- Что ж, - сказал Анжель, - я рад, что вы отвергаете очевидное и твердо верите в самовнушение. Это в порядке вещей. Психоаналитик должен обладать даром самовнушения.
Дойдя до деревенской околицы, оба, не сговариваясь, повернули назад.
- Ваша супруга ждет вас, - сказал Жакмор.
- С чего это вы взяли?
- У меня такое предчувствие. Я идеалист.
Вскоре они переступили порог дома и пошли вверх по лестнице. Резные дубовые перила услужливо прогибались под мощной рукой Жакмора. Анжель первым вошел в спальню Клемантины.
10
Переступил порог и нерешительно остановился. Жакмор приотстал.
- Можно войти? - спросил Анжель.
- Входи, - ответила Клемантина.
Она смотрела на мужа с полнейшим равнодушием. Он же не осмеливался сесть на кровать, боясь потревожить ее.
- Я тебе больше не верю, - сказала Клемантина. - Женщина перестает верить мужчинам, после того как один из них сделает ей ребенка. Всем вообще и этому одному - в первую очередь.
- Бедная! Ты так мучилась!
Клемантина досадливо отмахнулась: не надо ей жалости.
- Завтра я поднимусь, - сказала она. - Они у меня к десяти месяцам пойдут. А к году научатся читать.
- Вот теперь я тебя узнаю! Ты явно выздоравливаешь.
- Это не болезнь. Все кончилось и больше не повторится. В воскресенье надо окрестить детей. Их будут звать Жоэль, Ноэль и Ситроен. Я так решила.
- Ноэль и Жоэль - не очень хорошо звучит, - заметил Анжель. - Тогда уж почему бы не Азраэль, Натаниэль или даже Ариэль. Или вообще Прюнэль.
- Будет так, как я сказала, - отчеканила Клемантина. - Двойняшки - Жоэль и Ноэль, а третий - Ситроен. - И вполголоса, сама себе, прибавила: - Этого надо приструнить с самого начала. Намучаюсь я с ним, но он того стоит. А пока что, - продолжала она, снова повысив голос, - им нужны кроватки. Завтра же.
- Если у вас есть какие-нибудь поручения, я к вашим услугам, - предложил Жакмор. - Не стесняйтесь.
- Это мысль, - сказала Клемантина. - По крайней мере, не будете сидеть без дела.
- У меня вообще нет такой привычки.
- А здесь может появиться. Ладно, идите вдвоем. Идите и закажите столяру три кроватки. Две поменьше и одну побольше. Да скажите ему, чтобы постарался. А мне пришлите Беллу.
- Хорошо, голубка, - сказал Анжель.
Он нагнулся поцеловать ее и пошел к двери. Жакмор пропустил его и вышел следом.
- А где Белла? - спросил он.
- Внизу… - ответил Анжель. - Стирает белье. Давайте позавтракаем. А потом вместе пойдем в деревню.
- Лучше я схожу один, - сказал Жакмор. - А вы оставайтесь. Мне не хочется опять начинать с вами спорить. Это утомительно. Я занимаюсь психологией, а не болтологией.
11
Жакмор снова вышел за ворота и направился в деревню. По правую руку от него тянулась каменная стена парка, потом отвесная скала, вдали виднелось море. Слева раскинулись обработанные поля, попадались отдельные деревья, по краю дороги шла живая изгородь. Его внимание привлек колодец, который он не заметил утром: два высоченных каменных столба, между ними ясеневая перекладина с заскорузлой ржавой цепью. Вода в колодце кипела, так что из-под покрывавшей его замшелой плиты выбивался пар, белые струйки, истончаясь, уходили в синюю высь.
Показались первые строения, и Жакмор поразился грубости этих домов. Они начались по правой стороне: подковообразные, обращенные концами к дороге, и все одинаковые. Везде большой, чуть не во весь двор, бассейн с черной водой, где полно пиявок и холераков; в левом крыле живут хозяева, в правом и в центре подковы помещается скот. Конюшня и хлев расположены на высоком помосте, куда скотина поднимается по деревянным сходням, а внизу, между каменными опорами, стоят огромные чаны - в них стекают скотские экскременты. В пустующих стойлах хранят сено, солому и кормовое зерно. А в специально оборудованном закуте трахают девок. Двор вымощен серыми гранитными плитами, разделенными ровными ухоженными полосками той же пористо-трубчатой травы, что растет вдоль дороги.
До сих пор Жакмору не встретилось ни одного человека. С другой стороны тоже потянулись дворы. Дорога расширилась, свернула влево. За поворотом открылась речка с очень пологими берегами. Вода в ней была красного цвета и похожая на туго натянутую ткань - ни рябинки, ни морщинки. Там и тут плавали омерзительного вида не то отбросы, не то объедки, не то куски падали. Безлюдные дома молчали, будто притаившись. Каждое новое жилище преподносило обонянию Жакмора сложный многовонный букет, в котором он старался отпрепарировать отдельные составляющие.
А речка - такой странной Жакмор никогда не видел. Она хватала начало неизвестно откуда и сразу наливалась до краев, вспучивалась, как под пленкой. Вода напоминала гуашь цвета свежей крови, была какой-то густой и непрозрачной. Жакмор подобрал камешек и бросил в речку. Камешек погрузился беззвучно и мягко, как в пух.
