Аверченко Аркадий Тимофеевич - Волчьи ямы (сборник) стр 2.

Богатая у меня фантазия, роскошная фантазия! Вот захочу сейчас, закрою глаза, да и представлю себе, ясно, как на солнце, - отрывок, огрызочек моей старческой жизни. Слушай, читатель. Кхе-кхе…

* * *

Шелковыми волосами, нежной щекой трется о мою заскорузлую, жилистую руку внук Костя, Саша или Гриша, как там его заблагорассудят назвать нежные родители.

- Дед, - говорит Костя, - что ты все спишь да спишь… Рассказал бы что-нибудь. Эх, ты!.. А еще мамка говорит, что писателем был.

Мои потухшие глаза чуть-чуть загораются.

- А ведь был же! Ей-богу, был! Помню, выпустил я как-то книжку "Веселые устрицы". Годов тому поди пятьдесят будет. Один критик возьми и напиши: "Этот, говорит, молодой человек подает надежды…"

- Подал? - спрашивает внук, с любопытством оглядывая морщинистого "молодого человека".

- Что подал?

- А надежды-то.

- А пес его знает, подал или не подал! Разве тут было время разбирать? Да ты сам взял бы какую книжку с полки, да почитал бы дедову стряпню, хе-хе-кхе… Кхе!

- Ну ее, - с наивной жестокостью детской ясной души морщится внук. - Еще недоставало чего! Почитать… Ничего я там не пойму.

А у меня уже и самолюбия авторского не осталось. Все старость проклятая выела.

Даже не обидно.

- Ну, чего ты там не поймешь? В мое-то время люди все понимали. Неужто уж умнее были?

- Нет, непонятно, - вздыхает внук. - Вдруг сказано у тебя там: "Приятели чокнулись, выпили по рюмке водки и, поморщившись, поспешили закусить. "По одной не закусывают, - крякнул Иван Иванович…"" Ни черта, дедушка, тут не разберешь.

- Вот те раз! Чего ж тут непонятного?

- Да что это такое водка? Такого и слова нет.

Молодостью повеяло на меня от этого слова - водка.

- Водка-то, такое слово было.

- Что же оно значит?

- А напиток такой был. Жидкость, понимаешь? Алкогольная.

- Для чего?

- А пить.

- Сладкая, что ли?

- Эва, хватил. Горькая, брат, была. Такая горькая, что индо дух зашибет.

- Горькая, а пили. Полезная, значит, была? Вроде лекарства?

- Ну, насчет пользы - это ты, брат, того. Нищим человек от нее делался, белой горячкой заболевал, под заборами коченел.

- Так почему же пили-то? Веселым человек делался, что ли?

Я задумчиво пожевал дряхлыми губами.

- Это как на чей характер. Иной так развеселится, что вынет из кармана ножик и давай всем животы пороть.

- Так зачем же пили?

- Приятно было.

- А вот у тебя там написано: "Выпили и поморщились". Почему поморщились?

- А ты думаешь, вкусная она. Выпил бы ты, так похуже, чем поморщился…

- А почему они "поспешили закусить"?

- А чтоб вкус водочный отбить.

- Противный?

- Не без того. Крякать тоже поэтому же самому приятно было. Выпьет человек и крякнет. Эх, мол, чтоб ты пропала, дрянь этакая!

- Что-то ты врешь, дед. Если она такая противная на вкус, почему же там дальше сказано: "По одной не закусывают".

- А это, чтоб сейчас другую выпить.

- Да ведь противная?

- Противная.

- Зачем же другую?

- А приятно было.

- Когда приятно - на другой день?

- Тоже ты скажешь: "на другой день", - оживился я. - Да на другой день, брат, человек ног не потащит. Лежит и охает. Голова болит, в животе мутит, и на свет божий глядеть тошно до невозможности.

- Может, через месяц было хорошо?

- Если мало пил человек, то через месяц ничего особенного не было.

- А если много, дед, а? Не спи.

- Если много? Да если, брат, много, то через месяц были и результаты. Сидит человек с тобой и разговаривает, как человек. Ну а потом вдруг… трах! Сразу чертей начнет ловить. Смехи. Хи-хи. Кхе-кхе!

- Ка-ак ловить? Да разве черти есть?

- Ни шиша нет их и не было. А человеку кажется, что есть.

- Весело это, что ли, было?

- Какой там! Благим матом человек орал. Часто и помирали.

- Так зачем же пили? - изумленно спросил внук.

- Пили-то? Да так. Пилось.

- Может, после того как выпьют, добрыми делами занимались?

- Это с какой стороны на какое дело взглянуть. Ежели лакею физиономию горчицей вымажет или жену по всей квартире за косы таскает, то для мыльного фабриканта или для парикмахера это - доброе дело.

- Ничего я тебя не понимаю.

Внук накрутил на палец кольцо своих золотых волос и спросил, решив, очевидно, подойти с другой стороны:

- А что это значит "чокнулись"?

- А это делалось так: берет, значит, один человек в руку рюмку и другой человек в руку рюмку. Стукнут рюмку о рюмку, да и выпьют. Если человек шесть-семь за столом сидело, то и тогда все перестукаются.

