В квартире коменданта началась попойка. Из открытых окон вырывались визгливые звуки джаза, звон посуды и пьяные голоса офицеров, гнусаво тянувшие "Дейчланд, дейчланд юбер аллее"…
Петька ушел домой. А Саня с Костей продолжали наблюдать за окнами квартиры.
- Вот бы их тут накрыть, мать честная. Одну гранату в окно - за всех наших сразу бы рассчитались, - прошептал Саня.
- Видать, нынче наше дело труба. Теперь будут пить до утра, - сказал Коля. - Потопаем.
Раздосадованные неудачей, связные выбрались со станции.
На следующий вечер все трое снова собрались в этом же сарае. В квартире свет, окошко распахнуто, на подоконнике, как и вчера, стоят радиоприемник с машинкой, а самого коменданта не видно.
Битый час связные следили за квартирой, слышали, как там трещал телефон, но Филле не появлялся ни в окне, ни в дверях. Костя то пятерней ерошил волосы, то отворачивал рукав и поглядывал на стрелки. Уже десятый час! В чем дело? Почему он сидит дома?
- Просчитались мы, - тихо сказал Саня. - Утром он заявился на станцию с распухшей рожей, злющий и все лютовал. Избил составителя, засек плетью военнопленного, который при перегрузке припрятал головку сыра. А теперь вот дрыхнет…
"Опять все рушится, - со злостью думал Костя. - Может, отложить? А что скажут Жора и Саша?"
Не быть бы и в эту ночь удачи, если бы не случай. В тот момент, когда связные уже готовы были уйти, прибежал со станции жандарм и стуком в дверь поднял коменданта. На поворотном кругу свалился паровоз, срывалась отправка состава с боеприпасами.
Филле так заспешил к месту аварии, что, захлопнув окошко, забыл закрыть его на шпингалет. Погасив свет, он выбежал из дому.
Лишь только шаги коменданта стихли, ребята выбрались из засады. Саня с Костей подставили лестницу, а Коля, вскочив наверх, с рук на руки передал товарищам радиоприемник с машинкой. Пока те укладывали добычу в мешки, он успел прихватить еще чемодан с вещами и револьвер.
- Пусть думает, что это просто воровство, - шепнул он Косте.
II
Стояли огненно-палящие дни. Зелень на огородах пожухла. Было раннее утро, а солнце уже припекало, суля опять знойный день.
Вся семья Кости работала на огороде. Костя с братишкой Толиком таскали воду из колодца, мать поливала грядки. Надо было спасать огород, единственное их подспорье в эти голодные дни оккупации.
Дворняжка Мохнатка, любимица Кости, путалась у него под ногами, вынюхивая что-то между грядок. Вдруг она насторожилась, подняла уши торчком и с лаем бросилась к воротам. Во двор вошел Ревякин. Мохнатка, повизгивая, стала ластиться к нему.
Ревякин избегал показываться у товарищей и обычно назначал явку на конспиративной квартире или звал к себе на Лабораторную. "Что-то стряслось, иначе бы не пришел, - подумал Костя. - Ведь сегодня в десять утра мы должны были встретиться на Лабораторной".
- Вот уж не ждал! - сказал Костя, подходя к Александру.
- Зашел поглядеть, как вы тут выхаживаете огород. Хочу поучиться. У нас с Лидой все погорело, а у вас вишь какие помидоры вымахали!
Александр осматривал пышно разросшиеся кусты с тугими завязями, расспрашивал, хвалил. Голубые глаза его улыбчиво щурились, а крупное лицо с тяжелым подбородком казалось беззаботным. Осмотрев грядки, Александр пошел с Костей в хату. Прикрыв за собой плотно дверь, тревожно спросил:
- Ты вчера видел Петьку?
- Нет. А что?
- Пропал парнишка. Как ушел позавчера клеить листовки на Корабельной стороне, так и не вернулся. Второй день нет. Мать его, тетя Ната, всех родственников обошла - нет Петьки.
- Да бегает где-нибудь со своими дружками или под Инкерманом устриц ловит, - успокоил Костя.
- Не было случая, чтобы он не явился доложить, как выполнено поручение. Боюсь, не напоролся ли на патруль. А если так, он уже в лапах Майера.
- Да, полицаи нас теперь выслеживают. Мы с Колей той ночью чуть на них не наскочили. - И, подумав, Костя добавил: - А знаешь, я за Петьку не боюсь, он выкрутится. Он уже раз улизнул от жандармов, когда те схватили его ночью на станции.
- Всяко бывает. Боюсь, как бы он не выдал своего адреса. Тогда жди обысков.
- А у тети Наты скрывается беглый матрос! - встревожился Костя.
- Матроса я уже отвел на другую квартиру. Предупредил кого надо и сам подготовился. Сейчас главное - узнать, где Петька. Возьмешься за это?
- Спрашиваешь!
- Безотказные вы ребята! - Александр потрепал Костю по плечу.
