Через несколько часов после того, как Times обрушила на улицы новость, что Рубена Салазара на самом деле убили не уличные снайперы, а копы, шериф ответил яростными нападками на "известных диссидентов", которые в тот уик-энд слетелись в Восточный Лос-Анджелес, чтобы, по его словам, спровоцировать катастрофические беспорядки в американо-мексиканских кварталах. Он хвалил своих помощников за умелое рвение, которое они проявили, водворив порядок всего за два с половиной часа и "тем самым предотвратив холокост много большего масштаба".
Питчесс не назвал по имени ни одного "известного диссидента", но утверждал, что они совершили "сотни провокаций". По какой-то причине шериф забыл упомянуть, что его помощники уже засадили в тюрьму одного из самых видных активистов-чикано в стране. Корки Гонсалес был арестован во время субботних беспорядков по ряду обвинений, которые полиция так и не огласила. Гонсалес, бежавший из зоны беспорядков на грузовике вместе с еще двадцатью восемью людьми, был арестован сначала за нарушение правил дорожного движения, потом за незаконное ношение оружия и, наконец, "по подозрению в грабеже", когда полиция нашла у него в кармане триста долларов. Инспектор полиции Джон Кинслинг заявил, что это "рутинное" задержание. "Всякий раз, когда мы останавливаем превысившего скорость и обнаруживаем в машине оружие и наличие крупной суммы денег, – сказала он, – мы задерживаем его по подозрению в грабеже".
Гонсалес поднял обвинение на смех, заявив: "Всякий раз, когда у мексиканца находят больше ста долларов, его обвиняют в уголовном преступлении". Первоначально полиция заявляла, что при нем был заряженный пистолет и более тысячи патронов, а также несколько отстрелянных гильз, но к среде обвинения в уголовных преступлениях были сняты. По поводу "грабежа" Гонсалес сказал: "Только дурак или сумасшедший поверит, что двадцать девять человек ограбят лавку, а после прыгнут в грузовик, чтобы всем вместе удрать". По его словам, он сел в грузовик со своими двумя детьми, чтобы увезти их подальше от полицейских, которые поливали слезоточивым газом митинг, куда его пригласили как одного из основных ораторов. Найденные при нем триста долларов – сумма на расходы для него и его детей: на обеды в Лос-Анджелесе и три автобусных билета из Денвера в Лос-Анджелес и обратно.
Вот степень причастности Корки Гонсалеса к делу Салазара, и, на первый взгляд, о его участии даже упоминать не стоит, – вот только по сети лос-анджелесских юристов прокатился слух, что обвинение в грабеже лишь уловка, чтобы задержать Гонсалеса и повесить на него разоблачение заговора "чиканской семерки", обвинив в том, что он приехал из Денвера с намерением учинить беспорядки.
И шериф Питчесс и шеф полиции Лос-Анджелеса Эдвард Дэйвис поспешили ухватиться за эту теорию, которая послужила бы прекрасным оружием: не только напугала бы местных чиканос и обезвредила известных на всю страну активистов вроде Гонсалеса, но ее можно было бы использовать как своего рода дымовую завесу "красной угрозы", чтобы скрыть гадкую реальность убийства Рубена Салазара.
Шериф выпустил первый залп, заслуживший гигантский заголовок через всю полосу во вторничной Los Angeles Times и про полицейский подвал в воскресной Gerald Examiner. Тем временем шеф Дейвис дал второй залп со своей колокольни в Портленде, куда отправился одаривать своей мудростью съезд Американского легиона. Вину за все беспорядки той субботы Дейвис возложил на "группу отъявленных подрывных элементов, которые проникли на антивоенный митинг и превратили его в разъяренную толпу, которая, обезумев, вскоре распоясалась поджогами и мародерством". "Десять месяцев назад, – объяснил он, – коммунистическая партия Калифорнии заявила, что делает теперь упор не на черных, а на мексикано-американцев".
Ни в редакционной статье Gerald, ни в заявлениях шерифа или шефа полиции имя Рубена Салазара не упоминалось ни разу. На деле Gerald с самого начала старалась игнорировать проблему Салазара. Даже в первой заметке о беспорядках в воскресенье, задолго до того как возникли "осложнения", классическая ментальность Gerald прослеживалась в заголовке через всю полосу: "Мирный митинг в Восточном Лос-Анджелесе обернулся кровавыми беспорядками. Один человек застрелен. Разграблены и сожжены дома". Фамилия Салазара коротко всплыла в заявлении представителя департамента шерифа округа Лос-Анджелес – спокойном и взвешенном заверении, что в Лагуна-парке в ходе кровавого столкновения полиции с боевиками неизвестными лицами был застрелен "репортер-ветеран". Вот вам и, пожалуйста, Рубен Салазар.