- Для чего?

- А чтобы выпить.

- А если не чокаться, тогда уж не выпьешь?

- Нет, можно и так, отчего же.

- Так зачем же чокались?

- Да ведь, не чокнувшись, как же пить?

Я опустил голову, и слабый розовый отблеск воспоминаний осветил мое лицо.

- А то еще, бывало, чокнутся и говорят: "Будьте здоровы", или "Исполнение желаний", или "Дай бог, как говорится".

- А как говорится? - заинтересовался внук.

- Да никак не говорится. Просто так говорилось. А, то еще говорили: "Пью этот бокал за Веру Семеновну".

- За Веру Семеновну, - значит, она сама не пила?

- Какое! Иногда как лошадь пила.

- Так зачем же за нее? Дед, не спи! Заснул…

А я и не спал вовсе. Просто унесся в длинный полуосвещенный коридор воспоминаний.

Настолько не спал, что слышал, как, вздохнув и отойдя от меня к сестренке, Костя заметил соболезнующе:

- Совсем наш дед Аркадий из ума выжил.

- Кого выжил? - забеспокоилась сердобольная сестра.

- Сам себя. Подумай, говорит, что пили что-то, от чего голова болела, а перед этим стукали рюмки об рюмки, а потом садились и начинали чертей ловить. После ложились под забор и умирали. Будьте здоровы, как говорится!

Брат и сестра взялись за руки и, размахивая ими, долго и сочувственно разглядывали меня.

Внук заметил, снова вздохнув:

- Старенький, как говорится.

Сестренке это понравилось.

- Спит, как говорится. Чокнись с ним скалкой по носу, как говорится.

- А какая-то Вера Семеновна пила, как лошадь.

- Как говорится, - скорбно покачала головой сестренка, - совсем дед поглупел, что там и говорить, как говорится.

Никогда, никогда молодость не может понять старости.

Плохо мне будет в 1954 году, ох, плохо!.. Кхе-кхе!..

Корни в земле

Толстый человек, отдуваясь и тяжело дыша, утирал громадный лбище громадным клетчатым платком и, делая после каждого слова антракт, в виде глубокой передышки, говорил:

- Это (передышка) как же (передышка) будет (передышка) теперича?

- А что? - недоуменно поднял я голову.

- Значит, это выходит, что жить не по-хорошему нужно, не в браке, а в разврате - да? В гнусности - да?

- Именно?

- Раз свадьбы не сделаешь - что ж оно выйдет? Ясное дело.

- Какой свадьбы?

- Какая бывает. Между двумя.

- Которыми?

- Вообще. Барышня, скажем, и кавалер.

- Ну?

- Между ими, говорю.

- Так кто ж им мешает жениться?

- Без свадьбы-то?

- Со свадьбой!

Толстяк охнул и, как кит, выпустил из ноздри струю воздуха, поколебавшую гардину на окне.

- Где-же это вы, скажите на милость, свадьбу теперь увидите?

- А что? Пост?

- Тоже вы скажете - пост. Пост дело проходячее: пост ни при чем.

- А что не проходячее?

- Читали, что всякое питье хотят уничтожить?

- Читал. Прекрасная мысль.

- Умники вы!.. Новомодные танцоры. Шаркуны, трам-блям… Вот и выдумываете бо-зна-что!

- Однако, при чем тут свадьба?

- О, Господи-ж! Да какая христианская душа без выпивки свадьбу справит? Ведь куры ж засмеют. Господи, Господи!

- Какой вздор. Обряд бракосочетания не требует выпивки.

- Так-с. Вы по-умному все, по-балетному рассуждаете. А дозвольте вас спросить: вернумшись?

- Что такое - вернумшись?

- Вернумшись с этого бракосочетания, как вы выражаетесь, что они должны делать?

- Молодые?

- Да-с. И молодые, и старые.

- Чай пить.

- Это на свадьбе-то?! Да пригласи меня человек на такую свадьбу - я и ему и его невесте всю прическу чаем ошпарю!

- Пусть не приглашает.

- Это меня-то? Дядю-то? Кто его после такого поступка лечить будет?

- Однако, согласитесь сами, что таким образом для вашего племянника создается безвыходное положение.

- То-есть для племянницы. И верно, что безвыходное. Где уж тут замуж выходить при этом самом! Позорь один, смехота.

- Не понимаю, почему. Будто все дело в выпивке.

- Ну, вот и говори с ним. Свадьба это али нет?

- Свадьба.

- Музыка должна быть? Туши она должна играть? Под какой же дьявол она будет играть туши, ежели выпить нечего? За мое-то здоровье, за дядюшкино, должны пить или, может быть, скажете - не должны? За молодых должны пить или не должны? Керосин пить будут, клюквенный сироп? Молодым должны кричать горько! или не должны? А где ж тут горько? От чего? От чего?! Ora моржовой воды?!!

- Что это за моржовая вода?

- Лечебная. С пузыречками. Орел на этикетке.

- Боржом!

- Это все едино. Пить я его не буду…

- Ну, и что же?