Силослав по возвращении из храма имел довольно времени рассмотреть все покои дворца Роксоланова, в которых он нашел все что ни есть наилучшего в свете. Прелеста же помощию лекарств получила столько сил, что могла быть в храме и сидеть со всеми за жертвенным столом, по обычаю тогдашнего времени; во время их пирования объявили Прелесте, что вошло в город многочисленное воинство; и еще вестник не докончал своих слов, как увидели со множеством вельмож вшедшего к ним Роксолана. Он бросился к ногам Силославовым, невзирая на свой высокий сан, и благодарил его за избавление свое и подданных; потом, когда он встал, Прелеста упала пред ним на колена и, облившись слезами, просила отпущения своей вины, о чем также просил и Силослав. Роксолан, будучи в неописанной радости и склоняясь на просьбу своего избавителя, простил великодушно во всем Прелесту и просил ее от сокрушенного сердца, чтобы она последовала добродетелям и, бегая тиранства и пороков, прибегнула к своей должности. Толь великое его великодушие произвело в ней жестокое грызение совести и раскаяние в мерзком ее поступке, и которое напоследок сделало ее верною до гроба своему супругу.
Влегон, когда оставил Прелесту, то оживотворил Роксолана и все его воинство, чтоб оные, пришед в город, мстили женам своим за их бесчеловечный с ними поступок; однако ж все подданные последовали примеру своего государя и простили жен своих также великодушно. Когда происходило восстановление мира в государстве, тогда Силослав препроводил у них еще семь дней, но беспокоился поминутно о возлюбленной своей Прелепе, помышлял всякий час оставить город и ехать искать ее по неизвестным сторонам. Итак, начал приготовляться в путь. Роксолан, не зная, чем служить своему другу и избавителю, просил его, чтобы он согласился что-нибудь взять из его сокровищей в знак памяти и преславной ему услуги. Силослав, не хотя сделать ему неудовольствия, ответствовал ему, что он соглашается на его предложение и просит только позволения выбрать самому оный подарок. Роксолан с охотою на то согласился, а Силослав желал себе одного только сильного и крепкого коня. Роксолан был весьма сему рад, ибо он имел у себя славного богатырского коня, на котором сам не мог ездить и который остался ему после отца его; итак, просил он Силослава выйти с ним на несколько расстояния от города, где обещал служить ему тем, чего он от него требует.
Потом пришли они к подошве не весьма возвышенной горы, на которой стояли в окружности девять дубов, посередине которых лежала каменная плита с железным кольцом. Роксолан, подняв оную, просил Силослава следовать за собою. По сем они сошли в некоторое подземное здание, которое все увешано было богатырским снарядом, услышали необычайный топот. Роксолан объявил Силославу, что тут конь, которого он желает подарить ему. Силослав, весьма обрадованный, бросился тотчас к оному и вывел его на поверхность земли. Отвязанный солнцев конь от яслей не столь бывает бодр и строен, как сей: он вместо пламени дышал черным дымом, и когда бодрился, то зыблилась под ним земля; подымающиеся его ноги не намерились ступать по земле, а казались желающими подыматься в облака; распущенный его хвост и грива служили ему вместо крыльев; сила же столь была велика, что вместо четырех солнцевых коней мог бы сей и один возить его колесницу, если б был только бессмертен.
Силослав благодарил Роксолана и возвратился с ним в город, где, отдав должное почтение ему и всему его племени, к великой их прискорбности и неописанному неудовольствию на другой день при рассветании дня расстался с ними и оставил сей город, которому он дал прежнее бытие и возвратил жизнь Роксолану и всему его воинству.
Выехавши из города, следовал Силослав по незнакомым местам. Помощию сильного своего коня отъехал он на весьма дальнее расстояние от города; наконец, утомясь полуденным зноем, искал прохлаждения своего под древесной тенью и в том мнении подъезжал к некоторой видимой им роще. Въехав в оную, нашел при рубеже ее реку, которая текла столь тихо, что вода ее казалась маслом, наклонившиеся над нею деревья прикрыли ее воды от солнечных лучей и делали тем берег ее приятным местом успокоения. Силослав, прельстясь сей роскошью, вознамерился сойти с коня, жаждущего его напоить водою, сам сел под тенью одного кудрявого и густого дерева, осматриваясь повсюду, любовался на прекрасное строение природы, удивлялся речным берегам, покрытым зеленою травою наподобие разноцветным коврам, по которым утомившиеся от зноя звери, бегая, играли и купались в речных струях. Силослав, рассуждая об их непужливости, заключил из того, что сие место необитаемо и населено одними только дикими зверями и птицами, но в самое то время увидел четырех девочек, которые вели поить четырех овечек на розовых ленточках. Силослав очень тому удивился и спрашивал их, откуда они.
