Рогов отнес повесть одному своему знакомому литератору, с которым он часто пил пиво в баре Дома журналистов и о романах которого отзывался несколько пренебрежительно, но тайком зачитывался ими. Недели через две они снова встретились в баре. Долговязый пожилой писатель с гривой всклокоченных волос медленно тянул бочковое прохладное пиво "Гамбринус". Перед ним стояла тарелка с воблой и черными сухариками. И Леня, чтобы лучше расположить его к себе, пустился в длинные рассуждения о качествах пива, испробованного им в Сиднее, Лондоне, Мюнхене и Братиславе. Потом как бы между прочим спросил:
- Повесть мою прочел?
Писатель набил старомодную трубку с чертом, затянулся пряным дымком и лишь после этого молча кивнул в ответ. Леня уже совсем робко поинтересовался:
- Ну и как?
Его собеседник вынул изо рта трубку, выбил пепел в дешевую стеклянную пепельницу.
- Ты же очень умный человек, старик, - сказал он Рогову. - Сам должен понимать. Журналисты часто берутся за перо, мечтая о писательском поприще. Одним удается, другим нет. Те, кому не удается, всегда потом говорят: лучше быть хорошим журналистом, чем ходить в плохих писателях. А тебе не надо произносить этой фразы. Ты и так уже в королях журналистики ходишь…
Они в молчании допили пиво и разошлись. Месяца через два Рогов перечитал свои двести страниц и понял, насколько писатель был прав.
Шли месяцы и годы суетливой журналистской жизни, к темпу которой Рогов настолько привык, что не замечал уже одиночества. Оно обострилось после встречи с Женей Светловой. Никогда Леня не думал, что снова оживет в нем огромное чувство нежности и любви, да еще с такой силой. Они подружились. Женя к нему даже привязалась. По крайней мере, с самым искренним интересом ожидала его приезда в городок космонавтов, была ласковой и доброй, когда встречала после возвращения из длительных командировок, садилась с ним рядом в автобусе, если вместе со всеми космонавтами и их женами ехали они в столицу в оперу или драму. Дважды Рогову казалось, что надо объясниться, и он это попытался сделать. В первый раз Женя его просто остановила. Во второй позволила высказаться и, склонив набок беленькую, коротко остриженную головку, не поднимая глаз, сказала:
- Но вы же знаете, Леня, какая у меня заветная мечта.
- Знаю. Полет, - тихо ответил Рогов.
- И до него я лишила себя права на все личное, на все, что может отвлечь. Ну а если я по каким-то причинам вообще не полечу, - грустно закончила Светлова, - то едва ли буду уж так кого-либо интересовать.
- Да что вы, Женя! - с жаром воскликнул Рогов. - Неужели вы могли подумать, что я вас полюбил только за то, что вы космонавтка? Да если вы сию минуту мне скажете, что уходите из отряда и никогда не полетите, разве я от своих чувств откажусь?
- Не надо, Леня, - прервала она мягко и положила ладонь ему на плечо, - не надо пока продолжать этот разговор.
В борении с самим собою прожил Рогов эти годы. Они не прибавили ему молодости. В свои тридцать семь он стал тяжелее в весе, под глазами появились мешочки, тонкие нити седины пробились на висках, да и предательская лысинка стала заметнее. Но он все же верил и ждал.
За эти годы космонавты из "звездного городка" еще несколько раз выходили на орбиты. Рогов участвовал во всех торжественно-шумных поездках на старт и на финиш, давал отчеты и очерки о космонавтах, их последних предстартовых часах, отчеты с пресс-конференций, писал о новых героях. Вернувшись в Москву, он выступал по телевидению с устными рассказами и всегда потом с затаенным дыханием спрашивал у Жени Светловой, видела ли она его и как эти рассказы ей понравились. Он чувствовал, что устал уже писать о космонавтах и начинает повторяться. Вероятно, он бы отошел уже от этой темы, если бы не желание общаться с Женей. Вот и на эти парашютные прыжки в далекую знойную степь он ехал лишь потому, что туда вместе с другими космонавтами из отряда генерала Мочалова поехала она.
"Если бы Женя стала моей, я бы ее любил еще больше, чем этот казах свою жену, - грустно думал Рогов. - Какие они, право, счастливые".
"Волга" бесшумно вскарабкалась на пригорок, и Рогов увидел впереди широкий пояс электрических огней. Огни возникли неожиданно. Леня обрадовался окончанию ночного пути. Да и шофер, вероятно, этому обрадовался, потому что обернулся к нему и, улыбаясь белозубым ртом, весело провозгласил:
- Смотри сюда, журналист. Степновск… хоть столицей степного края называй. Ты приехал. Я тебя высажу у будочки часового.
Он лихо развернулся, и машина замерла у самой проходной. Леня вытащил чемодан, опустил его на обочину дороги.
- Хорошие вы ребята, - сказал он с грустью и завистью, - я давно не видел такой дружной пары. Проживите так лет сорок, а?
- Зачем сорок? - встрепенулся Юра. - У нас степь привольная, воздух - что надо, мы и сто проживем. Приезжай к нам на золотую свадьбу.
- Сколько я тебе должен?
- Сколько на счетчике написано, читай.
- Да, но ты же его выключил на сотом километре.
- Э-э, не будем об этом говорить.
Рогова охватил неожиданный прилив великодушия и щедрости:
- Слушай, Юра. Я сквозь сон слышал, тебе двадцати рублей на покупку не хватает. Возьми их у меня вместо расплаты. Я перед отъездом из Москвы приличный гонорар получил. Держи, - и он полез в карман.
- Что ты, что ты! - испуганно отскочил казах. - Не могу я взять твои деньги. Ни за что не могу.
- Так я же от чистого сердца.
- Нет-нет. Ты мне будешь деньги давать - себя унизишь, меня унизишь. А ты мне теперь друг. Юра Тоголбеков эту двадцатку сам заработает.
- Тогда возьми хоть за последние тридцать километров. Не из своего же кармана будешь ты холостой пробег оплачивать.
- Это как знаешь, - тихо вымолвил казах и опасливо покосился на Нину, стоявшую молчаливо с непроницаемым лицом.
- Послушай, Юра, - нашелся журналист, - давай лучше так. Я тебе дам все-таки двадцать рублей. Из них ты вычтешь сумму за тридцать километров, а остальные будешь мне должен. Идет?
- Что сказал?! - обрадовался шофер. - Нина, как ты на это смотришь? Честное слово, сейчас под зарплату ни у кого из друзей не займешь, а мы товарищу сразу переведем.
- Если, конечно, он даст адрес, - усмехнулась женщина.
- Адрес известен, - засмеялся Рогов. - Вы же читаете нашу центральную газету. Вот на редакцию и вышлете, когда сможете.
- Видишь, Нина, он правду говорит, - торопливо посыпал Юра, - я возьму эти деньги, а мы их потом вернем.
- Обязательно вернем, - растроганно подтвердила женщина.
Леня пожал им на прощанье руки. Казах улыбнулся, высунувшись из окошечка:
- Обратно поедешь, не забудь, что есть у тебя друг Юра Тоголбеков. Комсомольская, сорок три.
"Волга" умчалась. Рогов долго еще стоял на обочине дороги, придерживая ногою чемодан, и глядел, как все дальше и дальше уходит желтая полоса света от фар. На душе у него было и грустно и тепло.
3
Леню Рогова поселили в отдельном номере на третьем этаже степновской гостиницы. За распахнутым окном ширилась залитая лунным светом речная пойма. До слуха его доносился шум быстротечного Иртыша. На излучине река едва поблескивала. Рогов даже разглядел лесовой плот, проносившийся вниз по течению и всего на несколько секунд застрявший на повороте. Перевидавший на своем веку и не такие пейзажи, он равнодушно отвернулся от окна, включил электрический свет. И сразу прямоугольник окна оделся черной шторой.
Распаковав чемодан, Леня переоделся в легкий спортивный костюм и с полотенцем через плечо прошагал по длинному цементному полу коридора в умывальную комнату. Увидел двенадцать чистеньких раковин.
- Благодать! - обрадовался он.
Подошел к первому крану - воды нет, отвернул второй и третий - та же картина. Обойдя все двенадцать кранов, Леня не на шутку разозлился. Что за гостиница, даже умыться нельзя! Спустился на второй этаж, но и там не нашел воды. Сбежал вниз по лестнице и не слишком деликатно распахнул дверь в комнату дежурного администратора. Тикали пожелтевшие ходики. За серым дубовым столиком сидела полная молодая женщина с высокой светлой прической. Уложенные короной волосы возвышались над ее лбом. Синие с грустинкой глаза равнодушно остановились на неожиданном посетителе.
- Слушаю вас, товарищ, - сказала она с обезоруживающим спокойствием.
Бурные слова обиды, заготовленные Леней, вдруг пропали. Он широко развел руками и замер как вкопанный.
- Что за край у вас, скажите на милость, - улыбнулся он, - что ни мужчина - то богатырь, что ни женщина - то красавица!
- Это что, комплимент? - насмешливо спросила женщина.
- Едва ли, - возразил Рогов, - всего скорее, регистрация факта, которая никак не может сойти за комплимент.
- Так вы за этим ко мне и пришли?
- К сожалению, нет, - вздохнул Рогов, - я пришел по более прозаическому поводу - выразить неудовольствие, что на третьем этаже нет воды.
- Так ее в такую жарищу и на первом нет. Могу вас утешить. И у меня на квартире нет. Из колонки носим.
- Печально, - протянул Леня, - может, вы посоветуете, как мне быть, если я сто с лишним километров проехал по пыльной дороге и чертовски хочу умыться.
- Конечно посоветую, - почти весело отозвалась женщина, - полотенце через плечо - и на Иртыш. Сами потом меня поблагодарите.
- А ведь и верно, - опять улыбнулся Рогов.