Плата в колледже, по московским меркам, была невысокой, но собрать ее в срок пока еще не удавалось. Каждый месяц она распечатывала грозные "молнии" об отчислении, но от них было мало толку. Самых злостных должников приводил к себе в кабинет сам Кукушкин.
Закончив с долгами финансовыми, Аллочка открыла файл с задолженностями академическими. Картина здесь также напоминала супрематическую живопись. На каждом учащемся висело по три-четыре "хвоста", а на некоторых – сразу по десятку. Алла Леонидовна откашлялась и принялась набивать новый список. Его надо было как можно скорее отдать владельцу "Лексуса".
Черные часы в серебристом корпусе показывали десять минут одиннадцатого. Из авто, наконец, показался кассир в стильном черном пальто.
Стараясь не смотреть в сторону окна, Аллочка встала из-за стола, включила электрочайник и стала готовить завтрак шефу. Ее с самого утра донимал кашель, но зная крутой нрав начальника, она не решалась чаевничать в одиночку.
– Николай Сергеевич, может, чайку – как можно ласковее проворковала усталая нимфа.
Кукушкин, который говорил по телефону, досадливо отмахнулся:
– Не сейчас!
Аллочка выскользнула со своим подносом.
В этом колледже ее уже ничего не удивляло. Дерзость студентов и грубость начальства гармонировали, как черное и серебристым. В прошлом году, когда она только сюда устроилась, ей казалось, что о лучшем месте и мечтать нельзя: недалеко от метро, стабильная зарплата, дотации на обеды и возможность уходить по пятницам на целых полчаса раньше. К тому же, эта работа была почти по ее специальности: по образованию Алла Леонидовна была магистром филологии.
На первой же встрече с директором она заикнулась, что хотела бы преподавать русский язык.
В ответ Кукушкин лишь нахмурил брови:
– Ай-ай-ай! Ну, где же вы были вчера? Вот только перед вами взял одну даму. Честное слово! Ну не бежать же теперь за ней?
Алла припомнила, как столкнулась в дверях с чернобровой дамой и поняла, что надо поскорее брать то, что осталось: методическую работу, или проще говоря, расписание, программы, приказы, справки и отчеты.
Год под трубами прошел тяжело. Кашель, который Аллочка подхватила в первую же зиму, все никак не проходил. Она испробовала уже все рекламируемые средства, но – увы! – ничего не помогало. Летом Кукушкин отпустил ее домой всего на две недели. Перед очередной проверкой надо было красиво распечатать все нужные бумаги, а бумаги ненужные быстро отсканировать и сохранить только на флешке.
Московский колледж бизнеса и технологий все больше напоминал ей театр абсурда, по которому она писала диссертацию в родном БГУ.
Главным лицом в их учебном заведении был Леонид Максимилианович, которого за глаза все звали Лёнчик. В полдень у кассира начинался обед, о чем возвещало утробное урчание все того же "Лексуса". В день зарплаты пуленепробиваемое окошко, как правили, было закрыто, и преподаватели караулили кассира возле всех входов и пожарных выходов. Лёнчика, однако, это ничуть не смущало. Вовремя зарплату здесь получали лишь два человека: сам директор Кукушкина и она, секретарь-методист. Так продолжалось до самой летней сессии, а потом ее разжаловали из VIPов.
В мае, как раз перед началом зачетов, Леонид Максимилианович явился в приемную в светлой паре со шлейфом дорогого одеколона и букетом сирени. Белые облачка опустились перед ней на стол, а черные глаза прицелились, как два дула:
– Как насчет совместного ужина?
Аллочка смутилась, заблеяла про больную маму в Брянске, про билет на вечерний поезд, про лекарства, про списки, про грядущую проверку…
Не говоря ни слова, Леонид Максимилианович сунул белое облачко в мусорное ведро. С тех пор они были на "вы".
Кукушкин стоял перед Лёнчиком навытяжку. Судя по бодрому тону его рапортов, доносящихся время от времени из соседнего кабинета, Леонид Максимилианович был в их системе координат в звании генерала, а таинственный учредитель – фельдмаршалом.
Аллочка с ним еще никогда не встречалась. Пронырливая англичанка Лолита разведала, что это был молодой человек из Молдавии, который три года назад женился на владелице крупного образовательного холдинга, а до этого состоял при хозяйке водителем. После свадьбы юному парвеню доверили новый бизнес, а управляющим назначили проверенного Кукушкина.
– Поэтому-то он тут и бывает нечасто, – приоткрыла тайну директорских отлучек разведчица-Лолита. – Он в еще одном колледже директорствует. Если кого отчисляют из одного, то тут же берут в другой. Цена стандартная – тридцать тысяч.
Аллочка присвистнула:
– Надо же!
Все файлы в колледже разделялись на "черные" и "белые". Первыми интересовался только кассир, а вторые хранились в особых папках. Их надлежало предъявлять комиссиям.
9
Аллочка подперла щеку рукой и взглянула на календарь. Черные цифры сегодняшнего дня были обведены красным. Как же она могла забыть? Сегодня же день рождения самого шефа!
