Чем запускать процесс? Вариантов уйма, да хотя бы новокаинамидом. Если пустить его по вене неразведенным, да быстро, то обвал давления с последующей остановкой сердца не заставит себя ждать. Для надежности можно брать две ампулы. Как раз в "десятку" влезет. Разумеется, новокаинамид должен быть своим, чтобы ничего на подстанции не объяснять и в расходе не отчитываться. Купить его просто, это не реланиум и не промедол. Можно, конечно, посмертно определить его содержание... но кому придет в голову этим заниматься? Наследникам жилплощади? Вот ещё! Главное, чтобы никаких следов насилия на теле не было, тогда милиция составит протокол и отбудет.
Самому смерть не констатировать, ни к чему это. Описывать в карте эффект от терапии и для подстраховки заранее предлагать госпитализацию, причем предлагать так, чтобы пациентка отказалась. "Собирайтесь в больницу! Они хоть в последнее время битком набиты, но лучше в коридоре под наблюдением лежать, чем дома". Или "Состояние у вас стабильное, но вышел новый приказ госпитализировать при ваших жалобах всех, кто старше шестидесяти, вы уж распишитесь, что я вам госпитализацию предлагал". И будет все выглядеть наилучшим, то есть совершено безопасным образом. Комар носа не подточит!
Появление мобильных телефонов со встроенными видеокамерами открыло перед Маркелом новые перспективы. Он в числе первых обзавелся крутым девайсом (на себе нельзя экономить) и начал снимать свои "серенады" для домашнего просмотра. Сейчас на флэшке было записано сорок восемь "короткометражек". Маркел просматривал их не подряд, а выборочно, в соответствии с настроением. После каждой "серенады" делал перерыв – вспоминал смену, в которую был снят "фильм", смаковал детали, сравнивал с другими. Нет, все-таки жаль, что память остается в столь ужасном качестве! Когда же эти умники научатся вставлять в телефоны камеры, ни в чем не уступающие профессиональным? Там, где можно немного притормозить, прогресс несется сломя голову, а там, где следует поторопиться, едва плетется.
В третьем часу ночи Маркел вернул флэшку на ее законное место, перемыл посуду и отправился принимать хвойную ванну. Ванна была неудобной, маленькой, сидеть в ней Маркелу было неловко, и оттого он обычно предпочитал душ, но сейчас это не имело значения. Главное – полностью расслабиться в горячей воде и дышать с детства любимым запахом елок и сосен. Посидишь так полчасика, пока вода не остынет, и чувствуешь себя заново родившимся.
– Как же мне нравится моя работа! – признался Маркел своему отражению в зеркале.
Отражение показало оттопыренный кверху большой палец – молодец, продолжай и дальше в том же духе.
– Спасибо за понимание, дружище, – поблагодарил Маркел.
Отклонение от нормы – разговаривать с самим собой, игнорируя реальных собеседников. А если больше поговорить не с кем, то общение с собой становится не отклонением, а одним из способов психоэмоциональной разрядки.
История вторая
Менялы
Актер-король:
И радость и печаль, бушуя в нас,
Свои решенья губят в тот же час;
Где смех, там плач, – они дружнее всех;
Легко смеется плач и плачет смех.Уильям Шекспир,
"Гамлет, принц Датский"
К своему здоровью Верочка относилась очень внимательно. Так, словно ей было не двадцать пять лет, а втрое больше. Ее забота о себе простиралась куда дальше свежевыжатых соков и спа-процедур: Верочка любила посещать врачей, как по поводу, так и без. Она ни за что бы не призналась себе, что страдает от недостатка внимания, но на самом деле ее бесконечные походы по медицинским центрам провоцировались именно стремлением выговориться и быть выслушанной. Внимательно выслушанной. Верочка обращалась не в обычные поликлиники, а в элитные медицинские центры, и потому общение с докторами приносило ей только позитивные впечатления.
Верочкина жизнь была счастливой, беспроблемной и очень скучной. Родители-алкаши жили далеко от Москвы – за Уралом, там же возле них обретался брат Сережа, к тридцати годам уже имевший две ходки. Московские подруги все как одна оказались завистливыми сучками, не способными спокойно принять Верочкину удачу, и потому отношения с ними были разорваны раз и навсегда. "Удача", а если точнее, то законный Верочкин муж, Георгий Владимирович, некогда известный в криминальных кругах как "Гоша-Болт" (прозвище он получил за свое пристрастие к килограммовым перстням), обращал внимание на жену только тогда, когда ему хотелось секса. Случалось это нечасто, потому что Георгий Владимирович был уже немолод, и к тому же помимо законной супруги дарил своим вниманием двух секретарш и личную массажистку.
