Попсуйшапка про себя поругал людей: вот болтали про Швыдкую неприличное, а она, видишь, какая: и верующая, и простая, откровенная, да и по голосу - добрая женщина.
- И что ж он тебе?
- Сказал так: покайся, живи сердцем, а не чревом, страшно духовное рубище. Больше по Евангелию. Спросила я его, куда мне деньги вложить, чтобы прощение было, а людям польза. Посоветуешь ли мне на семипрестольный храм жертвовать или открыть убежище нищих, стариков, калек.
Тут они как раз подъехали к ее дому № 38 на Пластуновской.
- А он?
Они все трое продолжали сидеть.
- Воротись, говорит, к отцу своему небесному. Иначе ничего не будет у тебя, кроме вечной смерти. Золотом не откупишься. Это по прелести, а не по Христу. Мы только, говорит, в нужде обращаем очи свои к господу. Молись каждый день.
Терешка хмыкнул и слез на землю. Швыдкая подала ему из кошелька деньги. Он поблагодарил, можно бы и прощаться, да жалко было обрывать разговор: куда ж деньги девать?
- А куда ж золото? Если по Христу жить, то золото кому?
- Золото, сказал, добытое грязным делом, в богоугодное дело вкладывать нельзя. Молиться и молитвами искупить вину.
- Опять молиться! - досадовал Терешка не столько на Швыдкую, сколько на отца Иоанна Кронштадтского.- Ну, помолишься, а золото?
- В нечистое дело и вложи, сказал.
- Да ты вложи куда хошь, он не узнает.
- Раз не советовал, как же я буду? Я ж должна теперь бога слушаться. Я покаялась и обещала, отец Иоанн крест в воду погружал и всю воду с креста на голову мне излил. И он такой: все про каждого знает.
- Шо ж он про меня знает? - Терешка ухмыльнулся.- Я вчера, может, сережку в фаэтоне нашел и забрал,- и он будет знать?
- Ну так послушай меня еще. Якобы - там рассказывала одна старушка - сидят два студента, а мимо люди идут и все спрашивают: "Где тут до Ивана Кронштадтского пройти?" Только эти отошли, опять новые спрашивают: "Скажите, пожалуйста, где Иван Кронштадтский живет?" Им надоело показывать, они друг другу тогда: "Слушай, пойдем и мы к нему поболтаем!" Встали и пошли. Приходят. Там очередь. А у него помощница, передает ему: "Еще пришли два молодых человека".- "Налей им,- отец Иоанн советует,- налей по полстакана воды, на блюдечке подай и ложечку поклади". Она выносит: "Отец Иоанн велел вам поболтать ложечкой в стакане". Он же, как это сказать, юродивый, провидец. Вы ж пришли поболтать со мной, вот и болтайте ложечкой.
- Хоть самому ехать,- сказал Терешка разочарованно.- Кругом сказки. Он бы погонял с мое лошадей, повозил братву, то б не такую жизнь увидел.
- Он всяких видел. Его не обманешь. Часто босой ходит. Спит мало. От одиннадцати до двенадцати ходит по городу, где огонек - заглянет, побеседует. У нас бы такой был!
- А то еще! У нас возле завода "Саломас" грязные канавы, и там купаются заразные больные, хромые, слепые. Какой-то дурак сказал, что грязь исцеляет. Ну и дальше?..
- Воротись,- сказал,- кайся, без бога душа не может жить ни минуты. А если уж хочется сбыть нечестное добро, поставь на те деньги уборную на людном месте.
- Вон на Новом рынке поставь!
- Засмеют люди.
- Еще свечкой в церкви помянут. Добро сделаешь. Пока это наша городская управа спохватится! Авось простит тебя бог. Марию Магдалину ж простил.
- Схожу теперь пешком в Киевскую лавру, а доживу - и в Ерусалим пойду к гробу господню...
Терешка хмыкнул, как бы пожалел молодость, ее красоту, годившуюся еще для земной жизни. Видно, сильно напугал ее юродивый отец. Он пробормотал что-то и полез на свое место.
- Еще так сказал: "Куда зрят очи сердца твоего? Молись. Как чувствуешь, так и говори". Вот так и говорю с вами.
- Все мы молимся, когда нам плохо. А уборную ты поставь, поставь... Для людей же...
- И еще,- хотела она закончить разговор запавшим в ее душу,- еще так сказал: "Читай Евангелие, и если возьмешь одну сотую святого золота, то слава богу".
Она перекрестилась и пошла к дому с зелеными окнами.
- Хо-о! - крикнул Терешка на лошадей, мигом теряя связь с чужой судьбой, все более отвлекаясь, что-то соображая, гнал фаэтон по улице ради очень простой и неотложной цели - заработать на хлебушек насущный.
