- Надеюсь, нет, - сухо произнесла чуть побледневшая леди Ноуллз, все еще глядя с брезгливым изумлением на красное, до края парика на лбу, лицо гувернантки, которая по-прежнему, в замешательстве, мрачно высматривала что-то перед собой на полу.
- Я полагаю, вы все убедительно объяснили мистеру Руфину, в чьем доме я вас нахожу? - спросила кузина Моника.
- Да, разюмееться… все, что его интересовало… хотя, в сущности, нечего объяснять. Я готова ответить на любой вопрос. Пускай мистер Руфин спрашивает.
- Прекрасно, мадемуазель.
- Мадам - с вашего позволения.
- Забыла. Мадам… Я осведомлю его обо всем.
Мадам устремила на леди Ноуллз злобный взгляд и криво усмехнулась - с затаенным презрением.
- Мне нечего скривать. Я всегда испольняля свои обязанности. О, какая сцена неизвестно из-за чего! Прекрасное лекарство для больной… ma foi! Очень признательна за вашу заботу.
- Насколько я вижу, мадемуазель… мадам, я хочу сказать… в лекарствах вы не нуждаетесь. Ваши ухо и голова, кажется, не беспокоят вас в настоящее время. Я думаю, ссылку на боли нужно отбросить.
Леди Ноуллз говорила теперь на французском.
- Миледи отвлекля меня на миг, но я страдаю чьюдовищно. Конечно, я всего лишь бедная гувернантка, а таким болеть не полягается, по крайней мере, не полягается обнаруживать свои страдания. Нам позволено умереть, но - не болеть.
- Пойдемте, Мод, дорогая, дадим больной покой и предоставим действовать природе. Я думаю, больная сейчас не нуждается в моем хлороформе и опии.
- Миледи сама способна поднять с постели и сильнейшим образом воздействует на ухо. Но я тем не менее желяю и смогля бы уснуть в тишине - с позволения миледи.
- Пойдемте, дорогая, - сказала леди Ноуллз, больше не глядя в мрачно ухмылявшееся лицо. - Оставим вашу учительницу исцеляться привычными ей средствами. - Несколько резко прикрыв за нами обеими дверь, леди Ноуллз обратилась ко мне: - Дорогая, у нее ужасно пахнет бренди… Она пьет?
Мой вид, несомненно, выражал крайнее изумление, ведь я никак не могла поверить в приписываемое мадам пьянство.
- О маленькая простушка! - воскликнула кузина Моника, с улыбкой взглянув на меня и быстро поцеловав в щеку. - Пьющей леди не было места в вашем представлении о мироздании! Но с возрастом мы многое узнаем. Давайте выпьем по чашке чая в моей комнате, джентльмены, наверное, уже удалились, каждый к себе.
Я конечно же согласилась, и мы пили чай, уютно расположившись в ее спальне возле камина.
- Как давно у вас эта женщина? - неожиданно спросила кузина Моника, выдержав, по ее мнению, должную паузу.
- С начала февраля… уже почти десять месяцев.
- И кто прислал ее?
- Я не знаю. Папа так мало говорит мне, он сам, наверное, все устроил.
Кузина Моника звучно сомкнула губы и кивнула, переведя хмурый взгляд на каминную решетку.
- Очень странно! - сказала она. - И как люди могут быть такими глупцами! - Кузина помолчала. - А эта женщина - она вам нравится?
- Да… то есть я к ней привыкла… Вы не скажете? Вообще-то я боюсь ее. У нее нет умысла пугать меня, я уверена, но я ее очень боюсь.
- Она не бьет вас? - спросила кузина Моника. Лицо ее выдавало закипавшую в ней ярость, что меня еще больше расположило к кузине.
- О нет!
- Не обращается с вами жестоко?
- Нет.
- Можете поклясться, Мод?
- Да.
- Что бы вы ни открыли мне, я ей не передам, я только хочу все знать, чтобы пресечь непозволительное.
- Я вам очень благодарна, кузина Моника, но это действительно так - она не обращается со мною жестоко.
- Дитя, она не угрожает вам?
- Нет… не угрожает.
- Но как же - право слово, не понимаю - как она вас пугает?
- Ну… мне стыдно говорить вам, вы посмеетесь… и я не могу утверждать, что она намеренно пугает меня… однако в ней - не правда ли - есть что-то от привидения?
- От привидения!.. Не знаю, но что-то дьявольское в ней точно есть - я хочу сказать, что-то жуликоватое. И я убеждена, что простуда и боли - выдумка; она притворилась больной, чтобы со мной не встречаться.
Мне было ясно, что нелестное мнение кузины Моники о мадам связано с какими-то относившимися к прошлому событиями, о которых кузина не собиралась рассказывать.
- Вы знали мадам прежде? - спросила я. - Кто она?
- Она утверждает, что она мадам де Ларужьер, и французским оборотом сама себя характеризует, - ответила леди Ноуллз со смехом, впрочем, скрывая, как мне показалось, некоторое замешательство.
- О дорогая кузина Моника, скажите, она… она очень скверная? Я так боюсь ее!
