Пациентку начали обзывать еще в приемном отделении, причем оскорблениями не ограничились. Родственница, видевшая все своими глазами, в подробностях описывала грубые тычки, сопровождавшиеся не менее грубыми словами, которыми нерадивые акушеры и акушерки подгоняли роженицу. И так далее, с уймой шокирующих подробностей.
На взгляд Данилова, случай выглядел не совсем правдоподобно.
С одной стороны, в рассказе приводились фамилии, имена и должности виновных, что косвенно свидетельствовало о его реальности. При этом было совершенно не понятно, почему двоюродная сестра роженицы, бывшая рядом с ней все время и рассказавшая об этом всему Интернету, спокойно наблюдала, как злыдни в белых халатах мучают ее родственницу. Тут бы вмешаться, устроить скандал, поставить грубиянов на место…
Эта нашумевшая история никак не продолжилась: родственница ограничилась только одним рассказом, ничего не сообщив о его последствиях.
А самарским роддомом руководила бывшая однокурсница непосредственного даниловского начальника - доктора Вознесенского, заведующего отделением анестезиологии и реанимации. Вознесенский любопытства ради позвонил ей и узнал, что весь сыр-бор был вызван тем, что администрация роддома отказалась предоставить молодой матери с ребенком отдельную палату вместо двухместной, указанной в договоре. Пациентка и ее родственники наобещали несговорчивой администрации "кучу неприятностей", и надо признать, сдержали свое обещание. В роддом одна за другой нагрянули две комиссии - городская и областная. Кстати, одноместных палат в этом роддоме, построенном в пятидесятые годы прошлого века, вообще не было.
- Моя жена еще не родила, а я уже всем недоволен! - оповестил всех присутствующих скандальный муж. - Мы рассчитывали на совершенно другое…
"Такие, как ты, всегда всем недовольны, что ни сделай", - подумал Данилов, встал, отсоединил шприц, установил на конце катетера бактериальный фильтр и зафиксировал катетер лейкопластырем на спине пациентки.
- Не создает дискомфорта? - спросил он.
- Он - нет, - ответила женщина. - Ох, не от него мне сейчас так плохо…
Стонала она еще чаще и громче.
- Теперь можно прилечь, - сказал Данилов.
Ему осталось закончить процедуру: соединить катетер с автоматическим дозатором лекарства, который будет вводить обезболивающее на протяжении родов.
Акушерка помогла роженице надеть рубашку и уложила женщину на левый бок. Выглядела пациентка не очень: искаженное страданием, красное от натуги лицо, потрескавшиеся губы, лоб в мелких капельках пота. Данилов в очередной раз подумал о том, стоит ли мужьям присутствовать на родах.
Ира подкатила столик с дозатором к кровати и ногой застопорила одно из колес - мало ли что может произойти. Недели две назад одна из рожениц ударом ноги нокаутировала акушерку, принимавшую роды. Ее немедленно сменила напарница, а пострадавшая пришла в себя лишь к первому крику младенца.
Данилов "зарядил" дозатор и присоединил длинную отводящую трубочку к катетеру, включил аппарат, обозначил время подачи лекарства и дозу.
- Скоро все будет хорошо, - ободрил он стонущую пациентку, резко сдергивая перчатки с рук. - Вы будете ощущать схватки, чувствовать осмотр доктора, но боли не будет. И вы полностью сохраните возможность тужиться, что немаловажно…
Перчатки полетели в лоток.
- Обезболивание не скажется на исходе родов? - в который уже раз вмешался муж роженицы.
- Скажется, но позитивно, - нелюбезно буркнул Данилов, закрепляя манжету тонометра на руке пациентки.
И больше для нее, чем для ее мужа, пояснил:
- В отличие от инъекций обезболивающих препаратов, эпидуральная анестезия хороша тем, что при ней препарат не проникает в кровь матери и соответственно - через плаценту в кровь плода. Так что ребенку от вашего обезболивания ничего не достанется.
- Обещать вы все мастера, - последовал ответ мужа. - У меня год назад отец в ведомственной больнице умер. Сделали операцию, занесли инфекцию, сепсис… Три месяца до семидесяти пяти лет не дожил.
- Ну, мы же сейчас не в ведомственной больнице, - с легкой укоризной заметила Юртаева. - К чему столь мрачные сравнения? Я понимаю ваше состояние, но право же, не надо так волноваться. Все будет хорошо.
- Вашими молитвами, - издевательски процедил кандидат в отцы. - Вот зачем ваш анестезиолог так часто давление моей жене меряет? У нее же синяки потом останутся. Или он такой тупой, что сразу забывает цифры?
"Вдох-выдох, - приказал себе Данилов. - Дышим медленно, глубоко и плавно. Прогоняем раздражение".
Раздражение и не подумало исчезать.