Дорога все раздавалась вширь и наконец привела к длинной площади, где раздвоилась, обтекая усаженную тенистыми деревьями площадку. В правом углу угадывалось какое-то движение, и Жакмор направился туда.
Оказалось, там всего-навсего торговали стариками. Выставленные на продажу старики и старухи сидели на открытой солнцу деревянной скамье, вновь поступающие могли рассаживаться еще и на положенных в ряд камнях - три из них были уже заняты. Жакмор насчитал семь мужчин и пять женщин. Казенный барышник с молескиновой папкой-реестром под мышкой стоял перед скамьей. На нем был потертый костюм из коричневого бархата, худые ботинки и, несмотря на жару, замызганная кротовая шапка. От него дурно пахло. Впрочем, старики воняли еще почище. Почти все они сидели неподвижно, опершись обеими руками на отполированную временем палку, все в грязных, драных одежках, обросшие, с морщинистыми лицами и воспаленными от долгой работы на солнцепеке сощуренными глазами. Провалившиеся рты со смрадными гнилыми пеньками вместо зубов безостановочно жевали вхолостую.
- Посмотрите! - взывал барышник. - Вот этот идет по дешевке, а он еще может на что-нибудь сгодиться. Эй, Лалуэ, может, возьмешь для своих сорванцов? Он вполне в состоянии за ними посмотреть.
- А показать им кое-что он в состоянии? - выкрикнул кто-то из толпы.
- А как же! Ну-ка, старый хрен, поди сюда! - приказал барышник.
Согбенный старикашка встал и сделал шаг вперед.
- Покажь им, что там у тебя в портках болтается!
Дрожащими пальцами старикан стал расстегивать засаленную ширинку. Крестьяне загоготали.
- Гляди-ка! - крикнул Лалуэ. - И правда, кое-что еще есть! - Он наклонился и, корчась от смеха, потеребил жалкую висюльку. - Так и быть, беру! - сказал он. - За сто франков.
- Продано! - объявил барышник.
Жакмор знал, что такие торги в деревнях не редкость, но ему ни разу не доводилось на них присутствовать, он смотрел и давался диву.
Старик застегнулся и ждал.
- Чего стоишь - пошел! - гаркнул Лалуэ и дал старику пинка, так что тот еле устоял на ногах. - Вот вам забава, мальцы!
Дед засеменил прочь от скамьи. Из толпы выбежали двое мальчишек. Один огрел старика по спине палкой, другой повис у него на шее и стал валить на землю. Дед растянулся носом вниз. Крестьяне на эти игры уже не смотрели. Только Жакмор все глядел и глядел на детишек. Дед поднялся на колени, что-то выплюнул, нос его был ободран в кровь. Наконец Жакмор перевел взгляд на толпу. Барышник выставил на торг бабку лет семидесяти в ветхом черном платке, из-под которого выбивались грязные космы.
- Красотка хоть куда! - расхваливал барышник. - Ну, кому? Без единого зуба! Это большое удобство!
Жакмора замутило. Он вгляделся в стоявших вокруг людей. Мужики лет по тридцать пять - сорок, все как на подбор крепкие, матерые, в лихих картузах. Ядреная порода. Щетинистые усы, украшавшие многие лица, довершали впечатление.
- Итак, Адель идет за шестьдесят франков! - продолжал барышник. - Всего шесть десятков - это за беззубую-то! Считай, даром! Как, Кретьен, берешь? Или ты, Нюфер? - Он пнул старуху в спину. - Встань, карга, покажись! Берите, не прогадаете!
Старуха поднялась.
- Повернись, - велел барышник. - Покажи зад. Любуйтесь, люди добрые!
Жакмор старался не смотреть. А тут еще его обдало такой невыносимой вонью, что он и вовсе отвернулся. Но все-таки успел увидеть рыхлые, с вздутыми венами ягодицы.
- Пятьдесят, - выкрикнул чей-то гнусавый голос.
- Забирай! - откликнулся барышник, и не успела бабка оправить свою бумазейную юбку, как он отпихнул ее, залепив звонкий шлепок.
Сосед Жакмора, чернявый верзила, смачно расхохотался. Жакмор тронул его за плечо.
- Чему вы смеетесь? Вам не стыдно?
Верзила оборвал смех.
- Чего-чего?
- Не стыдно вам? - вполголоса повторил Жакмор. - Они же старые…
Не успев договорить, он получил кулаком в зубы. Во рту стало солоно - из расквашенной губы потекла кровь. Жакмор пошатнулся и полетел на дорогу! Никто и не взглянул на него. Торги продолжались.
Психиатр встал, отряхнул брюки. Теперь он видел только плотно сомкнутый полукруг темных неприветливых спин.
- А вот еще один! - раздавался голос барышника. - Товар люкс - на деревянной ноге! Исходная цена - сто франков! Сто десять!
Жакмор побрел прочь. От площади отходила улица, на которой вроде бы были какие-то лавки. Он пошел по ней и вскоре нашел столярную мастерскую. Толкнул дверь со скверным, тревожным чувством. Переступил порог и огляделся.