...Герой этого романа - презабавное лицо: восторженный итальянец, пиетист, поэт, любит женщин и страх как боится, чтобы которая-нибудь не соблазнила его; человек со слабым характером, чувствует позор вельможеского покровительства, страдает от него - и не имеет силы освободиться из-под ярма. С ним что ни шаг, то приключение. Он влюблен в трех женщин, но с одною расходится по недоразумению; другая любит его братски; на третьей он, наконец, женится <...> Между многочисленными его приключениями много поистине чудесных...
В.Г.Белинский
Содержание:
Часть первая 1
Глава I - Первая обстановка моего детства 1
Глава II - Посещение катакомб. Я поступаю в певчие. Ангелочек. Импровизатор 2
Глава III - Праздник цветов в Дженцано 5
Глава IV - Дядюшка Пеппо. Ночь в Колизее. Прощание с родным домом 7
Глава V - Кампанья 8
Глава VI - Палаццо Боргезе. Конец детства 10
Глава VII - Школьная жизнь. Аббас Дада - "Divina commedia". Племянник сенатора 12
Глава VIII - Приятная и неприятная встречи. Маленькая игуменья. Старый еврей 15
Глава IX - Еврейка 16
Глава X - Карнавал. Певица 17
Глава XI - Бернардо является, как deus ex machina. "La pruova d'un opera seria". Моя первая импровизация. Последний день карнавала 21
Глава XII - Пост. "Miserer allegri". В сикстинской капелле. В гостях у бернардо. Аннунциата 25
Глава XIII - Картинная галерея. Пасха. Переворот в моей судьбе 27
Глава XIV - Крестьяне из Рокка-дель-Папа. Разбойничья пещера. Парка моей жизни 29
Часть вторая 32
Глава I - Понтийские болота. Террачина. Старый знакомый. Родина Фра-Дияволо. Апельсиновая роща у Мола-ди-Гаэта. Неаполитанка. Неаполь 32
Глава II - Горе и утешение. Знакомство с синьорой. Профессор. Письмо. Так ли я понял ее? 35
Глава III - Поездка в Геркуланум и Помпею. Вечер на везувии 38
Глава IV - Неожиданная встреча. Мой дебют в театре Сан-Карло 40
Глава V - Санта. Извержение. Старые связи 42
Глава VI - Поездка в Пестум. Греческие храмы. Слепая 45
Глава VII - Приключение в Амальфи. Лазурный грот на Капри 47
Глава VIII - Возвращение в Рим 51
Глава IX - Воспитание. Маленькая игуменья 51
Глава X - Доменика. Открытие. Вечер в Непи. Терни. Песня матроса. Венеция 56
Глава XI - Буря. Вечер у моего банкира. Племянница Подесты 59
Глава XII - Певица 61
Глава XIII - Поджио. Аннунциата. Мария 63
Глава XIV - Достопримечательности Вероны. Миланский собор. Встреча у Триумфальной арки Наполеона. Мечта и действительность. Лазурный грот 66
Примечания 69
Ганс Христиан Андерсен
Импровизатор
Часть первая
Глава I
Первая обстановка моего детства
Кто бывал в Риме, хорошо знает площадь Барберини с ее чудным фонтаном: тритон опрокидывает раковину, и вода бьет из нее в воздух высокой струей. Кто же не бывал там, знает ее по гравюрам. Жаль только, на них не видно высокого дома, что на углу улицы Феличе; из стены его струится вода и сбегает по трем желобкам в каменный бассейн. Дом этот представляет для меня особый интерес - я родился в нем. Оглядываясь назад, на свое раннее детство, я просто теряюсь в хаосе пестрых воспоминаний и сам не знаю, с чего начать. Охватив же взором драму всей моей жизни, я еще меньше соображаю, как мне изложить ее, что пропустить как несущественное и на каких эпизодах остановиться, чтобы нарисовать возможно полную картину. Ведь то, что кажется особенно интересным мне самому, будет, может быть, безразличным для лица постороннего! Мне хотелось бы рассказать все правдиво и без всяких прикрас, но - тщеславие, это несносное тщеславие, желание нравиться! Оно уж непременно впутается и сюда! Оно было посеяно во мне, еще когда я был ребенком, разрослось с тех пор, как евангельское горчичное зерно, в целое дерево, и в ветвях его свили себе гнезда мои страсти. Вот одно из первых моих воспоминаний, уже ясно указывающее на эту черту моего характера.
