Матвей верхом на коне провожал их до переселенческого поселка. Прощаясь, он пригласил Соколовского приезжать на охоту осенью. Студент обещал.
5
На пасху из города пожаловал Влас. Он привез от Соколовского пачку книг, подобранных по вкусу Матвея: об истории земли и происхождении человека, о небе и звездах.
Попраздновав три дня, в среду на пасхальной неделе дед Фишка, Матвей и Влас пошли на Юксу искать золото.
В тайге день отдыхали. Влас без привычки так натрудил ноги, что еле дошел до стана. После отдыха отправились бродить. Хотели сначала присмотреться к местам, приметить обвалы в буераках, быстрые ручьи, вымоины в берегах.
Влас боялся заблудиться и ходил с Матвеем.
В первый же день дед Фишка принес на стан важное сообщение.
От клюквенных болот шел он берегом Юксы и в одном месте увидел надломленную ветку черемухового куста. Осмотрев надлом, он решил, что это сделано человеком. Ветка была не просто отодрана от ствола, а переломлена поперек: зверь не мог так переломить. Пройдя еще немного, он заметил, что кромка яра выщерблена, а кустарник сильно пригнут к речке. Кто-то спускался под яр, придерживаясь руками за прутья. Этот яр охотники называли Веселым. Даже в осенние ненастные дни, когда вся тайга была неприветливой, Веселый яр молодо зеленел рослым кедровником и, совсем как весной, звенел бурными, бьющими из-под земли ручьями.
Дед Фишка осторожно подошел чащей к речке и заглянул под песчаный яр.
У воды лежали кучки перемытого песка, подальше – лоток, запрятанный в углублении берега, на сыром песке остались отпечатки следов человека.
– Это Прибыткин. Недаром он все у вас выпытал, – сказал Влас.
Матвей усомнился: каким путем, с чьей помощью прошел он на Юксу? Решили выследить, а пока вести себя в тайге как можно тише.
В ночь вышли к Веселому яру и наутро выследили золотоискателя. Это оказался Зимовской. Вернувшись на стан, устроили совет.
– Юксинская тайга – ваша, – говорил Влас, – вы хозяева в ней. Зимовской не по праву сюда лезет. Надо выгнать его или устроить слежку. А когда найдет золото, заставить принять в долю и нас.
Хоть и не совсем Матвей был согласен с братом, но пока решил ему уступить.
Надзор за Зимовским поручили деду Фишке. Старик был осторожен и хитер. Влас и Матвей решили заняться поисками золота в большом таежном логу, совсем в другой стороне.
Через несколько дней дед Фишка сообщил, что Зимовской снялся со своего стана и ушел домой, на заимку. Это никого не обрадовало. Не удалось выяснить самого главного: нашел Зимовской золото или нет.
Почти всю ночь просидели они у костра, советуясь, что предпринять дальше. В конце концов дед Фишка вызвался побывать у Зимовского на заимке.
На другой день старик, озираясь, входил в дом Зимовского. К ночи сильный ветер, дувший целый день, затих, но заметно похолодало. В сумраке заимка казалась покинутой, нежилой. Над тайгой загорелись первые звездочки. Ни Зимовского, ни Василисы, ни их сына Егорки дома не было. На кровати лежала больная старуха Ионовна – мать Василисы.
– Ты, Васа? – спросила старуха, не раскрывая глаз.
– Это я, Степанида Ионовна.
– А, Фишка! Проходи, садись. Наши вот-вот с поля придут.
Дед Фишка сел на табуретку.
– Как здоровье, Степанида Ионовна?
– Плохо, Фишка. Не чаю, как смертушки дождаться.
На крыльце раздались шаги и негромкий говор.
– Ну, вот и наши идут.
Дед Фишка выругался про себя: такая удача – застать Ионовну одну, – и вот, поди ж ты…
В темноте хозяин долго не мог узнать, кто сидит у окна.
– Не признаешь, Степан Иваныч?
– Финоген Данилыч! Далеко ли путь держишь?
– На Юксу бегу, Степан Иваныч. Сетёнки там у меня спрятаны, забрать хочу.
Когда хозяева не спеша умылись под рукомойником и Василиса стала готовить ужин, дед Фишка, желая втянуть Зимовского в разговор, спросил:
– Слышал, Степан Иваныч, какой на нас поклеп-то в прошлом году возвели? Три недели в каталажке отсидели. Так и не пришлось поохотиться.
– Был такой слушок, – ответил Зимовской.
– А что же родня погибшего, так и не объявилась? – спросила Василиса.
– Нет, слухов не было… Где ей найтись? И человек-то, гляди, еще бездомный какой… Ну, а вы чем промышляете?
– Известно чем – пашем. Сегодня первый загон засеяли.