Вот вам и, пожалуйста, лос-анджелесская Gerald Examiner -поистине гнилая газетенка якобы с самым большим дневным тиражом в Америке. Как одно из немногих уцелевших изданий Херста, она служит извращенным целям, превратившись в памятник всего, что есть дешевого, продажного и порочного в журналистике. Трудно даже понять, как усохшее руководство Херста еще находит достаточно умственных калек, невежд и душевнобольных папистов, чтобы набрать штат гнилой газеты вроде Gerald. Но каким-то образом умудряется… А еще умудряется продавать уйму рекламы в своем монстре. А это значит, что газетенку действительно читают и, возможно, воспринимают всерьез сотни тысяч людей во втором по величине городе Америки. Сверху редакционной полосы, сразу за предостережением о Красной Угрозе, была помещена огромная карикатура, озаглавленная "На дне вещей". Изображен на ней был пылающий "коктейль Молотова", влетающий в окно, а на донышке бутылки (дно, понимаете?) скрещенные серп и молот. Сама редакционная статья преданно следовала обвинениям Дейвиса-Питчесса: "Многие диссиденты приехали сюда из других городов и штатов, чтобы присоединиться к агитаторам Лос-Анджелеса в разжигании крупных, заранее запланированных беспорядков. Холокост большего масштаба не разразился лишь благодаря храбрости и тактике помощников шерифа. Арестованных следует судить по строжайшей букве закона. Следует удвоить меры предосторожности, дабы предотвратить повторение столь преступной безответственности". Что Hearst Examiner до сих пор существует, многое говорит об умонастроениях в Лос-Анджелесе, – а еще, возможно, об убийстве Рубена Салазара.
Оставалось только попробовать реконструировать события, исходя из имеющихся показаний очевидцев. Полиция отказывалась что-либо говорить, особенно прессе. Шериф заявил, что приберегает "правду" до официального дознания коронера.
* * *
Тем временем накапливались свидетельства, что Рубен Салазар был убит – либо преднамеренно, либо безо всякой на то причины. Пока самые пагубные для полиции показания дал Гильермо Рестрепо, двадцативосьмилетний журналист и обозреватель KMEX-TV, который в тот день вместе с Салаза-ром освещал "беспорядки" и который вместе с ним пошел в кафе "Серебряный доллар", "чтобы отлить и наскоро выпить пива перед тем, как возвращаться на станцию и готовить репортаж". Показания Рестрепо сами по себе достаточно крепкие, чтобы бросить тень на первоначальную версию полиции, но, когда он привел еще двух очевидцев, слово в слово повторивших его историю, шериф оставил всяческую надежу и послал своих сценаристов назад в свинарник.
Гильермо Рестрепо хорошо известен в Восточном Лос-Анджелесе, его лицо знакомо каждому чикано, у кого есть телевизор. Рестрепо – официальное лицо KMEX-TV… а Рубен Салазар до 29 августа 1970 г. был человеком за кадром.
Им хорошо работалось вместе, и в ту субботу, когда "мирный митинг" чиканос превратился в уличные беспорядки в духе Уоттса, оба они сочли разумным, чтобы Рестрепо – колумбиец по национальности – прихватил с собой двух друзей (тоже колумбийцев) в качестве наводчиков и де-факто телохранителей.
Обоим было по тридцать лет, и звали их Густаво Гарсия и Гектор Фабио Франко. Оба они фигурируют на фотографии (сделанной за несколько секунд до того, как был убит Салазар), где видно, как помощник шерифа целится в дверь кафе "Серебряный доллар". Гарсия – мужчина прямо перед дулом. Когда снималась фотография, он как раз спросил у копа, что происходит, а коп просто велел ему возвращаться в бар, если не хочет, чтобы его пристрелили.
Офис шерифа узнал о существовании этой фотографии лишь через три дня после того, как она была сделана (а с ней и десяток других) еще двумя очевидцами, которые оказались редакторами La Raza, радикальной газеты чиканос, которая называет себя "рупором баррио Восточного Лос-Анджелеса". (На самом деле этот "рупор" – один из многих. "Коричневые береты" выпускают ежемесячную желтую газету под названием La Causa. Национальная ассоциация студентов-юристов La Raza издает собственный еженедельник – Justicia О! Социалистическая партия рабочих привозит в баррио тираж The Militant, и у Союза организаций Восточного Лос-Анджелеса за право на социальное обеспечение есть своя газета – La Causa de los Pobres. Существует еще и Con Safos, ежеквартальное обозрение литературы и искусства чиканос.)
Фотографии были сделаны Раулем Руисом, двадцативосьмилетним преподавателем латиноамериканской культуры в Государственном колледже долины Сан-Фернандо. В тот день, когда митинг превратился в уличную войну с полицией, Руис пошел в Лагуна-парк по заданию от La Raza. Вместе с тридцатилетним студентом-юристом со степенью по психологии Джо Расо он следовал за дерущимися вдоль бульвара Уиттьер, когда вдруг заметил, как спецподразделение помощников шерифа готовится атаковать кафе "Серебряный доллар".
Их рассказ о случившемся – вместе с фотографиями Руиса – был опубликован в La Raza через три дня после того, как в офисе шерифа заявили, что Салазар был убит в миле оттуда, в Лагуна-парке, снайперами и/или "случайным выстрелом".
Публикация всех как громом поразила. Взятые в отдельности фотографии мало что давали, но все вместе, да еще с показаниями Руиса/Расо, свидетельствовали, что копы продолжали лгать, даже когда придумывали вторую (пересмотренную) версию убийства Салазара.