В темном оконном стекле отражался весь родовой зал. Не прекращая дышать, Данилов оценил обстановку и сделал еще один глубокий вдох, пытаясь усилием воли прогнать нарастающую головную боль. Не торопясь, он закончил измерять давление и, мельком взглянув в окно, резко выпрямился, одновременно шагнув назад и повернувшись вправо, словно желая передать Ирине тонометр. При этом локоть его правой руки заехал мужу пациентки в область солнечного сплетения, разумеется, совершенно случайно. Мужчина согнулся, и тут же в него впечатался в анестезиологический столик, задетый пошатнувшимся от неожиданного столкновения Даниловым. Что-то железное брякнуло и посыпалось.
Данилов надеялся, что все происходящее выглядит случайностью, а не результатом преднамеренных действий дежурного анестезиолога, который от души врезал хаму под дых и вдобавок протаранил его довольно тяжелым металлическим столиком.
Столик сбил мужчину с ног, "козел" ударился затылком об одну из опор передвижного светильника и затих. Сознания не потерял, просто сидел на полу, выпучив глаза, и то потряхивал головой, то начинал ощупывать ее обеими руками.
- Игорь! - Роженица попыталась было соскочить с кровати и броситься на помощь мужу, но Данилов и Пангина удержали ее.
Доктор Юртаева вместе с Ирой помогли мужчине встать.
- Извините, - развел руками Данилов. - Я и подумать не мог, что вы прямо у меня за спиной стоять будете.
Пострадавший промычал что-то нечленораздельное, и Ира вывела его наружу - прийти в себя подальше от жены.
- Ноги отяжелели… - сказала пациентка. - И покалывает.
- Это в порядке вещей, - успокоил ее Данилов. - Боль уменьшается?
- Да, уже можно дух перевести… А на спину можно лечь?
- Можно, с катетером ничего не случится.
- Нет, - вдруг передумала роженица. - Я лучше посижу.
Она уселась на край кровати, поболтала ногами и удовлетворенно констатировала:
- Ой, хорошо как! Потягивает, но не болит.
- Ноги чувствуете? - спросил Данилов.
- Чувствую. - Пациентка даже смогла улыбнуться. - Только тяжесть небольшая. С ним все в порядке?
Последняя фраза была обращена к Ире, вернувшейся в зал.
- Все с вашим мужем нормально, не беспокойтесь, - махнула рукой Ира. - Я его в коридоре усадила. Отдохнет немного и вернется сюда. А вы, доктор, как - не зашиблись?
- Нет. - Данилов сел на стул - наблюдать за пациенткой можно и сидя.
Сидеть было очень приятно, даже голова стала меньше болеть.
"Странное дело, - подумал Данилов, - работаю в стационаре, никаких носилок, никаких пробок, никакой беготни по этажам, а устаю не меньше, чем на "скорой". Возраст, что ли, сказывается?"
- Давайте посмотрим, как там наши дела, - сказала Юртаева, натягивая перчатки.
Роженица покорно улеглась на спину и закинула ноги в чистых носочках на держатели.
Данилов взглянул на часы, висевшие над входом. До конца субботнего дежурства оставалось всего ничего - правда, это не означало, что ровно в восемь часов Данилов встанет и уйдет. Он доведет роды до конца или, если они затянутся уж очень надолго, передаст пациентку доктору Ахметгалиевой и лишь после этого сможет уйти домой.
Данилов представил себе, как Ахметгалиева на его месте "отбрила" бы хамоватого мужа пациентки, и улыбнулся.
Выбрав удобный момент, когда в зале было очень шумно, Ира подошла к Данилову, склонилась к его уху и прошептала:
- Владимир Александрович, а легкий сотряс у мужа можно считать осложнением после эпидуральной анестезии?.
- Нельзя, - столь же тихо ответил Данилов. - Зачем портить статистику? Да и мозгов как таковых у него нет. Так… губчатая субстанция.
Завтрак - кусок сыра, кусок ветчины, три крекера и кофе - Данилов съел в ординаторской под телевизор: главный врач роддома выступал на одном из местных телеканалов. Сидя в студии на фоне сменяющих друг друга фотографий интерьеров роддома, главный врач неторопливо и обстоятельно рассказывала:
- Московский роддом № 9 располагает ста семьюдесятью пятью "взрослыми" койками, из которых сорок две приходится на отделение патологии беременных, сто - так называемых "родовых" и двадцать семь гинекологических и шесть реанимационных. "Детских" коек сто, из них двадцать две койки - в обсервационном отделении, восемь коек предназначено для недоношенных детей, а еще шесть выделено в отделение реанимации новорожденных…
"Как будто отчитывается в департаменте, - подумал Данилов. - Начальственно-бюрократическую манеру разговора ничем не вытравить".
Молодой ведущий, видимо, тоже захотел оживить беседу; дождавшись намека на паузу в речи главного врача, он спросил:
- Ксения Дмитриевна, наших зрителей, а в первую очередь - зрительниц, готовящихся стать мамами, очень интересует: какие палаты в вашем роддоме? Есть ли среди них одноместные?
- Палаты в роддоме двух- и трехместные, а в коммерческом послеродовом отделении - одноместные, с отдельным санузлом и душем. В роддоме есть четырнадцать индивидуальных родовых боксов, оборудованных на одну пациентку и ее ребенка.