Потом она отправится в сад на трапезу: уж очень хочется Софии послушать сестру Эгерию, ведь та обещала на прощание рассказать собранию о своем паломничестве, а после трапезы хозяева в последний раз проведут сестру Эгерию по главным святым местам города, дойдут вместе до Западных ворот и там распрощаются с нею. Надо попросить Мара Евлогия взять с собой и Евфимию: пусть девочка совершит эту большую прогулку по городу в таком хорошем обществе, а то в последнее тревожное время ей, бедняжке, нечасто приходится выходить из дома. Они зайдут поклониться святому апостолу Мару Туме, таково было желание сестры Эгерии: святые мощи апостола Христова все еще оставались в часовне неподалеку, хотя место для них уже было приготовлено в новом храме. Из-за грозящего нашествия варваров пришлось отложить торжественное их перенесение в кафедральный собор, где они будут пребывать вечно… Если, конечно, Господь будет и впредь хранить славный град Эдессу, как хранил до сих пор. Пока в городе относительно спокойно, хотя из-за беженцев-крестьян уже становится тесно, шумно и даже отчасти голодно. Еще слава Богу, что крестьяне успели собрать первый летний урожай овощей и пришли искать спасения в столице не с пустыми руками: на рынке уже взлетели цены на продовольствие и горожане спешно делали запасы, скупая в основном зерно, бобовые, овощи и масло. Выглянув украдкой в окно, София увидела, что в саду уже раскинут шатер, видно, служки постарались; в шатре накроют трапезу для постоянных прихожан храма, а беженцев, как и тех бедняков, кто явится уже после службы на даровой обед, трапеза будет ждать за столами, выставленными длинным рядом на аллее, ведущей к храму, под тенистыми финиковыми пальмами: в городе за последние месяцы не просто удвоилось население, но и возросло число бедных горожан. Надо ожидать, что мест за этими столами достанет для всех, но если их и не хватит, то служки успеют поставить козлы и накрыть их досками, это дело недолгое. Надо будет заглянуть и в новое пристанище Мара Евлогия; в дальнем углу сада, под большой старой чинарой, сразу же после известия о том, что варвары подходят к городу, мужчины-прихожане своими руками выстроили скромный домик, и в нем уже неделю живет и молится епископ города Эдессы: поторопились и успели, слава Богу. Это городские власти решительно потребовали, чтобы епископ временно перебрался на жительство в город, и пришлось Мару Евлогию подчиниться старейшинам и покинуть свою любимую пещерную келейку, где он проводил время, свободное от служб и забот, в молитвах и богомыслии, – не то в один недобрый день он выйдет после службы из города, а назад уже не сможет вернуться. По слухам из всех варварских племен, выступающих вместе с персами, самые опасные – эфталиты, и вот именно они-то и подошли к Эдессе. Они устроили свои стоянки где-то за холмами, окружавшими долину реки Дайсан, в которой раскинулся город. О Эдесса, столица первого на земле христианского государства Осроэна, будь благословенна, и да сохранит тебя Господь от вражеского нашествия и всех бед его!
* * *
Причастие завершилось, и торжественный девический хор заглушил птичье пенье. Диаконисса София сразу же за диаконами, но на этот раз пропустив вперед сестру Эгерию, приложилась к кресту, вынесенному епископом. Затем чтец начал читать благодарственные молитвы, и София повторяла их шепотом, решительно отогнав на это время все посторонние мысли.
Служба кончилась. Диаконисса снова отошла к облюбованному ею окну. Дыша напоенным ароматами, но все еще по-утреннему свежим воздухом, она ждала, когда все прихожане покинут храм. Теперь можно без смущения подумать о хозяйственных делах. Мушмула уже поспела и вот-вот начнет осыпаться: надо будет собрать ее и наварить варенья для общих трапез и отдельно для Мара Евлогия, а часть плодов измельчить и высушить для прохладительных напитков. А скоро поспеют и вишни. В церковном саду растут не только нарядные и тенистые деревья, но и плодовые. Надо напомнить диакону Феодосию-греку, что пора уже назначить сторожа для охраны сада: жители Эдессы навряд ли полезут в церковный сад за плодами, но вот крестьянские дети, эти невинные маленькие беженцы, но большие разбойники по натуре, могут соблазниться фруктами и не столько отрясти, сколько попортить деревья. До чего же хорош их церковный сад, и как мудро поступил епископ, не позволив при разборке старого храма и возведении нового тронуть ни одного старого ствола. Каких только деревьев тут не было! Благоуханные кипарисы, сосны с длинными мягкими иглами и стройные финиковые пальмы, тенистые платаны, называемые также чинарами, и лавровишни, равно опьяняющие как плодами, так и ароматом своих цветов… Только дубы, деревья язычников, было запрещено сажать возле церквей. Росли тут и совсем уже редкие деревья, и среди них гигантский красавец айлант, вывезенный из Сереса и потому именуемый также серским ясенем. Эдесса – город, где сходятся многие торговые дороги, в том числе известные всей Ойкумене Шелковый путь и Пряный путь, и потому нет ничего удивительного в том, что караваны привозят не только товары, но и редкие растения из дальних стран. В Сересе листья айланта идут на корм гусеницам шелкопряда, а сирийцы научились из его корней добывать краситель для шелка и шерсти. Прямо за окном цвела пышная и высокая лавровишня, и аромат ее белых кистей проникал в храм и сливался с запахом извести и ладана, а еще, конечно же, с благоуханием роскошных дамасских роз, тоже невидимыми волнами плещущим в окна храма. Розы… Греческие и римские христиане все еще подозрительно относятся к розам, считая их цветами язычников, но здесь, на восточной окраине империи, к розе, воспетой поэтами и народными певцами, отношение другое. И это не единственный церковный сад в Эдессе, благоухающий не только ладаном, но и розами: в городе больше трехсот церквей и церквушек и почти при каждой из них есть сад, обширный или совсем маленький, с фонтаном или прудом. А через их церковный сад даже протекал небольшой ручей с кристально чистой водой, дававший воду для полива, отчего особенно были зелена листва и свеж воздух.
К Софии подошла дочь.
– Матушка, можно мне на трапезу пойти вместе с другими девушками из хора?
– Конечно, Евфимия, иди с подружками. Только и Фотиния пусть тоже идет с тобой и будет неподалеку!
– Мама! Девушки опять будут смеяться надо мной, что я везде хожу с нянюшкой, как маленькая!
– Зато я буду покойна: пока ты с Фотинией, на тебя ни один скорпион не посмеет глянуть слишком пристально, – на самом деле София подумала "ни один юноша", но вслух она этого не сказала, чтобы даже тень мысли о подобном не упала на любимую, такую невинную, чистую и пуще глаза оберегаемую дочь. – Возьми няню и иди, доченька, мне еще надо навести порядок в алтаре и храме.
– Будь по-твоему, мама, – вздохнув, сказала Евфимия и поцеловала мать. – Пойду искать мою цербершу!
– Храни тебя Бог, моя послушная ласточка! – целуя ее в ответ, сказала София.