Поэтому, если проснувшись утром (а точнее – около полудня), Верочка чувствовала что-то вроде покалывания в пояснице или ломоты в руке, то не спешила отмахнуться – отлежала, мол, а сразу же после завтрака отправлялась на обследование. Доктора Верочку любили. Милая, вежливая, часто дарит "мелкие" презенты стоимостью в две-три сотни евро (дамам духи, джентльменам – выпивку), любит обследоваться и ничем не больна. Каждому бы врачу да по две дюжины таких пациенток!
Само собой – беременность стала для Верочки не простым счастьем, а тройным. Во-первых, у нее будет ребенок, и это здорово. Во-вторых, этот крошечный человечек будет требовать много материнского внимания (даже при двух обещанных Георгием Владимировичем нянях), и о скуке придется забыть надолго, если не навсегда. Ну а в-третьих, рождение наследника или наследницы существенно упрочит ее положение. Перешагнув на шестой десяток, Георгий Владимирович вдруг осознал, что есть у него все, чего только можно желать, начиная с состояния и заканчивая депутатством, и принялся страстно мечтать о наследнике. Или о наследнице. Пол не имел значения, главное – чтобы это была своя, родная кровиночка, которой можно будет оставить все нажитое непосильным трудом.
– Ты мне только роди! – восклицал Георгий Владимирович, поглаживая жену по намечающемуся животу. – А уж я тогда! А там!..
Не в силах выразить свои эмоции словами, он рубил в воздухе короткопалой рукой, и камни на перстнях (хороший вкус хорошим вкусом, а старые привычки старыми привычками) слепили Верочку своим блеском. Верочка млела – судя по всему, благодарность любящего супруга могла оказаться поистине безграничной. Муж освободил беременную жену от нудной обязанности отчитываться в своих тратах ("В твоем положении вредно забивать голову всякой херней"), перестал водить домой шумные компании своих "партнеров по жизни" (Верочка прекрасно понимала, насколько велика была эта жертва), приставил к жене медсестру Елену Андреевну, оказавшуюся превосходной собеседницей, и выделил ей одного из своих личных водителей ("Ну, прям как от сердца оторвал, Вер")... Невероятно, но человек, в день свадьбы сказавший жене: "Всю свою родню, дорогая моя, ты оставишь за порогом моего дома", – вдруг сам предложил:
– Может к тебе маму вызвать? Мало ли, может родственная помощь какая нужна?
Услышав это предложение, Верочка опешила настолько, что чуть было не спросила: "Чью маму?" – но вовремя вспомнила, что мать ее мужа уже лет пятнадцать покоится на престижном Троекуровском кладбище. От мысли о том, что сюда, в эти сверкающие хоромы может приехать ее мать, давно забывшая, зачем нужны носовые платки, стаканы или пепельницы, Верочке стало плохо.
– Что с тобой? – всполошился Георгий Владимирович, заметив, как побледнела жена. – Сиди, не шевелись, я сейчас Елену Андреевну позову...
– Не надо Елену Андреевну, – простонала Верочка. – И маму тем более не надо. У меня есть ты – и всё.
От этих слов Георгий Владимирович растаял настолько, что через неделю Верочке пришлось обзаводиться очередной шкатулкой для драгоценностей, четвертой по счету.
Пели в небесах ангелы, радуясь Верочкиному счастью, а силы зла тем временем готовили будущей матери пакость.
– Скрининговый тест позволяет нам оценить вероятность наличия у плода синдрома Дауна...
В своего гинеколога Анну Яковлевну Верочка влюбилась с первого взгляда. Если бы она могла сама выбирать себе маму, то выбрала бы вот такую – седую, ухоженную, подтянутую, с живыми, совсем юными, девичьими глазами и аристократическими манерами.
– Ой! – переполошилась Верочка. – Вы подозреваете у меня...
– Не волнуйтесь, Вера Денисовна, – врач накрыла руку пациентки своей рукой, – в вашем положении беспокойство противопоказано. Я ничего не подозреваю. Скрининговый тест входит в программу обследования, и проходить его вам придется дважды – сейчас и примерно через месяц, на шестнадцатой неделе.
– А что, с одного раза тест не выявляет синдром Дауна? – удивилась Верочка.
– Этот тест не выявляет синдром Дауна у плода, он только оценивает вероятность его наличия. – Анна Яковлевна порылась в ящике стола и протянула Верочке тоненькую брошюрку. – Вот, можете почитать на досуге.
– Спасибо. – Верочка сразу убрала брошюрку в сумку, чтобы ненароком не забыть ее в кабинете.
– Если вероятность оказывается высокой, мы делаем диагностический амниоцентез. – Анна Яковлевна поняла, что говорит слишком заумно и объяснила попроще: – Диагностическую пункцию околоплодных вод и тогда уже получаем окончательный ответ. Да или нет.
– Так, может, лучше сразу?.. – Верочка предпочитала ясность и ради нее была готова пожертвовать какойто толикой своих околоплодных вод.