– Я на всякий случай буду сидеть во дворе на лавочке, если что, свистните…
– Ладно, – сжалился Баранкин, – когда объявлю в своей комнате «День открытых дверей», приходи со своей маманчей!
Яковлев ушел, потом снова вернулся.
– А что такое молоко, обогащенное теоремой Пифагора? – не удержался он от вопроса.
– Много будешь есть, скоро состаришься, – ответил Баранкин.
После того, как входная дверь захлопнулась за Яковлевым, Баранкин подошел к окну. Вход в подъезд был оцеплен ребятами. Алик Новиков успел притащить фотоаппарат на треноге и нацелил его на парадное.
– Ну, Фокина! – покачал головой Баранкин. – Какую окружность очертила вокруг нас с тобой!.. Тихонова до этого никогда бы не додумалась!
– Тут, пожалуй, не сбежишь, – проворчал Малинин.
– Не сбежишь? – усомнился Баранкин. – А День бегуна на что? Где его маршрут проходит?.. Кажется, где-то около нас?
– Кажется, мимо твоего дома, – ответил Костя, разворачивая вчерашнюю «Вечерку». Оба склонились над газетой.
– Точно, – обрадовался Баранкин, – вот наша улица… вот наш дом… вот шоссе, по которому скоро побегут участники… Через парадную дверь не выйдешь, а если через чердак и по пожарной лестнице… – Юра снова подошел к окошку.
Алик Новиков стоял по-прежнему возле фотоаппарата, нацеленного прямо на подъезд. На скамейке невдалеке сидел Миша Яковлев, уткнувшись носом в книгу.
– Все, – вздохнул Баранкин, – ничего не поделаешь! Придется срочно начать бег… ради бегства!..
СОБЫТИЕ САМОЕ ТРЕТЬЕ
Неожиданное открытие
С крыши, на которой сидели Баранкин и Малинин, было видно, как огромная растянувшаяся по шоссе толпа бегунов приближается к дому, в котором жил Баранкин.
– На что это похоже? – спросил Юра Костю, глядя на разноцветное скопище бегунов.
– Наверное, на тучу, – предположил Костя, – или на амебу…
Юра отрицательно покачал головой.
– Это похоже на галактику, а не на амебу…
К спуску по пожарной лестнице приготовились! – скомандовал он. – Начали спуск! – Юра первым стал ловко снижаться по железным ступенькам. За ним боязливо начал спускаться и Малинин. Точно рассчитав время, они покинули крышу и спрыгнули на траву у торцевой части дома, на фундаменте которого было написано мелом:
БАРАНКИН! ФАНТАЗЕР НЕСЧАСТНЫЙ!
(но на фундаменте было с ошибками: нисчастный!), и смешались с бегущей, как ее называл Баранкин, галактикой, группой участников спортивного мероприятия.
– Ну, Баранкин! – стал на бегу восхищаться и радоваться Малинин. – Вот здорово ты придумал, и на дистанции нас вроде никто не засек!
– Конечно, никто! – заверил его Баранкин.
Окруженные живым забором бегущих людей разного возраста и пола, они чувствовали себя в такой безопасности, что даже позволили себе расслабиться и потеряли всякую бдительность.
На самом деле Баранкина и Малинина заметили Венька Смирнов и Вячеслав Морозов, которые как раз проезжали на велосипеде мимо баранкинского дома, направляясь на субботник в школу. Вячеслав, сидевший на багажнике, сзади, присвистнул и сказал:
– Сбежали все-таки!..
А Смирнов так нажал на педали, что Морозов чуть не слетел с багажника.
– Надо сообщить Фокиной! – крикнул Венька Смирнов. – Одни, значит, должны вкалывать, а другие заниматься бегом ради жизни!..
Тем временем Баранкин и Малинин успели оглядеться по сторонам и, убедившись, что среди бегущих с ними рядом мальчишек и девчонок нет знакомых физиономий и им не грозит разоблачение, успокоились окончательно. Баранкин обратил внимание на то, что все вокруг бегут по-разному. Одни молча и сосредоточенно. Другие про себя что-то, тихо напевают. Две женщины, одна маленькая и толстенькая, другая длинная и худая, о чемто переговариваются.