- Навалять им по первое число, - орал нетрезвый мужик в мятой рубахе навыпуск. - Раньше немчуру били и теперь побьём.
- Ни разу их верха над нами не было, - гундел другой.
- Да о чём вы говорите? - надрывалась тётка в платке. - Это ж на неделю-две. Какая у них против нас может быть война! Так, бузят…
- А может, и больше недели, - не соглашались с ней. - На месяц. А то и на два.
- С кем там два месяца возиться-то!
- Э, не скажи. Немец, он силён… Всю Европу съел.
По радио снова и снова повторяли речь Молотова, но уже в исполнении Левитана. И люди опять слушали, пытаясь найти ответы на эти проклятые вопросы: сильна ли война? Как быстро выгоним врага? Что нам-то всем делать?..
Василий подходил то к одной, то к другой группе. Везде было возмущение агрессором, везде была уверенность в победе. Подумал, что, наверное, сейчас так повсюду. Там, где он бывал - на предприятиях, которые строили товарищ Ухватов и его команда: в Селищеве, Челябинске, Коми, на реке Соти и на Каме, - и там, где не был…
Сколько раз он слышал слово "народ". Слово и слово. Оно воспринималось как абстракция. Что-то вроде числительного. Есть один человек, есть семья, есть коллектив, а есть народ. Представить его себе нельзя никак, даже отождествить с ним самого себя трудно. Ведь обычно человек живёт одной только своей жизнью. У него своё дело, свои интересы, он и знать не знает, что происходит со всеми другими, поврозь и вместе. И вот пришёл момент: по всей стране весь народ думает об одном, как один человек.
Не зря власть позаботилась, чтобы на каждой улице были установлены радиорупоры, в каждой квартире имелись бы радиоточки. Хочет товарищ Сталин сказать что-то важное сразу для всех, посылает товарища Молотова. Скажи народу, товарищ Молотов: мы вместе строили счастливую жизнь, мы никому не угрожали - но пришёл враг и хочет у нас всё отнять. У нас были общие большие успехи, а теперь у нас общая беда!
Радиорупоры в перерывах между повторениями обращения товарища Молотова к народу транслировали песни:
Нам нет преград ни в море, ни на суше,
Нам не страшны не льды, ни облака.
Пламя души своей, знамя страны своей
Мы пронесём через миры и века!Создан наш мир на славу.
За годы сделаны дела столетий,
Счастье берём по праву,
И жарко любим, и поём, как дети…
""Пламя души своей! - повторил про себя Василий. - Знамя страны своей!" - гениально. "Пламя души" - это каждый, сам по себе, одиночка. "Знамя страны" - а это уже общее. Вот что такое народ: единое духовное устремление каждого под общим знаменем…"
Когда Вася в очередной раз пришёл к Марьеву, тот был сильно задумчивым.
- С завтрашнего дня объявили мобилизацию, - сказал он. - Мой возраст идёт. Ты как, имеешь приписное свидетельство?
- У меня бронь. Отсрочка для окончания образования. Статья двадцатая главы второй Закона о всеобщей воинской обязанности. Геологи подпадают.
- Ты студент, может, и подпадаешь. А я в запасе.
- Если вас в армию возьмут, кто здесь будет начальником?
- Возьмут меня в армию, возьмут. И ещё кое-кого из экспедиции. А начальником - не знаю, кто будет. Образованные все уйдут. Буду говорить с Москвой, тебя предложу.
- Как! Я же практикант! Шутите, да? Ха-ха.
- Какие тут шутки, если война.
- А где все? Где Галя? - мысли Василия блуждали.
- Галя прихорашиваться пошла. В театр идут, на "Гамлета". Ты заметил, какая у неё с Серёгой любовь?
- Правда? Я думал, это они ругаются.
- Ой, уйди, наивный мальчик. А то я в тебе разочаруюсь. Приходи утром. Утро, говорят, вечера мудрее, может, что прояснится…
Вася отправился в редакцию. Кого он знал в этом городе? Только Марьева и трёх его сотрудников, да Мирона с семьёй. Вот и пошёл к Мирону. Тот сразу заговорил про театр.
- Позвонил режиссёру, представляешь? Спрашиваю: "Быть иль не быть?", а у него чуть не истерика. Вы все, говорит, взбесились, а? Звонят и звонят. И каждый лепит эту цитату, никакой фантазии. Я спрашиваю, так понятно же, война - спектакль-то будет? Конечно, говорит, будет, что ж нам, если война, рыдать всей толпой? Театр закрыть? Не было такого указания, чтобы закрыть. Было указание боевой дух поднимать.
- Да, - кивнул Вася. - "Гамлет" сильно подымет боевой дух. Кто-кто, а ты должен знать, что в конце там всех перебили.
- Делов-то, - ответил Мирон. - Не пролетариев же перебили, а царское отродье. Хоть и датское. А я тебе, знаешь, что расскажу! Ходил я в крайком, узнать о новых задачах прессы. Так вот, зам первого секретаря по идеологии - бригадный комиссар! Сидит за столом уже в военной форме, с вот таким ромбом. Важный, жуть. Да, и вот ещё: Милка с педагогического согласилась.
