- Считаю такое рассуждение вполне правильным, - сказал принц, обращаясь к нам, - ряду сверхъестественных явлений больше всего, по-моему, должно мешать именно правдоподобие. Если такое явление можно будет легко объяснить - это только обесценит способ, каким добыты сведения: зачем тревожить усопших, если от них узнаешь только то, до чего легко додуматься самому, с помощью здравого смысла? Но неожиданная новизна и сложность способа, каким сделано открытие, воспринимаются как подтверждение того, что тут совершилось чудо, ибо кто же поставит под сомнение таинства, с помощью которых достигнуто то, чего нельзя достичь естественным путем? Впрочем, я вас перебил, - добавил принц. - Продолжайте же ваш рассказ.
- Я задал духу вопрос, - продолжал рассказчик, - не считает ли он что-либо на этом свете своим, не оставил ли он здесь то, что ему дорого? Дух трижды покачал головой и поднял руку к небу. Прежде, чем скрыться, он снял с пальца кольцо, которое после его исчезновения мы нашли на полу. И когда графиня присмотрелась, она узнала свое обручальное кольцо.
- Свое кольцо? - воскликнул принц с недоверием. - Свое обручальное кольцо? Да как же оно к вам попало?
- Я… Это было не настоящее кольцо, монсеньер, я его… оно было поддельное…
- Поддельное? - повторил принц. - Но для подделки вам нужно было иметь настоящее, откуда же вы могли его взять? Ведь покойный, вероятно, никогда не снимал его?
- Все это правда, - в замешательстве подтвердил сицилианец, - но по описанию настоящего кольца, как мне говорили…
- Кто говорил?
- Дело это давнишнее… - сказал сицилианец, - кольцо было гладкое, золотое, кажется с именем молодой графини… но вы совсем сбили меня с толку.
- Что же произошло дальше? - сказал принц с явно недовольным и подозрительным выражением лица.
- Теперь все убедились, что Джеронимо нет больше в живых. В тот же день его родные официально сообщили всем о гибели сына и облачились в традиционный траур. Случай с кольцом уничтожил последние сомнения Антонии и придал Лоренцо больше настойчивости. Но молодая графиня так была потрясена появлением духа, что тяжко заболела и едва навеки не лишила надежды влюбленного Лоренцо. По выздоровлении она непременно хотела уйти в монастырь, и ее с трудом отговорил от этого намерения ее духовник, к которому она питала беспредельное доверие. Наконец, соединенными усилиями духовника и всей семьи у нее удалось вырвать согласие. Последний день траура должен был стать счастливым днем бракосочетания, и старый маркиз хотел сделать его еще торжественней, передав все свое состояние законному наследнику.
День этот наступил, и Лоренцо повел к алтарю трепещущую невесту. Солнце угасало, роскошный пир ждал ликующих гостей в ярко освещенном свадебном зале, громкая музыка вторила бурному веселью. Счастливый старец пожелал, чтобы весь народ разделил его радость, поэтому все входы во дворец были открыты, и каждый, кто поздравлял маркиза, становился желанным гостем. И вот среди этой толпы…
Сицилианец остановился. Затаив дыхание, мы в страхе ждали конца.