– Ох, в лесу и гнезд дроздиных! – с восторгом сказал Егорка, веснушчатый мальчуган, очень похожий на отца.
Дед Фишка любовно взглянул на него.
– Теперь, сынок, самая пора, все птицы яйца кладут.
Егорка раскрыл рот, хотел что-то еще сказать, но отец дернул его за вихры.
– Знай помалкивай, когда большие разговаривают.
Егорка присмирел. Зимовской закричал на Василису:
– Подавай скорей ужин! Устал до смерти!
За едой охотник настойчиво пытался заговорить о Юксе, но Зимовской всякий раз ловко увиливал от разговора. Он зевал, хмурился, и дед Фишка так и не мог понять, точно ли он устал или прикидывается уставшим.
Однако старик отступать не собирался.
"Как ты ни хитри, а я все равно заставлю тебя сознаться", – думал он.
Но хозяин вдруг встал, не допив чая.
– Спокойной ночи, Финоген Данилыч. Пойду спать. А ты, Василиса, постели гостю – да и тоже на покой. Завтра встанем чуть свет, – проговорил он и ушел во вторую половину избы.
"Вот, подлец, как финтит!" – выругал его про себя дед Фишка.
Пока ему оставалось одно: снять бродни и ложиться спать. Своим поведением Зимовской расстраивал весь его замысел.
6
Ночь была уже на исходе, когда старик нашел выход из положения: он решил притвориться больным и задержаться на заимке еще на денек.
Под утро дед Фишка застонал, приохивая. Степанида Ионовна поднялась на кровати, спросила:
– Ты, никак, Фишка, стонешь?
Старик плаксиво ответил:
– Всю ноченьку, Ионовна, животом мучаюсь. Видно, вчера Василиса простоквашей меня обкормила.
Вскоре из горницы вышел Степан Иваныч и испытующе посмотрел на деда Фишку. Старый охотник закрыл глаза и, будто от боли, уткнулся лицом в подушку.
Завтракали без гостя. Старик все еще лежал и охал.
После завтрака Степан Иваныч и Василиса ушли на пашню, забрав в полотенце харчи работнику, сторожившему лошадей. В доме стало тихо. Дед Фишка уснул. Когда проснулся, Егорка был на ногах и у окна строгал дощечку.
Дед Фишка упрекнул себя: "Спать-то не надо б".
Он встал, набросил на себя зипун и вышел во двор. Возвращаясь в дом, встретил Егорку на крыльце. Мальчуган мастерил что-то на отцовском верстаке.
Егорка взглянул на деда Фишку приветливо. Старик, видимо, нравился ему: если б не отец, он еще вчера бы подружился с охотником.
– Не то, сынок, лодку строишь? – ласково спросил дед Фишка.
– Пароход.
– Пароход! Ты совсем, сынок, мастер. Ну, строгай, строгай, авось плотником будешь. – Старик улыбнулся и пошел к двери.
– Дедка! – окликнул его Егорка.
– Чего тебе, сынок?
– Мачту воткни мне.
Дед Фишка черенком ножа укрепил деревянную палочку посредине доски.
– Ду-ду-у-у! – загудел он, приподнимая на руке игрушку.
Егорка засмеялся, но вдруг хитро сказал нараспев:
– А у тяти золотинки есть!
Дед Фишка от этих слов чуть не упал.
– Золотинки! И много, сынок?
– Пять.
– Большие, сынок?
– С клопа.
Егорка лизнул губы и самодовольно засвистел, продолжая заниматься игрушкой.
Дед Фишка влетел в дом, как на крыльях. Он схватил свою сумку, картуз и стал собираться в дорогу.
– Ну как, Фишка, прошло? Не болит?
– Прошло, Ионовна. Как рукой сняло! До свидания, бежать надо.
– Попил бы чаю, Фишка.
Но старик не дослушал ее и скрылся за дверью.
Чудодейственное выздоровление деда Фишки показалось Зимовским странным. Егорку начали расспрашивать, что делал и о чем говорил старик без них.
Егорка подумал, что его уличают в чем-то нехорошем, начал оправдываться и рассказал все.
Зимовской свирепо отлупил сына и ушел на Юксу. Вечером, подкравшись к стану Строговых, он долго слушал разговоры охотников. Вернулся домой мрачнее тучи.
– Ну, Василиса, пропали мы. Все там, даже Влас. Сживут они меня с белого света.
Поиски золота окончились неудачно. Братья Строговы нашли одну золотинку величиной с булавочную головку. Но и этой находки было достаточно для того, чтобы определить будущее золотоискателей. Матвея и деда Фишку находка еще больше привязала к тайге. А Власу, который думал, что на Юксе золото можно грести лопатой, стало ясно, что браться ему за это дело невыгодно, лучше сидеть в лавке и сколачивать по копейкам верные барыши.