Светлана Анатольевна смахнула волосы со лба. Они не слушались холодных дрожащих пальцев. Юрик мягко отстранил её руку, чтобы своими ладошками самому пригладить непослушные её волосы. Тепло детских рук согревало ей голову. Светлана Анатольевна молча прислушалась к тихому мягкому чувству внутри себя. Хотелось, не двигаясь, не произнося ни слова, стоять так долго - с одиноким маленьким мальчиком на руках. Он всё ещё что–то шептал ей в лицо. Но Светлана Анатольевна различала теперь лишь отдельные звуки, долетавшие до неё с чистым детским дыханием, и слушала, как слабыми частыми толчками бьётся у ее груди маленькое ребячье сердце.
Грязные деньги
Рабочее утро воспитательницы Светланы Анатольевны началось так, как и должно было начаться. Она привычно взглянула на себя в большое зеркало и помогла одеться своим шестилеткам. Вялые и притихшие, дети ещё не успели прийти в себя после сна. Светлана Анатольевна любила их такими и торопилась насладиться первыми десятью–пятнадцатью минутами после их пробуждения. Но очень скоро благостная тишина взорвётся нескончаемым плачем и безудержным криком: детдомовские дети не умеют быть тихими.
- Ватоливна, - первой нарушила молчание всезнающая Соня, - а Мишка сказал, что к нему сегодня ночью приходила мама и подарила подарок.
- Как это - ночью? И что за подарок? - слабо поинтересовалась новостью Светлана Анатольевна, завязывая шнурки на чьих–то туфельках. - Миша, что там у тебя?
Болезненный и тщедушный, Мишка слишком долго собирался с ответом, и Соня успела опередить его.
- Ватоливна, - таинственно прошептала она на ухо воспитательнице, - а мама теперь всегда будет приходить к нему ночью, а днём уже не будет.
Светлана Анатольевна внимательно посмотрела на мальчика. Мама часто навещала его в детдоме. Мишка был у неё поздним и случайным ребёнком. Часто впадая в запои, она поначалу вряд ли и догадывалась о своей беременности. Но родившемуся сыночку была рада. И в минуты просветлённого сознания искренне горевала о нём, когда решением суда была лишена родительских прав. Она приходила в детдом на свидания к ребёнку, кормила его дешёвыми слипшимися леденцами и горько оплакивала, утирая несвежим носовым платком отёчное своё багровое лицо. Усаживая Мишку к себе на колени, мама часто жаловалась сыну на боли в сердце и регулярно обещала бросить пить. Сын нежно гладил её по морщинистым щекам, но слова утешения давались ему нелегко. К своим шести годам Мишка говорил мало и неразборчиво.
Дети всё более шумно обсуждали "ночную" Мишкину историю, интересовались его подарком.
- Так что там у тебя, Миша? - повторила свой вопрос Светлана Анатольевна.
Мишка охотно приблизился к ней и протянул руку. На маленькой ладони лежала почерневшая пятикопеечная монета образца 1979 года, зачем–то с дыркой посредине.
- Макли, Ватоливна, геньги. Помыкь нага, - заклекотал он. - Глягныги геньги. Мама погалила.
Светлана Анатольевна полупоняла–полудогадалась, что мама - конечно же, не ночью, как уверял Мишка, а, наверное, в свой последний приход, подарила ему деньги; деньги грязные, и их надо помыть.
- Их надо выбросить, Миша, - поставила точку в педагогическом разбирательстве Светлана Анатольевна, - твоя монета никому не нужна.
- А кнулок для таликмана? - растерянно спросил Мишка.
Речь, конечно же, шла о шнурке для волшебного талисмана Аладдина из американского мультсериала. Для такого талисмана годилось всё, во что можно было продеть толстую нить или шнурок: колёсики, колечки, дырявые кусочки пластмассы. Чёрный Мишкин пятак мог бы превратиться в чудесный талисман, если бы у Светланы Анатольевны нашлось время выбрать для него подходящий шнурок. Но время было на исходе. Светлана Анатольевна с минуту на минуту ожидала прихода в группу председателя детдомовского профкома Зинаиды Петровны.
Маленькая вёрткая Зинаида совершала свой традиционный утренний обход, собирая самые последние новости. Но Светлана Анатольевна, дожидаясь её, сильно нервничала. Она знала, что председатель профкома придёт сегодня не за новостями. В проёме открывшихся дверей показался сначала толсто перевязанный белоснежными бинтами Зинаидин палец. Опершись рукой о косяк, председатель профкома широко улыбнулась Светлане Анатольевне
- Представь, - весело сообщила она, - насколько правы люди, когда говорят: не режь хлеб в злости! Вот, резала, нервничала - и отхватила!
Светлана Анатольевна не торопилась разделить её радость и долго в молчании расставляла игрушки на полке, чередуя резиновых волков и овечек.
- Тебе–то с чего нервничать? - хмуро спросила, наконец, она и исподлобья взглянула на председателя.
Улыбка медленно исчезла с лица Зинаиды. В глазах мелькнуло замешательство. Она помолчала недолго и вновь обратилась к Светлане Анатольевне, но теперь уже строго и по–деловому:
- Деньги сдаёшь?
Светлана Анатольевна медлила с ответом.
- Ватоливна, геньги! - протянул руку подошедший к ней Мишка.
- Миша, не собираюсь я мыть твои деньги. А шнурка у меня и вовсе нет! - отмахнулась она от него.
Зинаида ждала ответа. Отмалчиваться долее не имело смысла.
- И что на этот раз? - вяло спросила Светлана Анатольевна.
Она прекрасно знала, что на этот раз Зинаида собирает деньги ко дню рождения бухгалтера гороно. Дорогой подарок уже давно был куплен приглашенной на юбилей детдомовской администрацией. Но расходы на его покупку, как обычно, надлежало возместить и всем остальным членам педколлектива. Светлана Анатольевна мучительно соображала теперь, как бы не сдать деньги не заметно для Зинаиды.
- Ватоливна, геньги! - протянул руку настырный Мишка.
- Уйди, Мишка, не то дам! Только не шнурок, а по одному месту. Уйди, не крутись под ногами! - в сердцах вскрикнула Светлана Анатольевна и вновь погрузилась в тягостные свои думы.
- Сдавай, сдавай деньги, подруга, - всё ещё миролюбиво посоветовала Зинаида, - тебе же лучше будет.
- И чем же это, интересно, мне будет лучше? - изумилась Светлана Анатольевна. - В прошлый раз тоже деньги сдавали все поголовно, а на своё новоселье директриса пригласила только членов профкома по твоему же списку. И мне от этого было лучше?
- Тебе досадно, что меня пригласили, а тебя за твои деньги - нет? - начала терять терпение Зинаида и вплотную приблизилась к Светлане Анатольевне. - Карьере моей завидуешь?
- Ой, если я завидую твоей карьере, то ты - моему небывалому уму и красоте неземной, - необдуманно парировала Светлана Анатольевна.
Зинаида иронично усмехнулась. Разговор зашёл в тупик.
- Ну будь ты хоть немного дальновиднее! - вновь начала гостья и перебинтованным пальцем постучала себя по лбу. - Прекрасно же знаешь, что только вызовешь недовольство у начальства.
- И что с того! - неосторожно воскликнула Светлана Анатольевна. - Этому твоему начальству всю жизнь денег не хватает! Так и норовит заглянуть в чужой карман
- Геньги, геньги! - заклекотал снова Мишка. - Вагми, Ватоливна!
- Ничего я у тебя не возьму! - взорвалась она. - Сказала же - нет у меня никакого шнурка! И уйди! Не мешай!
Мишка опасливо отбежал в сторону и натолкнулся на Зинаиду.
- А шёл бы ты, дорогой, со своим "гынь–гынь" к логопедам! - грозно нахмурила та брови и рывком отодвинула докучливого мальчишку в сторону.
- Логопеды у нас народ занятой, - недобро усмехнулась Светлана Анатольевна, - с детьми работать им некогда.
- И точно! - обрадовалась Зинаида неожиданно возникшему взаимопониманию. - Сегодня с утра только и заняты тем, что объявление к педсовету цветочками да вензелёчками разрисовывают.
Согретые общим чувством, женщины примирительно помолчали.
- Ты бери, глупая, пример со сменщицы своей молодой, да ранней, - вновь вернулась к разговору Зинаида и ласково прикоснулась перебинтованным пальцем к руке Светланы Анатольевны. - Ведь вот всего чуть она у нас поработала, а уже и категория первая, и премии самые большие, и тобой, дурой старой, походя помыкает. А всё почему?
- Почему? - наивно расширила глаза Светлана Анатольевна.
- А потому! - поучающе передразнила Зинаида. - Ласковое телятко двух маток сосёт. Всегда знает, когда, как и, главное - с чем подойти к начальству. Не то что ты!
- А мне противно быть телятком. Я всё–таки ещё человек, - неуверенно, словно сомневаясь в собственных словах, произнесла Светлана Анатольевна.
- Ой–ой, ты Девственницу–то Орлеанскую кончай из себя корчить! - уже не сдерживаясь, почти вскричала Зинаида. - Деньги сдаёшь или нет?
- Ватоливна, на, на! - вынырнул откуда–то сбоку со своей протянутой рукой Мишка.
- Да что ты пристал ко мне, как банный лист! - чуть не плача, обрушилась на него Светлана Анатольевна. - Избавлюсь я от тебя с твоими шнурками и талисманами когда–нибудь или нет!
Мишка в испуге отскочил от неё и, не удержавшись на ногах, спиною навалился на зеркальный шкаф. Угрожающе всколыхнулось неплотно закреплённое зеркало. И Светлана Анатольевна невольно поморщилась, увидев в нём своё отражение: на бледном испуганном лице бессмысленно моргали маленькие подпухшие глазки, в жалкой попытке улыбнуться кривились тонкие губы. "Экое мерзопакостное зрелище!" - съязвила она своему отражению и ухватила Мишку за стиснутую в кулак руку, чтобы спешно отойти с ним подальше от зловещего зеркала.
- Так, всё, хватит! - нашла, наконец, в себе силы для твёрдого ответа Светлана Анатольевна. - Никакие начальственные юбилеи я оплачивать не стану. Нет у меня на это денег!
- Так и передать? - угрожающе тряхнула перебинтованным пальцем Зинаида. - Смотри, не пожалеть бы потом!