Лидочка вышла из кабинета.
Интересные люди окружали ее с детства. Отец был знаком с Эренбургом. Учитель рисования в школе слыл непризнанным гением. Потом за ней ухаживал бандит и даже написал стихи. Институтские профессора удивляли своими чудачествами. У одного была вечно расстегнута ширинка. Интересным человеком был ее муж: старший экономист, а пишет с ошибками. Дочь казалась загадочной - всегда молчит. А последнее время до такой степени, что Лида решила, не беременна ли… Монтера из домоуправления вызвали, оказывается - сидел чуть ли не за убийство. Короче, все люди интересные, если разобраться…
По образованию Лидочка была врачом-гигиенистом. Начала перебирать бывших однокурсников. Павинский, Рожин, Янкелевич, Феофанов… Мищенко, кажется, спортом занимался. Левин в науку ушел… Левин, Борька Левин, профессор, умница, доктор наук… Говорят, был во Франции…
Агапова достала блокнот и записала на чистой странице - Левин.
Стала перебирать знакомых мужа. Тоже, конечно, интересные люди. Экономисты. Калинин, например, утверждает, что безработица - стимул прогресса. А то все знают, что их не уволят. А если и уволят, то не беда. Перейдет через дорогу и устроится на соседний завод. То есть можно прогуливать, злоупотреблять… Калинин вряд ли подойдет. Уж слишком прогрессивный… А Меркин тот вообще. Его спрашивают, что может резко поднять нашу экономику? Отвечает - война. Война, и только война. Война - это дисциплина, подъем сознательности. Война любые недостатки спишет… Думаю, что и Меркин не подойдет… А вот приходил на днях один филолог со знакомой журналисткой… Или даже, кажется, переводчик. Служил, говорит, надзирателем в конвойных частях… Жуткие истории рассказывал… Фамилия нерусская - Алиханов. Бесспорно, интересный человек…
Так рядом с Левиным в блокноте появился Алиханов.
Еще бы третьего кандидата найти. И тут Лида вспомнила, что у соседей остановился родственник из Порхова. Или знакомый. Что-то Милка Осинская во дворе говорила. Какая-то у него судьба загадочная. То ли был репрессирован, то ли наоборот… Начальник из провинции - это любопытно. Это можно как-нибудь оригинально повернуть. "Нет географической провинции, есть провинция духовная…"
Так рядом с Алихановым и Левиным появился вопросительный знак. И в скобках - родственник Милки О.
Можно еще в резерве оставить начитанного домуправа. Сименоном интересовался. Но у Лиды с ним конфликт из-за вечно переполненных мусорных баков… Ладно… Надо браться за дело!..
- До свидания, Верочка, мальчики!
- Агапова, не пропадай!..
Позвонила Борьке Левину в клинику. Узнал, обрадовался, договорились на час.
Бывший надзиратель оказался дома.
- Приезжайте, - сказал он, - и если можно, купите три бутылки пива. Деньги сразу же верну.
Лида зашла в гастроном на улице Карья, купила пиво. Дома в районе новостроек: от подъезда до подъезда - километр…
Алиханов встретил ее на пороге. Это был огромный молодой человек с низким лбом и вялым подбородком. В глазах его мерцало что-то фальшиво неаполитанское. Затеял какой-то несуразный безграмотный возглас и окончить его не сумел:
- Чем я обязан, Лидочка, тем попутным ветром, коего… коего… Достали пиво? Умница. Раздевайтесь. У меня чудовищный беспорядок.
Комната производила страшное впечатление. Диван, заваленный бумагами и пеплом. Стол, невидимый под грудой книг. Черный остов довоенной пишущей машинки. Какой-то ржавый ятаган на стене. Немытая посуда и багровый осадок в фужерах. Тусклые лезвия селедок на клочке газетной бумаги…
- Идите сюда. Тут более-менее чисто.
Надзиратель откупорил пиво.
- Да, колоритно у вас, - сказала Лида. - Я ведь по образованию гигиенист.
- Меня за антисанитарию к товарищескому суду привлекали.
- Чем же это кончилось?
- Ничем. Я на мятежный дух закашивал. Поэт, мол, йог, буддист, живу в дерьме… Хотите пива?
- Я не пью.
- Вот деньги. Рубль одиннадцать.
- Какая ерунда, - сказала Лида.
- Нет, извините, - громко возмутился Алиханов.
Лида сунула горсть мелочи в карман. Надзиратель ловко выпил бутылку пива из горлышка.
- Полегче стало, - доверительно высказался он. Затем попытался еще раз, теперь уже штурмом осилить громоздкую фразу: - Чем я обязан, можно сказать, тому неожиданному удовольствию, коего…
- Вы филолог? - спросила Агапова.
- Точнее - лингвист. Я занимаюсь проблемой фонематичности русского "Щ"…
- Есть такая проблема?
- Одна из наиболее животрепещущих… Слушайте, что произошло? Чем я обязан неожиданному удовольствию лицезреть?..
Надзиратель опрокинул вторую бутылку.
- Мы готовим радиопередачу "Встреча с интересным человеком". Необходим герой с оригинальной биографией. Вы филолог. Точнее - лингвист. Бывший надзиратель. Человек многоплановой жизни… У вас многоплановая жизнь?
