицким видом от отвёл меня за штабную палатку:
- Слушай, тут "Геббельс" по твою душу приезжал. Я его таким злым никогда не видел. Думал, взорвётся от злости. Что ты там натворил?
Я лишь безнадёжно махнул рукой.
…В конце концов через пару часов я уже буду лететь в "вертушке" в родной отряд. А там, глядишь всё и поутихнет. И вообще, на Ханкале я могу не появляться аж до замены…
Но вылететь не выполнив приказ я не мог.
- Где Эрик?
- Они с зампотехом поехали к "советам" за движком. Оттуда сразу к вертолету. Тебя, кстати, ещё и замполит вспоминал. Запрашивал по связи как у тебя дела с тренажёром? Я, правда, не понял с каким.
"Вот гад! Между прочим, это его работа, досуг личного состава обеспечивать…"
* * *
…Оставалась последняя надежда. Толя Лазаренко начальник местного клуба. С ним мы познакомились год назад в самолете. Вместе летели из Чкаловского. Толя своего рода уникум. Проныра и выжига, каких свет не видывал. Он может подкатить к кому угодно, и уже через пять минут будет считаться своим в доску. Достанет французский коньяк на Ханкале и ящик "минералки" в любой пустыне. Но человек он беззлобный, и нежадный. Когда отряд возвращался на Ханкалу, мы часто с ним проводили вечера. И, насколько я смог понять из его рассказов, всех окрестных красоток он знал не только по именам, но и на ощупь…
Начальник клуба был по обыкновению хорошо "под шафе".
- …Лёлек, (так он меня называет за лёгкое сходство с молодым Мироновым из "Бриллиантовой руки") так тебе бабу нужно? Так бы сразу и сказал. Да я для родного спецназа хоть Лолобриджиду с Луны привезу. Нет проблем! Щаз найдём тебе бабу. - пошатываясь он подошёл к телефонному аппарату на столе. Крутнул ручку вызова.
- Аллё! Девушка, мне столовую военторга!
…Слово "Военторг" болезненно резануло слух…
- Столовая? А кто сегодня у вас на кухне? Да… Из поваров… Света? Отлично. Нет не надо я сам заеду…
Он кинул трубку на аппарат.
- Ну всё старик! Дело в шляпе! Едем! Она конечно, не фотомодель, но даёт по первому требованию партии.
- Только договариваться ты сам будешь. - вспомнив Маргариту, поставил я условие. - Хорошо?
- Хорошо! Только с тебя бакшишь!
- Толя, какие разговоры? Всё, что скажешь!
- Точно?
- Слово!
Тогда, слушай, там, я знаю, ваши бойцы уши мёртвым "чичам" режут. Достанешь мне одно такое ухо? Хочу жене привезти, а то стерва совсем запилила, мол, дармоед и тунеядец. Это я-то?! Сама два года без работы сидела на моём горбу. Я же её и устроил к однокурснику в "эспэ" голландское. Теперь поучает больше чем министр обороны, а нам уже полгода зарплату не давали. Привезу ей ухо - пусть посмотрит, кто действительно делом занимается…
Я чуть не поперхнулся. Про уши я, конечно, знал. Правда, у нас в отряде командир эту "практику" пресёк жестко и навсегда. Но отступать было нельзя, и я слукавил.
- Как только отрежут - первое тебе!
…Клубный "батон" долго не хотел заводиться. Он чихал, сопел и кашлял, наконец мотор заработал, и мы двинулись в путь по "Миссисипи", так в группировке прозвали грязевую реку, являвшуюся основной дорогой огромного ханкалинского лагеря…
…Сказать, что Света была не очень красивой - ничего не сказать! Из двери на меня вышла прямо- таки монументальная женщина под метр девяносто с объемом талии векового дуба. Над её лицом природа тоже не слишком долго мучалась. Рубленное, грубое оно больше подошло бы снеговику, чем женщине. И только огненно рыжие волосы уложенные корзинкой на голове, напоминали о том, что передо мной стоит существо другого пола.
- Это ты, что ли озабоченный?
Голос у Светы был необычно выразительным. Этакое сочное сопрано.
…Да, это была явно не Мишель Пфайфер, но и выбирать времени уже не было…
- Тут, Свет, такое дело…
Понимая, что вешать лапшу этой женщине бесполезно, я сухо по военному объяснил расклад.
- …семь месяцев без женщины. Двести баксов за один раз.
Она думала не долго.
- Ладно! Вези своего дружка…
На улицу я вылетел как на крыльях. Есть!
Постеснявшись прямо при Свете связываться со своими и объяснять при ней весь расклад, я только на крыльце столовки достал из кармана "разгрузки" рацию.
- Третий, ответь девятому! Третий, ответь девятому!