По дороге на Корабельную Костя думал о старшине, о последней неделе - неделе необычайных удач.
Появление "техники" - радиоприемника и пишущей машинки - сделало жизнь подполья очень напряженной. Костя чувствовал это на себе. Времени не хватало. Вот уже четыре дня он с Жорой Гузовым в полночь дежурил на Сапунской у Никонова в погребке, ловил Москву, записывал фронтовые сводки, приказы Верховного командования, слушал затаив дыхание гром московских победных салютов, затем бежал на Лабораторную, где сводки с фронта Лида перепечатывала на машинке, брал свежие листовки и мчался с ребятами расклеивать их по городу. Вздремнув часок, он спешил на пристань ворочать грузы, потом снова слушал голос Москвы, записывал передачи и опять с листовками отправлялся в ночной рейд по городу. Что из того, что недоешь, недоспишь?! Зато какую радость давали людям эти листовки, какое удовлетворение испытывали все подпольщики!
Не забыть ту ночь, когда он и Саня долго блуждали по дорогам и тропкам, чтобы замести следы, и наконец заявились с пишущей машинкой и радиоприемником на Лабораторную. Как Саша сжимал их в объятиях, как радовался! На следующий день приемник перенесли к рабочему Никонову, на Сапунскую. Синей лазурью засияли глаза Саши при первых звуках позывных Москвы. А когда диктор умолк, он сказал:
- Понимаете, хлопцы, что вы сделали?! Ведь теперь мы в тысячу раз сильней! Эх, нам бы еще типографию! Наша газета была бы для фрицев страшнее бомбы.
- Мечтаешь, - скептически улыбнулся Никонов. - А где шрифты возьмем?
- А мы с Костей достанем! - выпалил Саня.
…Поиски Петьки были напрасными. Никаких следов.
Тельняшка липла к телу. Сухой восточный ветер обжигал лицо. Хотелось освежиться. Возвращаясь с корабельной, Костя спустился к бухте и тут, увидев знакомого столяра Федьку, подсел к нему.
В ведерке шумно плескались бычки и ставридки. "Десятка два", - прикинул Костя и спросил:
- Это ты за обед наловил столько?
Федька не ответил, рывком подсек и, перебирая руками леску, выбросил на мостки большого бычка.
- Гляди, какой мордастый, - похвалился он и швырнул бычка в ведерко.
Внимание Кости привлекло грузило - большой свинцовый кубик с просверленной для лесы дырочкой.
Пока Федька нанизывал на крючок наживу, Костя внимательно разглядывал грузило. Тяжелое. А это что? Внизу под пальцем на гладкой грани выступ. Костя повернул кубик. На плоскости квадрата стоил вопросительный знак. "Это же типографская буква! Заголовочный шрифт!" - чуть не воскликнул он, но вовремя спохватился.
- Ты что, как бычок, рот разинул? - ухмыльнулся Федька. - Грузила не видал, что ли?
- Грузило что надо, - как можно спокойней и равнодушней ответил Костя. - Мне бы таких…
- А сколько тебе надо? - деловито спросил Федька, забрасывая лесу.
"Значит, шрифт у Федьки есть", - понял Костя. И намеренно небрежно бросил:
- Сколько надо - у тебя не найдется. Такое явное пренебрежение задело Федьку.
- А ты почем знаешь? Может, и найдется! - воскликнул он. - Ты скажи, сколько надо?
- Много. Килограммов сто, - бухнул Костя.
Он ждал, что Федька спросит, зачем ему столько, но тот, придерживаясь неписаной этики, не проявил неуместного любопытства, а только спросил:
- Мелочь тебе сгодится?
У Кости от радости перехватило дыхание. "Значит, у Федьки всякий шрифт есть!" - подумал он и опять небрежным тоном ответил:
- Я всякий металл возьму. Мелочь, она даже лучше: можно переплавить и любого веса грузила отлить. - И доверительным тоном добавил: - Мне рыбакам на сети нужно, не себе. Один все пристает: достань да достань…
Федька молчал, что-то подсчитывая и соображая.
- Сто не сто, а с мелочью килограммов пятьдесят наскребется, - наконец объявил он.
- А что ты за это хочешь?
- Сойдемся, свои люди, - успокоил Федька. - Ну, дашь кило три муки, банки три консервов, пол-литра. По рукам, что ли?
Мука, вино, консервы - роскошь, доступная лишь фашистским офицерам и солдатам. Но Костя, не задумываясь, согласился:
- По рукам! Когда к тебе зайти-то?
- Я днем работаю. А в пять наступает комендантский час.
- Тогда жди в воскресенье, в восемь утра.
Чтобы охладить свой восторг от такой невиданной удачи, Костя сбросил с себя одежду, отбежал на другой край помоста и прыгнул в воду. Но, сделав несколько саженок, взобрался на помост, оделся и поспешил на Лабораторную к Ревякину.