- …среди этой толпы, - продолжал он, - мой сосед указал мне на францисканского монаха, который стоял, будто изваяние, - длинный, худой, с мертвенно-бледным лицом, - и не сводил печального и сурового взора с новобрачных. Радость, озарявшая все лица, словно не коснулась его одного, и он стоял все с тем же застывшим выражением, как статуя среди живых. И оттого, что я неожиданно увидел его среди всеобщего веселья, оттого, что он так резко отличался от всех окружающих, черты его столь неизгладимо врезались в мою душу, что я потом смог узнать лицо этого монаха в облике русского (вы, вероятно, уже поняли, что и он, и ваш армянин, и тот монах - одно лицо), - иначе я никогда бы его не узнал. Не раз пытался я отвести глаза от этого страшного призрака, но взгляд мой невольно возвращался к нему и заставал его все в том же положении. Я подтолкнул своего соседа, тот - своего, любопытство и недоумение охватили гостей, разговоры смолкли, настала внезапная тишина. И монах не нарушал ее, он стоял недвижимо, не меняясь в лице, и все так же не сводил печального и сурового взора с новобрачных. Всех испугал этот пришелец, и только молодая графиня, казалось, находила отражение своей скорби в лице незнакомца и в молчаливом восторге впилась в черты единственного гостя, который словно понимал и разделял ее горе. Постепенно толпа редела, пробила полночь, музыка зазвучала тише, печально, тускло мерцали свечи, угасая одна за другой, все тише и тише перешептывались гости, в мутном свете все больше пустел свадебный чертог, а монах стоял неподвижно, не меняясь в лице, и по-прежнему не сводил тихого и печального взора с новобрачных. Наконец, все встают из-за стола, гости расходятся, семья остается в тесном кругу, и монах, никем не званный, остается с нами. Не знаю, почему никто не хотел с ним заговорить, но ни один человек с ним не заговаривал. Уже подруги окружают дрожащую невесту, она бросает умоляющий взгляд на почтенного незнакомца, словно прося о помощи, но незнакомец не отвечает ей.
Уже и вокруг жениха собираются друзья его, мужчины. Наступает гнетущее, напряженное молчание.
- Как мы все счастливы, - произносит, наконец, старый маркиз, который один среди нас как будто не замечает незнакомца или не удивляется его присутствию. - Как мы все счастливы, - продолжает он, - и только сына моего Джеронимо нет с нами!
- Разве ты звал его и он не пришел? - спросил монах. Впервые раздался его голос. Мы с ужасом обернулись к нему.
- Увы, он ушел туда, откуда нет возврата! - ответил старец. - Вы неправильно поняли меня, почтеннейший. Сын мой Джеронимо умер.
- А может быть, ему страшно показаться в таком обществе? - продолжает монах. - Кто знает, какой у него сейчас вид, у сына твоего Джеронимо! Дай ему услышать голос, который он слышал в последний раз. Попроси твоего сына Лоренцо позвать его!
- Что значат эти слова? - зашептали вокруг.
Лоренцо изменился в лице. Признаюсь вам, у меня волосы встали дыбом. А монах уже подошел к столу и, взяв полный кубок вина, поднес его к губам.
- В память дорогого нашего Джеронимо! - воскликнул он. - Пусть тот, кто любил покойного, выпьет со мной!
- Кто бы вы ни были, мой почтенный гость, - воскликнул тут маркиз, - вы назвали дорогое нам имя. Я рад вас видеть. Ну, друзья мои (тут он обратился к нам и велел раздать всем кубки), да не устыдит нас этот чужестранец! Памяти сына моего Джеронимо!
Думаю, что никогда еще не пили за упокой с более тяжелым сердцем.
- Но отчего один кубок непочат? Почему сын мой Лоренцо не желает присоединиться к этому обряду дружбы?
Дрожащей рукой Лоренцо взял кубок из рук францисканца, дрожа поднес его к губам.
- За моего возлюбленного брата Джеронимо, - еле выговорил он и, весь затрепетав, поставил кубок на стол.
- Это голос моего убийцы! - внезапно закричал страшный призрак, вдруг появившийся среди нас, в окровавленной одежде, обезображенный ужасающими ранами…
- Не спрашивайте меня о том, что было дальше, - добавил сицилианец с искаженным от страха лицом. - Я лишился сознания, едва увидел страшный призрак; и то же было со всеми. Когда мы пришли в себя, Лоренцо бился в предсмертной агонии, монах и призрак исчезли. Лоренцо в страшных корчах перенесли на кровать, около умирающего остался только его духовник и несчастный старец, который через несколько недель последовал за сыном в могилу. В груди патера, принявшего последнюю исповедь Лоренцо, погребены его признания, и ни один человек ничего не узнал о них.
Вскоре после этого случая пришлось очищать на заднем дворе поместья старый колодец, давно засыпанный и заросший кустами. Прочищая колодец, в нем нашли человеческий скелет. Давно уже нет того дома, где произошли эти события, род дель Монте угас, а в монастыре, неподалеку от Салерно вам укажут могилу Антонии.