- Последнее время - да, - честно ответил надзиратель.
- Расскажите поподробнее о ваших филологических исследованиях. Желательно, в доступной форме.
- Я вам лучше дам свой реферат. Что-то я плохо соображаю. Где-то здесь. Сейчас найду…
Алиханов метнулся к напластованиям бумаги.
- В другой раз, - успокоила Лида. - Мы, очевидно, еще встретимся. Это у нас предварительная беседа. Мне хочется спросить. Вы были надзирателем, это опасно, рискованно?
Алиханов неохотно задумался.
- Риск, конечно, был. Много водки пили. Лосьоном не брезговали. На сердце отражается…
- Я имела в виду заключенных. Ведь это страшные люди. Ничего святого…
- Люди как люди, - сказал Алиханов, откупоривая третью бутылку.
- Я много читала. Это особый мир… Свои законы… Необходимо мужество… Вы мужественный человек?
Алиханов вконец растерялся.
- Люба, - сказал он.
- Лида.
- Лида! - почти закричал Алиханов. - Я сейчас достану шесть рублей. У меня гуманные соседи. Возьмем полбанки и сухого. Что-то я плохо соображаю.
- Я не пью. Вы мужественный человек?
- Не знаю. Раньше мог два литра выпить. А теперь от семисот граммов балдею… Возраст…
- Вы не понимаете. Мне нужен оригинальный человек, интересная личность. Вы филолог, тонко чувствующий индивидуум. А раньше были надзирателем. Ежедневно шли на риск. Душевная тонкость очень часто сопутствует физической грубости…
- Когда я вам грубил?
- Не мне. Вы охраняли заключенных…
- Мы больше себя охраняли.
- Откуда у вас этот шрам? Не скромничайте, пожалуйста…
- Это не шрам, - воскликнул Алиханов, - это фурункул. Я расчесал… Извините меня…
- Я все-таки хочу знать, что вы испытывали на Севере? Фигурально выражаясь, о чем молчала тундра?
- Что?
- О чем молчала тундра?
- Лида! - дико крикнул Алиханов. - Я больше не могу! Я не гожусь для радиопередачи! Я вчера напился! У меня долги и алименты! Меня упоминала "Немецкая волна"! Я некоторым образом - диссидент! Вас уволят… Отпустите меня…
Лида завинтила колпачок авторучки.
- Жаль, - сказала она, - материал интересный. Будьте здоровы. Я вам позвоню. А вы пока отыщите свой реферат…
Надзиратель стоял обессиленный и бледный.
- Минутку, - сказал он, - я тоже иду. У меня гуманные соседи…
На площадке они расстались. Лида зашагала вниз. Алиханов взлетел на четвертый этаж…
Левин обнял ее и долго разглядывал.
- Да, - сказал он, - годы идут, годы идут…
- Постарела?
- Как тебе сказать… Оформилась.
- А ты обрюзг. Позор. Галина дома?
- На собрании в школе. Хулиган у нас растет… Толстею, говоришь? Жена советует: "Тебе надо бегать по утрам". А я отвечаю: "Если побегу, то уже не вернусь…" Кофе хочешь? Раздевайся…
- Только после вас, доктор, - вспомнила Лида какую-то старую шутку.
Они прошли в гостиную. Торшер с прожженным абажуром. Иностранные журналы на подоконнике.
- Хорошо у тебя, - сказала Лида, - в новых квартирах жутко делается. Все полированное, сплошной хрусталь…
- Хрусталь и у меня есть, - похвастал Левин.
- Где?
- В ломбарде.
- По-прежнему канцерогенами занимаешься?
- По-прежнему.
- Расскажи.
- Минуточку, чайник поставлю.
- Жду…
Лида вынула записную книжку, авторучку и сигареты "БТ".
Левин вернулся. Они закурили.
- Ты во Франции был?
- Две недели.
- Ну и как?
- Нормально.
- А конкретнее?
- Трудолюбивый народ, реакционная буржуазия, экономический кризис, обнищание масс…
- Ты по-человечески расскажи. Хорошо французы к нам относятся?
- А черт их знает. Настроение у всех хорошее.
- Как насчет благосостояния? Как тебе француженки, понравились?
- Благосостояние нормальное. Кормили хорошо. У меня был третий стол. Вино, цыплята, кофе, сливки… Девицы замечательные. Вернее, так, либо уродина, либо красотка. Тут дело в косметике, я полагаю. Косметика достоинства подчеркивает, а недостатки утрирует… Держатся свободно, непосредственно. У них такие белые синтетические халаты, декольте…
- Что значит - белые халаты? Ты в клинике работал?
- Я не работал. Я дизентерией в Ницце заболел. День погулял и слег.
- Значит, Франции практически не видел?
- Почему? У нас был цветной телевизор.
- Не повезло тебе.
- Зато я отдохнул.
- Привез что-нибудь интересное? Сувениры, тряпки?
- Слушай, - оживился Левин, - я уникальную вещь привез. Только отнесись без ханжества. Ты же врач. Сейчас достану. Я его от Вовки прячу.
- Что ты имеешь в виду?