- Мы из замка нашей госпожи,- ответствовали они,- который отстоит отсюда недалеко.
Силослав во всяком месте надеялся получить известие о Прелепе, чего ради последовал за ними. Они очень скоро пришли в тот замок, который стоял почти на берегу к вершине сей реки. Одна из тех девочек побежала наперед и сказала в доме, что хочет посетить их проезжий, Силослав увидел на крыльце двух женщин в богатых одеждах, и сколь платье их было великолепно, столь и они прекрасны были видом. Они вышли встретить его и с великой учтивостию ввели в покои и старалися угостить его всем тем, чего бы он ни пожелал. Великолепие замка, необыкновенные и превосходящие имение царское украшения подали Силославу некоторое сомнение: он начал думать, что тут обитает какой-нибудь государь, оставивший свет и посвятивший себя уединению. За ужином имел он разговор со встретившими его женщинами, ибо трое только было их за столом. Оные объявили ему, что замок сей называется домом угощения; обладательница оного есть девица, их государыня, которая, имея неисчетные у себя сокровища, употребляет их на вспоможение путешествующим; всякий странник может иметь у нее пристанище хотя до конца его жизни.
- Вы теперь в таком месте,- примолвили они,- где добродетель, снисхождение и милость откроют вам все свои богатства, и если вы желаете, то все, что вы ни видите, можете себе присвоить.
Силослав, чтоб оказать учтивую благодарность за такое невоображаемое снисхождение, которого нигде получить он не надеялся, благодарил их наичувствительным образом, а объявленные женщины во время всего стола делали ему новые обещания и после ужина, оказав ему свое почтение, равно как своему государю, оставили его; потом два служителя повели его в покой, в котором приготовлена была для него великолепная постеля, на коей препроводил всю ночь в неописанной тишине и удовольствии; утомленные дорогою и беспокойством его члены тотчас принудили окончать живое стремление мыслей и отдались во власть покрывающего их сна.
Когда настал день, определенные служители принесли Силославу покойное утреннее платье, причем докладывали ему, что не изволит ли он омыться благовонными водами. Силослав на то согласился. Итак, повели его в сад, где стояло небольшое здание наподобие грота, коего стены сделаны были из чистой меди и снаружи умеренно раскалялись пламенем; пол устлан был мягкою травою, и для отдохновения стояло усыпанное благовонными цветами ложе. Когда Силослав вошел в него, раздевшись, тогда служитель отвернул ключ, который находился посередине; тогда начал бить благовонный водомет и орошать все стены, отчего поднялся легкий и приятный пар, наполнив все здание теплотою; тогда казалось, что будто теплые зефиры обмахивали крыльями Силославово тело и мягкими своими устами пускали на него полуденную теплоту. В такой покоясь роскоши, почувствовал Силослав нежнейшее расслабление членов и сладкое мление души. Раб отворил другие водометы, из которых полилась вода на Силослава благовоннее и прозрачнее Аврориных слез, от коей распустившееся от пару тело его наместо крепости напоилось приятством и нежностию.
Немалое время лежал он на мягком том ложе, которое ему, утомленному нежностию, не позволяло встать на ноги, во время чего наслаждался он приятностию музыки; водяные органы, сделанные удивительным искусством, усыпили Силослава приятным своим звуком. После сего встав он и одевшись в нежное и легкое платье, в котором походил больше на Адониса, нежели на ироя, возвратился в покои, в коих встретили его две женщины в белых одеяниях; они были столь прекрасны, что если б Силослав не отдал сердце свое Прелепе, то, конечно бы, посвятил его которой-нибудь из оных; они его проводили к столу, за которым все было глазам его прелестно: кушанье, разговоры, собеседницы, музыка- все наполнено было великолепием и нежностию.
После половины дня, когда солнце удерживало свои лучи и больше уже не раскаляло оными землю, тогда предложили ему, не изволит ли он прогуляться в саду. Он с охотою на то согласился; итак, повели его в оный.