На игле - Уэлш Ирвин

Это - книга, по которой был снят культовейший фильм девяностых - фильм, заложивший основу целого модного течения - т. н. "героинового шика", правившего несколько лет назад и подиумами, и экранами, и студиями звукозаписи.

Это - Евангелие от героина.

Это - летопись бытия тех, кто не пожелал ни "выбирать пепси", ни "выбирать жизнь".

Это - книга, которая поистине произвела эффект разорвавшейся бомбы и - самим фактом своего существования - доказала, что "литература шока" существует и теперь.

Это - роман "На игле". Самая яркая, самая яростная, самая спорная и самая откровенная книга "безнадежных девяностых".

Это - роман "На игле". Исповедь поколения, на собственной шкуре познавшего страшную справедливость девиза "НЕТ БУДУЩЕГО"…

Содержание:

• СЛАЖУ С ИГЛЫ 1

• ПОДСАЖИВАЮСЬ ПО-НОВОЙ 14

• ОПЯТЬ СЛАЖУ 22

• СОРВАЛСЯ 33

• НА ЧУЖБИНЕ 46

• ДОМА 58

• РАЗВЯЗКА 65

• Примечания 70

Ирвин Уэлш
НА ИГЛЕ
Роман

Посвящается Энн

СЛАЖУ С ИГЛЫ

Основные, Жан-Клод Ван Дамм и Мать-Настоятельница

Пот льётся с Кайфолома в три ручья, его трясет. А я сижу рядом и пялюсь в ящик, чтобы только не смотреть на этого говнюка. Меня тошнит от одного взгляда на него. Поэтому я старательно таращусь в экран, на котором крутится видео с Жан-Клодом Ван Даммом.

Как это уж заведено в таких фильмах, все начинается в обязательном порядке с небольшой заварушки, затем в кадре появляется какой-нибудь гад ползучий, и помаленьку начинает прорисовываться, в чем вопрос. И тогда с минуты па минуту следует ожидать, что выскочит старина Жан-Клод и начнется серьезная раздача.

- Рента. Мне надо увидеть Мать-Настоятельницу, - шипит Кайфолом, тряся башкой.

- Ага, - говорю я.

Мне ужасно хочется, чтобы он свалил с глаз долой по своим делам и оставил пас с Жан-Клодом наедине. С другой стороны, если он выползет и где-нибудь затарится, то со мной он точняк не поделится. Его ведь прозвали Кайфоломом не только потому, что он все время в ломке, но и потому, что он всех обламывает.

- Тогда порулили, - командует он с напором.

- Тормозни, а?

Я очень хочу посмотреть, как Жан-Клод уделает одного наглого пидора. Если мы уйдем, я этого уже не увижу. Когда мы вернемся, я буду уже в отрубе, к тому же мы можем вернуться и через несколько дней. И тогда в прокате с меня сдерут за просрочку, а я эту говенную кассету и одного раза до конца не досмотрел.

- Слушай, чувак, ты как хочешь, а я стартую! - гундосит Кайфолом, поднимаясь на йоги.

Но когда он доползает до окна и хватается за подоконник, он уже дышит, как загнанное животное, и в глазах его не читается ничего, кроме желания вмазаться.

Я беру пульт и вырубаю ящик.

- Блин, ты меня опять обломал! Обломал, понял! - рычу я прямо в лицо этому доставучему пидору.

А он тут же запрокидывает свою тыкву и закатывает глаза к потолку:

- Я дам тебе бабок, чтобы взять её в прокате снова. Ты ведь из-за этого развонялся, верно? Из-за пятидесяти сраных пенсов?

Чего у этого мудака не отнять, так это умение заставить человека почувствовать себя полным гондоном.

- Ни хуя не из-за этого, - говорю я, но звучит это как-то не очень убедительно.

- Верно. Не из-за этого. А из-за того, что я тут вот-вот загнусь, а мой так называемый друг спецоли тянет резину, потому что ему это по приколу!

Шары у него навыкате, с футбольный мяч величиной, и недобрые такие, но в то же время просящие: хочет, чтобы я осознал всю глубину своего падения, сука. Если я доживу до тех времен, когда у меня родится спиногрыз, не хотел бы я, чтобы он хоть раз глянул на меня такими глазами, какими смотрит на меня сейчас Кайфолом. В роли страдальца этот говнюк неподражаем.

- Да с чего ты взял… - протестую я.

- Накидывай свою куртку и порулили!

Внизу у паба "Зс Фит" такси отсутствовали как класс. Обычно, когда тебе такси и даром не надо, их там хоть жопой ешь. По всем признакам был август, но па улице стоял такой дубак, что я чуть яйца не отморозил. Пока что меня ещё не ломало, но однозначно колотун был на подходе.

- И они называют это стоянкой такси! Они называют это стоянкой такси! Да здесь летом ни одного такси не дождешься. Они все возят жирных богатых пидоров, которые приехали на фестиваль и которым в лом пройти сотню ярдов от одной сраной церкви до другой. Таксисты! Жмоты вонючие! - па грани слышимости, словно в бреду, бормочет Кайфолом. Глаза у него вылезают из орбит, а вены на шее чуть не лопаются: так усердно он вглядывается в сторону Лейт-уок.

Наконец нарисовалось такси. Кроме нас, его поджидала ещё компания малолеток в бомберах и трениках. Они пришли раньше нас. Сомневаюсь, что Кайфолом даже обратил на них внимание. Он рванул прямо на середину Лейт-уок, вопя: "Такси! Такси!"

- Эй, с какой такой, блядь, радости? - наезжает на него коротко стриженный чувак в чёрно-лилово-бирюзовых трениках.

- Пошёл на хуй, мы первые пришли! - говорит Кайфолом, открывая дверцу машины. - Вон ещё одна едет! - И с этими словами он машет рукой в сторону показавшегося па Лейт-уок чёрного такси.

- Считай, что вам повезло. Суки хитрожопые!

- Отвяпь, мелочь пузатая, иди и лови своё такси! - тявкает Кайфолом, захлопывая дверцу.

- Шеф, нам в Толлкросс, - только и успеваю сказать я, как в боковое стекло прилетает смачный харчок.

- Ну и катитесь отсюда, суки хитрожопые! Валите отсюда, ублюдки засранные! - кричит вдогонку бомбер, но таксист и глазом не моргает - сразу видно, что он - перец тёртый.

Таксисты - они почти все такие. Ведь последняя тля в этой жизни имеет меньше геморроя, чем частный предприниматель с патентом.

Такси разворачивается посреди улицы и газует вверх по Лейт-уок.

- Смотри, что ты натворил, мудозвон! В следующий раз, когда кто-нибудь из нас поковыляет домой на своих двоих, эти ублюдки будут поджидать его у подъезда, - говорю я Кайфолому, кипя от негодования.

- Ты что, зассал этих тупых козлов? Зассал, да?

И тут этот гондон достает меня вконец.

- Да! Да, я зассал, я не хочу, чтобы эти типы в бомберах меня поймали и от души отметелили! Ты за кого меня принимаешь - за Жан-Клода Ван Дамма? Тварь ты после этого вонючая, вот ты кто, Лоример!

Я называю его полным именем, вместо Ломми или Кайфолом, когда хочу показать, что мне не до шуток.

- Мне нужно к Матери-Настоятельнице, и я клал на всех и на все с прибором, прикинь? - шипит он.

Он теребит губу пальцами, глаза у него выскакивают из орбит - все это надо понимать как "Лоример хочет видеть Мать-Настоятельницу. Прикинь?". Затем он поворачивается к таксисту и начинает буравить взглядом его спину, словно тот от этого прибавит газу, и при этом нервно выстукивать ладонью какой-то ритм на своей ляжке.

- Одним из этих мудозвонов был Маклин. Младший братец Чэпси и Денди, - говорю я.

- А мне по барабану, кто это был, - говорит Кайфолом, но в голосе его сквозит беспокойство. - Маклинов я знаю. Чэнси меня не тронет.

- Ещё как тронет, если ты будешь доёбываться до его братишки.

Но он меня даже не слышит. И я кончаю его доставать, зная, что это все мимо кассы. Его же ломает по полной программе, и мне вряд ли удастся сделать ему хоть немного больнее, чем есть.

Матерью-Настоятельницей мы зовём Джонни Свона по кличке Вечерний Свон - он обслуживал известного на весь Сайт-Хилл и Уэстер-Хэйлс барыгу, который живёт в Толлкроссе. Я предпочитаю по возможности затариваться у Свонни или его напарника Рэйми, а не у Сикера или кого-нибудь ещё из мьюирхаусовской братвы. Да и товар у пего обычно основательней. Когда-то, ещё давно, мы были с ним дружбанами и вместе пинали мяч за "Порти Систл". А теперь вот он стал барыгой. Однажды, помню, он мне сказал, что у барыг друзей не бывает - только клиенты.

Тогда я ещё подумал, что он - хамло и пижон, но теперь я проникся на все сто его точкой зрения.

Джонни и сам торчок. Те барыги, что сами не торчат, работают звеном выше. Мы зовём Джонни Матерью-Настоятельницей за то, что он сидит на игле дольше любого из нас.

Вскоре колотун накрывает и меня: я весь притух, и все такое. Меня так крутит, что я с трудом вползаю по лестнице к норе Джонни. Пот из меня струится, как из губки, которую па каждом шагу тискает чья-то рука. Кайфолому, возможно, однозначно ещё хуже, чем мне, но я почти не отражаю его присутствия и замечаю этого козла, только когда он виснет мешком на перилах и мешает карабкаться туда, где меня ждут Джонни и героин. Кайфолом задыхается, цепляется руками за поручни и вообще выглядит так, будто вот-вот блеванёт в лестничный пролёт.

- С тобой все в норме, Ломми? - спрашиваю я нервно, злясь на этого мудака за то, что он ползёт так медленно.

Кайфолом только качает головой и жмурится. Я не развожу базар. Когда я чувствую себя так, как он сейчас, мне не хочется ни говорить самому, ни слушать, как это делают другие. Я вообще не хочу ни хуя слышать. Не хочу - и всё. Иногда мне даже приходило в голову, что люди идут в торчки, потому что они подсознательно тянутся к тишине.

Джонни фонареет от радости, увидев нас на пороге. Он тут же начинает готовить всё для предстоящей вмазки.