ОБЖОРКА БАГРАТА
Умные лошади сами становились у обжорки Баграта на Старом базаре. Пора было Терешке перекусить, а может, и выпить стаканчик винца. Маленький шумный хозяин обжорки, Баграт, всегда перед Терешкой поднимал руки и выкрикивал каждый раз одно и то же:
- Ну, к чертовой матери, чего пришел? Копейка есть?
- Есть.
- Садись у Баграта, гусачка скушай!
У Баграта с утра и до утра потчевался простой люд, и какая-то хитрая машина хранила в своем нутре пьяно-ласковую малороссийскую песню:
А в Харькове на рыночку
Пил чумак там горилочку...
Пропил волы, пропил возы...
Вкусный бараний гусачок стоил копейку.
- У меня кушают с анекдотами, - сказал Баграт, расхаживая по обжорке. - Где ты еще так покушаешь? У Бадурова в шашлычной, на бочках? Он в этих бочках девок купает.
- Неужели?
- Шутка.
- Правило новое вышло, - сказал Терешка. - В праздники торговать, пожалуй что, придется за закрытыми дверями.
- Ай! Что ты говоришь? Это так быть не можи-ит! Мы стена проломим и задним ходом торговать буди-им. Мы такой шурды-мурды не знаем. Отпирай трактир четыре часа, запирай двенадцать часов или никогда не запирай!
- Пасха ж будет, царские праздники, войсковой круг. Оштрафуют.
- Кто меня кормить будет, кто тебя кормить будет? Сами кормить будем и всех кормить будем. Бабыч приехал, если ему гусачок надо - заходи, пожалуйста! У нас не Турция. Каждый пьяница на шее сидит.
- Жалко, что не Турция, - сказал кто-то.
- Слушай, Терентий Гаврилович! - Баграт положил руку на плечо извозчику. - Один говорит: "Карапет, давай мне три рубля". - "Зачем?" - "Кинжал купить, тебя рэзать буди-им!" Ха-ха, к чертовой матери! Глупый анекдот. Не знаю, зачем его рассказывают. - Баграт махнул рукой вниз и застыл. - Куда возишь, кого возишь?
- Кого придется. За Фоссом сейчас поеду в гостиницу. Он вам телеграмму не давал? Слыхали про Фосса?
- К чертовой матери, какой Фосс?
- Да его вся Россия знает. А то вы не слыхали. Это такой нахал, он у вас все сожрет и копейки не заплатит. Так и говорит: "Пить, ездить на лихачах и не платить - моя болезнь". Обжора, каких свет не видел. Мерин!
- Люблю тех, кто хорошо кушает, вези ко мне!
- Заставит бесплатно кормить. Фосс человек знаменитый.- Терешка придвинул тарелку с гусачком.- Зайдет к вам и скажет: "Я Фосс! Слыхали?" Он борец цирка, там туша такая - пудов восемь! Ездит по России в вагонах первого класса и ни разу не брал билета. Брюхо до земли. За ним носильщики чемоданов шесть тащат. Он что делает? Дает в газете объявление для начальника станции: "Едет Фосс". Сидит на станциях по двое суток, жрет, пьет, забирает провизию, низко раскланивается - и дальше. И ни копейки! "Я - Фо-осс! В газетах читали?"
- Вези ко мне!
- Он вам переломает все стулья. Сядет, шутите - восемь пудов, оно - тресь и развалилось. Так кое-где, как узнают, что Фосс едет, буфеты закрывают и прячутся. В одном месте абонировал мужскую уборную, и ему с утра до часу ночи прислуга беспрерывно таскала питье и жратву. Вот такой шут. А публика ж хохочет! Ей нравится! Он еще больше раскидывается: "Я Фосс! Фосс нигде не платит!" Так в некоторых буфетах и ресторанах, где он побывал, потом стола не достанешь, публика прет, аж с ног валится: а как же! Посижу и я, где Фосс сидел. Выручка страшная.
- Вези ко мне! - приказал Баграт.- Всегда будешь и ты бесплатно кушать, только вези, Терентий. К чертовой матери, я его сам поеду встречать. Ай, какой человек, какой милый, душа мой. Ты мне говоришь, правило по торговле вышло. Вот где наше правило,- стукнул он себя по карману.- "Я Фо-осс!" Ай, какой барин, к чертовой матери. Вези ко мне. "Я - Фосс". Ха-ха! А я Баграт, к чертовой матери.
- "Я Фосс. В газетах читали?" - Терешка хохотнул, допил рюмочку и стукнул ею по столу.- Такой промысел,- наслушаешься, насмотришься.
- А и ты хорошо жить стал.
- Ведь стараюсь. Архиепископ серебряную сбрую подарил. Вы думаете, я всегда так жил, как сейчас?
- Меня не касается, какой ты был, меня касается, какой ты стал.
- Прихожу с военной службы,- захотелось похвастаться Терешке,- ну, куда поступить? В руках никакого ремесла. В городовые? Свисток в зубы и бегать за мошенниками?
- Обыски у Баграта делать, за ширмами девок пугать. Цитович мне кровь испортил, пристав.