- Откуда я знаю, Мод? Но мне памятно ее лицо, и она мне не нравится. Можете рассчитывать - я непременно поговорю о ней с вашим отцом завтра утром, но, дорогая, не задавайте больше вопросов, мне особенно сказать нечего, и я о ней говорить не желаю - вот так!
Кузина Моника рассмеялась, потрепала меня по щеке, а потом поцеловала.
- Ну скажите об одном только…
- Ну не скажу… ни об одном, ни о другом - ни о чем, маленькая любопытная леди. Дело в том, что рассказывать почти нечего, и я намерена вести разговор с вашим отцом, а он, думаю, поступит надлежащим образом. Поэтому больше не спрашивайте меня о ней, давайте поговорим о приятном!
Какое-то непередаваемое обаяние было в кузине. Несмотря на годы, она казалась мне удивительно молодой в сравнении с медлительными, безупречно воспитанными юными леди, с которыми я знакомилась, изредка отправляясь в гости к соседям. Я уже не смущалась и доверяла ей полностью.
- Вы многое знаете о мадам, кузина Моника, но не хотите открыть.
- Открыла бы с превеликим удовольствием, будь я вправе, маленькая вы плутишка. Но, в конце концов, я ведь не говорила, знаю я о ней или нет и что знаю. А вот вы уверяете, будто в ней есть что-то от привидения, - разъясните!
Я подробно пересказала все случаи, а кузина Моника не только не посмеялась надо мной, но слушала с необыкновенной серьезностью.
- Она часто получает и отправляет письма?
Я замечала, как она писала письма, и предполагала, что и ей приходит достаточно, хотя могла точно припомнить всего два-три.
- А вы - Мэри Куинс? - обратилась леди Ноуллз к Мэри, которая, войдя в спальню гостьи, опускала шторы.
Горничная повернулась и присела в реверансе.
- Вы служите моей маленькой кузине, мисс Руфин, - так ведь?
- Да, мэм, - ответила самым вежливым тоном Мэри.
- Кто-нибудь спит в ее комнате?
- Да, я, мэм, если вам будет угодно.
- И больше никто?
- Нет, мэм, если вам будет угодно.
- А гувернантка - иногда?..
- Нет, мэм, если вам будет угодно.
- Никогда? Это так, моя дорогая? - Леди Ноуллз переадресовала вопрос мне.
- О нет, никогда, - ответила я.
Кузина с серьезным видом размышляла, не отводя встревоженного взгляда от каминной решетки. Потом помешала, чай и отпила, все еще глядя на веселое пламя.
- Мне нравится ваше лицо, Мэри Куинс, я уверена, вы добрая натура, - сказала она, вдруг обернувшись к горничной и приятно улыбнувшись ей. - Счастье, что она служит вам, моя дорогая. И, интересно, Остин уже улегся в постель?
- Я думаю, нет. Я уверена, что папа в библиотеке или в своей комнате… Он часто читает, молится в уединении, ночью, и… и не любит, чтобы его беспокоили.
- Нет, нет, конечно… Подождем до утра!
Леди Ноуллз, как мне показалось, что-то обдумывала.
- Значит, вы боитесь призраков, моя дорогая, - наконец промолвила она с мимолетной улыбкой, обернувшись ко мне. - Но я бы… я бы знала, что делать. Я бы, оставшись в спальне с доброй Мэри Куинс и готовясь ко сну, расшевелила дрова в камине, чтобы огонь был ярок, и заперла бы дверь. Вам ясно, Мэри Куинс? Заперла бы дверь и держала бы свечу всю ночь зажженной. Вы будете к ней очень внимательны, Мэри Куинс, - да? Она не слишком крепкого здоровья, ей следует беречь нервы. Поэтому рано отправляйтесь в постель и не оставляйте ее одну - вам ясно? И… и запирайте дверь, Мэри Куинс. Я буду присылать маленькие рождественские посылочки моей кузине и не забуду о вас. Спокойной ночи!
Поблагодарив леди Ноуллз учтивым реверансом, Мэри быстро покинула комнату.
Глава XII
Любопытный разговор
Мы выпили еще по чашке чаю, немного помолчали.
- Нам не следует говорить сейчас о привидениях. Вы - суеверная маленькая леди, и пугаться вам ни к чему.
Кузина Моника опять замолчала, взгляд ее между тем быстро обежал комнату и задержался на маленьком овальном портрете, прелестном, колоритном, во французском стиле, - портрете, изображавшем хорошенького мальчика с роскошными золотистыми волосами, большими нежными глазами, тонкими чертами и с каким-то необыкновенно робким выражением лица.
- Удивительно, я помню этот чудесный портрет издавна. Кажется, с самого детства. Но платье, прическа настолько старомодные, что я нигде подобных не видела. Мне сейчас сорок девять. О да, конечно, его писали задолго до того, как я появилась на свет. Какой странный прехорошенький мальчик… таинственный незнакомец. Интересно, был ли правдив портрет? Какие роскошные золотистые волосы! Прекрасная работа… Французский мастер, наверное. И кто же он, этот мальчик?
- Я не знаю. Наверное, кто-то из прошлого столетия. Но внизу есть портрет, о котором я очень хотела бы вас расспросить.
- Да? - пробормотала леди Ноуллз, все еще задумчиво глядя на изображение.