Рация хлюпнула, забулькала и через мгновение я услышал измененный почти до неузнаваемости голос Гуськова:
- Девятый, слышу тебя!
- Третий, передай шестому (позывной зампотеха, выделенного в помощь Эрику) что вопрос с тренажёром решен. Пусть срочно отправляет семьдесят второго (Эрика) к столовой военторга. Я его здесь жду. Как понял?
- Понял тебя, девятый. Отправить семьдесят второго к столовой военторга…
- Точно! Конец связи.
Оставалось только дождаться Эрика, и дело сделано. Я уже развернулся в сторону дверей столовки, что бы в тепле провести время до приезда Хабибулина, как вдруг в кармане запищал сигнал вызова рации. Я нажал на тангенту ответа.
- Девятый, ответь третьему! - услышал я голос Гуськова.
- На связи девятый! - ответил я.
- Девятый, шестой приказал тебе передать, что у них задержка. И потому он просит тебя забрать тренажёр и с ним прибыть прямо к борту. Как понял меня?
"Они что охренели там что ли?" - растерянно подумал я - "Как я её туда повезу?"
- Третий, передай девятому, тренажёр может не захотеть.
- Не понял, тебя, девятый. Что значит, тренажёр не захочет?
"Блин! Совсем забыл, что во всю эту операцию посвящены только мы трое. Я, Эрик и зампотех…"
- Извини. Ошибся. Тренажёр может не влезть в машину.
- Может дежурный "Урал" прислать? - заботливо предложил дежурный.
Ох, мне сейчас эта его забота…
- Третий, не надо "Урал". Сам справлюсь. Всё! Конец связи…
В столовку я зашел на ватных ногах. "Пошлёт она меня сейчас. Точно пошлёт! Да ну и хрен с ним! Сами виноваты. Здесь не Сочи! Кофе в постель не подают! И баб по вызову не держат…" - мысленно готовился я к предстоящему на аэродроме разговору.
Но Света неожиданно упрямиться не стала. Может быть, подействовал мой удрученный вид, а может быть, так были нужны деньги…
- Ну, вези. Только мне через полтора часа надо обязательно быть здесь. У меня ещё ужин для комиссии из Москвы.
Толя уже во всю храпел за обеденным столом в зале. Растолкав его, я вкратце разъяснил диспозицию. Он озадаченно почесал загривок.
- А где же она ему там даст? - деловито спросил он, ничуть не стесняясь Светланы - Там же голое поле и народ кругом как тараканы шастает.
- Если сказали везти, значит знают где. - прикинулся суровостью я. Мне только ещё не хватало, что бы она над этим задумалась. Достаточно того, что уже я над этим голову ломаю, а тут ещё и Толик озадачился…
- Ну, тогда поехали! - сказал, поднимаясь Лазаренко- Чего зря время терять. У меня тоже ещё планы на вечер.
…Когда мы подплыли по "Миссисипи" к аэродрому и выбрались на заляпанную грязью бетонку взлётной полосы, мои сомнения только окрепли. Людей на взлётке было более чем достаточно. Правда, в основном народ топтался у диспечерской палатки, в ожидании объявления попутного борта, но и на самой полосе у "вертушек" людей хватало. Сновали машины обслуживания. Техники, и механики готовили вертолёты к вылетам. То к одному, то к другому борту подходили разномастные группы пассажиров, загружались улетали, или наоборот, выбирались из приземлившихся вертушек на бетонку, тянулись к аэродромному КПП.
"Действительно, и где здесь она ему давать будет?" - с тоской подумал я. "А впрочем, мне-то что? Я своё дело сделал. Бабу достал…" Я покосился на Свету. Та с интересом и даже какой-то жадностью рассматривала аэродромную суету.
- Что, Светик, домой потянуло? - спросил я, стараясь выглядеть лихим и галантным галантным кавалером. - Небось, дома ждут. Дети то есть?
- Есть. Двое. - коротко ответила она.
- И с кем остались? - пряча своё любопытство на тему семейного её положения, спросил я. "Вот будет класс, если она ещё и замужем окажется…"
- А ни с кем. - почти безразлично ответила она. - Сами с собой.
- В каком смысле?
- В таком. Дочка старшая. Вот она за младшим и смотрит.
- И сколько же ей лет, такой самостоятельной?
- Четырнадцать…
Неожиданно мне стало стыдно за свой пошловатый цинизм. Уши предательски вспыхнули. "Как же жизнь-то тебя скрутила, если бросила их одних, сюда подалась…"
- Геройская у тебя девчонка! - постарался хоть как-то польстить ей я. - Такая в жизни не пропадёт.
- Не пропадёт… - Эхом откликнулась она, и мне на миг показалось, что лицо её потеплело.
У знакомой вертушки уже нервно топтался экипаж.