- Чего согласилась?
- Идти с нами в театр. Поверь, классная деваха.
- А жена твоя как, Анисья? Она-то согласилась?
- Она и договаривалась. Ты не понимаешь ничего, хоть уже и третьекурсник. Я специально Милку предложил. Они же вместе там работают, в педагогическом. Анисья уверится, что Милка - твоя девушка, и перестанет меня пилить за неё.
- Как моя девушка? Я её и в глаза не видел.
- Увидишь.
* * *
Спектакль прошёл при полном зале. Сначала всё шло как обычно. Но вот конец первого акта. Гамлет произносит монолог, обращённый к страже:
Я вам себя с любовью поручаю;
И всё, чем только может бедный Гамлет
Вам выразить свою любовь и дружбу,
Даст Бог, исполнится. Идёмте вместе;
И пальцы на губах, я вас прошу.
Век расшатался - и скверней всего,
Что я рождён восстановить его!
Ну что ж, идёмте вместе.
Занавес сдвинулся, а на сцену выбежал Полоний ("Главный режиссёр", - шепнул Мирон Васе) и объявил, что спектакль посвящается героическим защитникам Родины, которые прямо сейчас, в эту минуту, отражают атаки вероломного врага. "Все мы, пусть не физически, а в мыслях своих, должны быть рядом с ними", - сказал он, а свою речь закончил словами из только что прозвучавшего монолога: "Ну что ж, идёмте вместе!"
Зрители немедленно устроили овацию, и перерыв между актами растянулся на час, превратившись в стихийный митинг. Все цитировали Молотова. И затем на протяжении спектакля, даже без видимой причины, в зале, вспышками, время от времени начинали хлопать в ладоши. В благодарность за прекрасную игру? И за это тоже, но больше - в знак единения. Артисты, изображавшие на сцене средневековую жизнь, уже не были только артистами, а культурно отдыхающая публика в зале - не была уже только публикой.
…Когда вышли из театра, Анисья, не обращая внимания на большое скопление народа, весьма нелицеприятно высказалась про поведение Гамлета с Офелией. Вывод был прост:
- Вот они каковы, мужики-то.
Вася уже знал, что она, несмотря на молодость, преподаёт в педагогическом училище живопись и рисунок будущим работникам дошкольного образования, а "его девушка" Милка - Людмила Порошина - работает там же секретарём-библиотекарем.
- Вы, Люда, тоже плохого мнения о мужчинах? - спросил он её.
- Я - нет, - ответила та и ухватила Васю за локоток. Дальше так и шли, под ручку. - По мне, эта дворянская фифа много о себе воображала. Вернула Гамлету подарки, дура… Была бы проще, жила бы дольше.
В толпе Вася заметил двух знакомых, лаборанта-коллектора второго разряда Галю и геолога Серёгу, бредущих в обнимку. Его они в вечернем сумраке не заметили.
- Неслабый материал, - сказал Мирон, пропустивший мимо ушей все мнения женщин о всех мужчинах, начиная с Гамлета. - Антифашистский митинг посреди спектакля. Барнаульцы с воодушевлением встретили речь Молотова. Народ поддерживает Советскую власть, и враг, безусловно, будет разбит. Хм-м, хм-м. Корнихин, главный инженер с авторемонтного, хорошо выступил. Надо было записать. Ладно, завтра утром забегу к нему. В добор к статье было бы правильным дать цитату из первого секретаря крайкома. Но мы имеем только мнение товарища Бровко…
- А про спектакль что будешь писать? - спросил Василий.
- Про это и говорю.
- Нет, про "Гамлета".
- Эх, товарищ Одиноков! - воскликнул Мирон. - Разве время сейчас думать о терзаниях социального паразита Гамлета? Неактуально, брат! Этот ляп театрального руководства достоин отдельной статьи, но мы закроем на него глаза, потому что война началась неожиданно и "Гамлет" уже был объявлен. Хотя… Могли, могли товарищи артисты найти замену! В репертуаре театра много спектаклей патриотического содержания. "Любовь Яровая" Тренёва, а? Плохо разве было бы заменить эту сказку про принца на пьесу про учительницу-революционерку? Или "Как закалялась сталь" Островского. Если уж хочется из зарубежной жизни, то вот - та же труппа ставила "Овод".
- Да, "Овод"! - обрадовалась Анисья. - Очень был хороший спектакль.
- В "Гамлете" не так всё просто, - протянул Василий. Он до этого видел "Гамлета" два раза, в Свердловске и в Москве, а потом даже купил книгу и прочёл пьесу. - Ты же видел, тут целый клубок интриг. Начинается с того, что Горацио рассказывает Гамлету про призрак и устраивает сцену явления того призрака, который убеждает принца, что его дядя предатель. А в конце пьесы тот же Гораций докладывает норвежцу Фортинбрасу, что все мертвы. В присутствии английских послов!
- Ну и что?