Она залезла в Интернет, нашла там картинку с двумя мышатами, распечатала ее и поставила "домиком" рядом с директорской кружкой. Пусть будет хоть так. Николай Сергеевич, в общем, неплохой человек. На ее собственный день рождения он подарил ей электрочайник. Из него теперь пьют по очереди все преподаватели.
От теплого порыва ее души директорская дверь распахнулась, и Кукушкин влетел в приемную за своей кружкой чая.
Заметив открытку с мышатами, он широко ухмыльнулся в усы:
– Ох ты, мышкин кот! Спасибо, Аллусик! Очень тронут, – пробормотал он, неловко чмокнув ее прокуренными губами.
Аллочка вспыхнула, а начальник вытянул шею, расправил галстук и игриво спросил:
– А не устроить ли нам по этому случаю маленький пикничок? Такой вот маленький корпоративчик? Легкий междусобойчик?
Слово "корпоративчик" директор произнес с особым старанием, но Алла Леонидовна уже не смотрела на директорские затеи без иллюзий. "Корпоративчик" означал пьянку всего коллектива, а "междусобойчик" – продолжение банкета самыми стойкими преподавателями.
– Конечно, Николай Сергеевич! – Аллочка старательно улыбнулась. – Все будут очень рады вас поздравить. Только где соберемся?
– Ну, как "где"?
Он задумался.
– В библиотеке, конечно, как в прошлый раз! Так сказать, в храме литературы, в музейоне. Возьмем в "Оршане" закуске и попируем, как боги! И, кстати, никому мешать не будем до конца рабочего дня.
Окна библиотеки выходили на глухой забор, и заметить пирующих богов там не смог бы ни один охранник.
Алла замялась. Сегодня она собиралась сходить в поликлинику, чтобы, наконец, сделать флюорографию.
– И не вздумайте отказываться, Алла Леонидовна! – зарычал директор, но тут же смилостивился. – Составь-ка праздничное меню, а?
Нимфа заблеяла, как овца.
Через десять минут директору на стол легла смета торжества: две бутылки коньяка, банка кофе, три бутылки водки, кило колбасы с/к, кило сыра, три батона белого хлеба, один – черного, банка шпрот и банка маринованных огурцов.
– Донесешь? – заботливо поинтересовался Кукушкин. – А то я тебе Сердякина дам в помощь.
– Нет, не надо! – испугалась Аллочка, представив себе, как Григорием Петрович будет смотреть на нее, словно удав.
– Ну как хочешь, – царственно разрешил именинник. – И еще, пожалуйста, прихвати коробку конфет для наших дам. Начнем прямо в пять. И как же я забыл про свой день рожденья?
Шеф был в предвкушении застолья, и его глаза забестели.
– Зря ты, все-таки, от Сердякина отказываешься, – недовольно произнес он, помогая ей влезать в пальто. – Вдвоем управились бы живее.
У подъезда ей встретилась троица второкурсников, которые тоже не спешили на свидание с Сердякиным.
10
До конца пары было еще полчаса. Будущие управленцы завернули в столовку, чтобы взять чего-нибудь горячего. Как отомстить оборзевшему Пердякину, они так и не решили.
– А может, это, шины проколем? – спросил Жека, когда они все втроем развалились вокруг шаткого столика.
Толян покосился на друга:
– Не ори. Откуда у этого придурка машина?
Максик неосторожно отхлебнул горячего из тонкого стаканчика и поперхнулся.
Толян постучал его по спине.
Тот отдышался, вытаращил свои серо-голубые глазки и, не мигая, произнес:
– Я бы ему, типа, мешок надел на голову и врезал, ей бо!
Толян ухмыльнулся:
– Ну да, блин, нашелся один такой смелый. Да он тут же стуканет.
Максик смутился:
– Ну, это… Я тогда не в теме. Ты, короче, сам решай.
Толян держал обжигающий стаканчик двумя пальцами. Ему очень хотелось выпить сейчас целый чайник и съесть все пирожки на витрине, но каждый стаканчик стоил 20 руб., а каждый пирожок – 50. Его мать болела уже третью неделю. Заначка, которую осталась после дедовских похорон, вчера закончилась. Сегодня ему даже пришлось стрелять полтинник у одного мужика на станции. Тот сначала протянул десятку, но вежливый юноша покачал головой и аккуратно показал из рукава кожанки блестящее лезвие перочинного ножа.
Пытаясь прогнать смурные мысли, Толян развернул "Сникерс", вонзился в него своими мелкими зубами и, растягивая удовольствие, стал медленно жевать приторную кашицу.
Наконец, он проглотил свою вязкую жвачку и вполголоса произнес:
– Тут, пацаны, надо не засветиться. Мы лучше ……
Его слова заглушил резкий звонок, а в следующий момент столовая превратилась в рассерженный улей. Закончилась первая пара, и голодные тинейджеры ринулись к прилавку с черствыми пирожками.