Было мне около шести лет от роду; я играл с другими детьми возле церкви капуцинов; все мои товарищи были моложе меня. К церковным дверям был прибит небольшой медный крест; помещался он почти как раз на самой середине двери, и я только-только мог достать до него рукой. Матери наши всякий раз, как мы проходили с ними мимо этой двери, подымали нас, ребят, поцеловать священное изображение. Теперь мы играли тут одни, и вдруг самый младший из моих товарищей спросил: почему младенец Иисус никогда не придет поиграть с нами? Я, как самый старший и умный, объяснил это тем, что Он висит на кресте, и затем мы все направились к церковным дверям посмотреть на Него. Младенца Иисуса мы на упомянутом кресте не нашли, но все-таки захотели поцеловать крест, как учили нас наши матери. Но где же нам было достать до него! И вот мы принялись подымать друг друга кверху, но силы оставляли подымающего как раз в ту минуту, когда вытянутые губки поднятого готовы были расцеловать невидимого младенца, и ребенок шлепался. В это самое время матери моей случилось проходить мимо. Увидав нашу игру, она остановилась, сложила руки и промолвила: "Ангельчики вы Божьи! А ты - мой херувимчик!" И она крепко расцеловала меня.
Я слышал потом, как она рассказывала об этом нашей соседке и опять называла меня невинным ангелочком; мне это очень понравилось, зато невинность моя поубавилась: семя тщеславия было пригрето первыми лучами солнышка! Душа у меня от природы была мягкая, благочестивая, но, к сожалению, добрая матушка, совсем не думая о том, что это отзовется на моей детской невинности, дала мне заметить, изучить все мои действительные и воображаемые достоинства. Невинность ведь что василиск: едва увидит себя - умирает.
Монах капуцин, фра Мартино, был духовником моей матери, и она и ему рассказала, какой я благочестивый мальчик. Я, правда, отлично знал наизусть много молитв - хоть и не понимал в них ни полслова, - и монах очень любил меня за это. Он даже подарил мне картинку с изображением Мадонны, плакавшей горькими крупными слезами, которые дождем падали в пекло, где их с жадностью ловили грешники. А один раз он взял меня с собою в монастырь; особенное впечатление произвела на меня там открытая галерея со столбами, шедшая вокруг небольшого четырехугольного картофельного огорода, на котором красовались также два кипариса и одно апельсиновое дерево. По стенам галереи висели рядами старые портреты умерших монахов, а на дверях каждой кельи были наклеены лубочные картинки, изображавшие страдания святых мучеников; я смотрел на них тогда с тем же благоговейным чувством, с каким впоследствии взирал на шедевры Рафаэля и Андреа дель Сарто.
- Ты храбрый мальчик! - сказал мне фра Мартино. - Сейчас я покажу тебе мертвых!
С этими словами он отворил маленькую дверцу, и мы спустились вниз на несколько ступенек. Там я увидел перед собою черепа, черепа!.. Они были сложены в правильные ряды и образовывали целые стены и даже отдельные часовни и ниши, в которых стояли скелеты наиболее прославившихся монахов. Они были завернуты в коричневые рясы, подпоясаны веревками, а в руках держали молитвенники или высохшие цветы. Алтари, подсвечники и разные украшения в этих часовнях были из ключиц и позвоночных хребтов, барельефы - из мелких костей, но все отличалось грубой безвкусицей, как и самая идея. Я крепко прижался к монаху, а он, сотворив молитву, сказал мне: "Вот здесь буду когда-нибудь почивать и я; ты придешь тогда навестить меня?" Я не ответил ни слова, боязливо поглядывая то на него, то на окружавшую нас ужасную, диковинную обстановку. Нелепо было, в самом деле, приводить в такое место ребенка. Я был совсем подавлен, угнетен этим зрелищем и успокоился, только вернувшись в келейку фра Мартино; здесь в окна заглядывали чудесные желтые апельсины, а на стене висела пестрая картина: ангелы возносили Богородицу на небо, внизу же виднелась гробница ее, вся утопавшая в цветах.
Это первое посещение монастыря надолго дало пищу моей фантазии, и я до сих пор живо помню его. Монах стал казаться мне совсем иным существом, нежели все прочие люди, которых я знал. Он ведь постоянно был в общении с мертвыми, столь похожими в своих коричневых рясах на него самого, знал и рассказывал мне столько историй о святых и чудесах, матушка моя так чтила его святость - все это заставляло меня мечтать о том, как бы и мне когда-нибудь стать таким же.