Даррелл Джеральд - Пикник и прочие безобразия стр 14.

Шрифт
Фон

Возможно, у Молли были свои недостатки, но обратную дорогу к хозяину она твердо знала.

ПЕРВЫЙ РЕЙС

Как бы хорошо ни был подвешен ваш язык, все равно мозг буксует, когда вы пытаетесь описать озаренную желтой летней луной площадь Святого Марка в Венеции. Здания выглядят так, будто их вылепили из сладчайшей комковатой нуги самых нежных оттенков красного, коричневого и розового цвета. Сидишь и смотришь, очарованный, на мавританские фигурки, которые появляются каждые четверть часа, чтобы ударить в большой колокол собора Сан Марко, рождая долгое гулкое эхо в разных концах огромной площади.

Вот и этот вечер был исполнен чисто венецианского очарования, и только скопище моих воинственных родичей вокруг двух столиков, уставленных напитками и закусками, портило впечатление. К несчастью, путешествие было задумано моей мамой, и как это всегда бывало с ней, мероприятие, представлявшееся ей сплошным источником радости, с первых дней грозило обернуться крахом, медленно, но верно влекущим ее к позорному столбу, уготованному членами любой семьи для своих родителей.

— Что бы тебе тактично предупредить меня заранее, — произнес мой старший брат Ларри, уныло созерцая один из множества бокалов, расставленных перед ним возмутительно довольным официантом. — В крайнем случае, я мог бы согласиться на смертельно опасное путешествие по воздуху. Но кой бес заставил тебя вовлечь нас в трехдневное плавание на греческом судне? Право, это было так же глупо, как если бы ты намеренно взяла билеты на «Титаник».

— Я думала, так будет веселее, и ведь греки отличные моряки, — оправдывалась мама. — К тому же это первый рейс нашего корабля.

— Ты всегда спешишь кричать «волки» раньше времени, — вступила Марго. — По-моему, мама замечательно все придумала.

— А я так согласен с Ларри, — через силу выговорил Лесли, которому, как и всем нам, претила мысль о том, чтобы в чем-то соглашаться с нашим старшим братом. — Будто мы не знаем, что такое все греческие пароходы.

— Почему же все, дорогой, — возразила мама. — Есть и совсем неплохие.

— Ладно, теперь уже все равно ничего не поделаешь, — мрачно заключил Ларри. — Из-за тебя мы обречены плыть на паршивой посудине, которую забраковал бы даже этот пьяница Старый Мореход.

— Чепуха, Ларри, — сказала мама. — Ты всегда преувеличиваешь. Представитель агентства Кука очень хвалил наш пароход.

— Он сказал, что в баре на борту всегда кипит жизнь! — торжествующе воскликнула Марго.

— Силы небесные, — выдохнул Лесли.

— И для орошения наших языческих душ, — подхватил Ларри, — бар располагает набором отвратительнейших греческих вин, словно извлеченных из тугой яремной вены какого-нибудь верблюда-гермафродита.

— Ларри, выбирай слова, — сказала Марго.

— Нет, вы только подумайте, — кипятился он. — Меня вытащили из Франции ради злосчастной попытки оживить в памяти места нашей юности, совершенно не считаясь с моим мнением. Я уже начинаю жалеть, что согласился, а ведь мы, черт возьми, пока добрались только до Венеции. Я уже истязаю остатки моей печени «Слезами Христа», вместо того чтобы вкушать доброе славное божоле. Уже мои вкусовые сосочки в каждом ресторане штурмуют не бифштексы «шароле», а горы спагетти, напоминающие отвратительные гнезда ленточных червей.

— Ларри, умоляю, прекрати, — сказала мама. — Неужели нельзя обойтись без вульгарности!

Несмотря на музыкальные усилия трех оркестров, играющих каждый свою мелодию в разных концах площади, на разноязычный гомон и сомнамбулическое воркование голубей, казалось, половина Венеции завороженно слушает только нашу семейную перепалку.

— Все будет в полном порядке, когда мы поднимемся на борт, — заверила Марго. — И ведь мы хотели, чтобы нас окружали греки.

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке