На рассвете второго дня пути ветер с севера развел волнение на океане. На необозримом пространстве под низким свинцовым небом вздымались водяные горы. Порывы ветра сбрасывали с их гребней клоки белой пены. Взлетев на пенный гребень одной волны, байдары стремительно низвергались в черную водяную падь, с тем чтобы взлететь на вздымающуюся гору следующего вала. Океан хрипел и бурлил, словно в негодовании невесть на кого. Груди людей дышали напряженно, но ровно, и руки ритмично перебрасывали пушинку-весло то на одну, то на другую сторону скорлупы-байдары, которую они гнали и гнали к неведомой твердой земле.
- Не скажу - шторм, а в полушторм мы попали, Василий! - потеряв из виду острова - они все время лежали на пути с левой стороны, - беспокойно заметил Шелихов сидевшему в голове байдары проводнику Ва-шели.
- Не бойся, греби! Полдня грести будем, в губу не войдем - к горам пристанем! - отозвался Ва-шели, имея в виду выбегавший в море гористый отросток Кенайской земли. - Ты, гляди, байдар не потеряй. Надо друг за дружкой, как палтусы, в море держаться…
Несмотря на все усилия гребцов, войти в фарватер просторной и длинной Кенайской губы не удалось. Северо-восточный ветер, выгоняя из залива воду, образовал в усеянном подводными камнями горле бешеный сулой - водоворот встречных течений. Из залива неслись огромные стволы деревьев, сброшенных в него прошлыми бурями. Каждое из них могло, как пушечное ядро, пустить ко дну кожаную байдару.
Шелихов понял опасность безуспешных попыток проникнуть в залив и решил идти вдоль южной стороны полуострова под прикрытием высоких береговых скал.
Этим курсом они шли весь день и всю ночь. Ночью, чтобы дать передышку на несколько часов измученным людям, Шелихов вел байдары в отдалении от береговых скал. И только в скупых сумерках третьего встающего дня Ва-шели увидел темную расщелину в береговых скалах.
- Туда! - указал он рукой на расщелину. - Я знаю это место - Медвежья губа… Там всегда тихо и люди живут…
- Хоть медведю в зубы, только на ноги бы встать да спину разогнуть, - согласился Шелихов.
Расщелина оказалась довольно широкой и вывела байдары на гладь просторной спокойной бухты, в отлогих, заросших мелким кустарником берегах. Дымки в глубине бухты, там, где над водой у самого берега нависли кущи леса, который сбегал с холмов, показывали, что здесь живут люди.
Высадке добытчиков никто не препятствовал. После шестидесятичасового плавания в байдарах люди едва владели ногами. Фальконет был вынесен и установлен на берегу. Ничто не нарушало безмолвия и безлюдья.
- Что ж, пойдем? - сказал Шелихов, думая, что бухта малолюдна и жители боятся показываться. - За всяку цену, а договориться надо, в этой бухте я город заложу… Пойдем безоружны, чтобы не напугать мирных людей…
По опыту, усвоенному из встреч с туземцами Америки, они взяли в руки крестообразно связанные палки, обвешанные в знак добрых намерений стекляшками цветного бисера и лент, и тронулись вглубь, к лесу.
Пройдя поросли раскинувшегося по берегу кустарника, Шелихов и Василий в нерешительности остановились перед выходом на обширную лужайку, окруженную лесом. На опушке леса стояло множество шалашей, а перед ними - толпа рослых индейских воинов, с луками и копьями, обращенными против пришельцев.
- Попались! - вздрогнул Шелихов. - Как кур во щи угодили! Что делать будем? - и беспокойно потянулся к спрятанному за пазухой камлеи пистолету.
- Ты, пожалуйста, не стреляй, - смерть! Добром надо, - шепнул Василий. - Мы пришли к вам с миром и дружбой! - крикнул он на кенайском наречии стоявшим в мертвом молчании воинам.
Но едва он шагнул вперед, как взвилась туча стрел, и в нескольких шагах от Василия и Шелихова закачался, вонзившись острием в землю, частокол копий, как бы предупреждающий: ни шагу дальше.
- Не надо нам дружбы! И мира с вами в этот раз не будет!.. Уходите! - ответил Василию, выступив из толпы, старый индеец. - Куликало запретил убивать белых людей с бородами - он вашей крови, но… уходите! Куликало сказал: "Если не уйдут - убивайте", и мы убьем вас.
- Скажи: мы хотим видеть Куликало, пусть он решит, должны ли мы повернуть восвояси, - подсказал Шелихов Василию, и Василий послушно перевел это кенайцам.
- Куликало сказал: "Если не уйдут - убивайте!" - упрямо повторил старый индеец.
Шелихов понял, что ничего не остается, как только выполнить непреложное требование кенайцев - это единственная возможность остаться в живых. Надо вернуться под защиту фальконета, а там видно будет. Но как вернуться? Малейшее проявление боязни перед туземцами может повлечь нападение и гибель, - нельзя показать и тени боязни.
- Ладно! Идем назад, Василий! Скажи только крашеному, что один посошок - это дарение ихнему… как его… Куликале, а другой - ему… Да чтобы в спину не били!
Василий прокричал то, что счел нужным передать из подсказки Шелихова, и протянул старому вождю разукрашенные палки.
Индеец не пошевельнулся. Тогда Василий положил подарки на землю и вместе с Шелиховым, не оглядываясь, повернул к берегу.
На обратном пути Шелихов думал не столько об опасности погибнуть в зарослях от стрел и копий кенайцев, сколько о небывало бесславном возвращении в лагерь. Как объяснишь добытчикам, а в особенности жене, этот вынужденный и очень похожий на бегство отъезд? Шелихов понимал, что трех десятков людей и фальконета недостаточно для внушения покорности индейцам, действующим по указаниям таинственного Куликало.
- Слышь, Василий, ты попридержи язык, никому не говори, чего было… Говори - встренули нас не надо лучше, да пожалились: черна, мол, оспа в поселении гуляет… Ну, мы и повернули и в море потому же уходим… Понял?
Василий радостно поддакнул выдумке Шелихова. Алеут не хотел, чтобы слава его, неустрашимого воина и тонкого дипломата, после такого неприятного оборота дела потускнела.
- Кабы не черна оспа, разве ушли бы мы… Эй, обкурите нас серой! - крикнул он и лукаво рассмеялся.
- Умен ты, Василий! Вернемся целы домой, тойоном тебя назначу, - поощрил его понятливость Шелихов. - Три жены заведешь!
- У-у! - в притворном ужасе замахал руками Василий. - Пропал Ва-шели, съедят меня бабы!
Выйдя из зарослей к своим людям под защиту фальконета, Шелихов снял с головы меховой колпак и истово перекрестился, став лицом к востоку.
- Нашел, Наташенька, золото! - сказал он подбежавшей жене и тотчас же поправился, заметив гримасу отвращения на ее лице. - Золотого человека нашел… Кликалой зовут! Я думал: врет Василий, когда он на Кыхтаке про него рассказывал, ан нет - живет такой человек среди индейцев и бережением русских благодетельствует…
Шелихов рассказал окружившим его добытчикам наскоро придуманную историю с черной оспой.
- В селение не допустили и отплыть поскорей присоветовали. У них, кто рябью не мечен, все лежмя лежат, черна оспа людей косит… По байдарам! - вскричал он. - До-омой!..